– Его величество хочет уравнять в правах магов и обычных людей? – предположил Тео. Вспомнились убористые строчки Уголовного кодекса: непредумышленное убийство – три года лишения свободы, непредумышленное убийство, совершенное магом или ведьмой, – восемь лет. Люди и маги давно приспособились друг к другу, мирно жили бок о бок. Инквизиция разводила их по углам в случае проблем, но страх перед людьми, которые одарены чудесными способностями, никуда не делся. Ведьма или колдун? В тебя никто не тычет пальцем, за тобой никто не бежит с вилами и факелами, но без разрешения ты даже из города не выедешь. Тебя держит невидимая петля, наброшенная на шею, – стоит оступиться, и она затянется. – Совершенно верно, дружище, – ответил Конрад. – Мне это, честно говоря, не нравится. Но сам понимаешь, против воли его величества я не пойду. Тео кивнул. Хлыщ сложил газету и неторопливо зашагал в сторону набережной. Конрад бросил в урну пустой пакет из-под круассанов и сказал: – Так что я очень на тебя рассчитываю. Все должны остаться в живых. Особенно эта несвятая троица. Зайди сейчас по старой памяти к Говарду, он даст тебе все разработки по этому делу. – Понятно, – кивнул Тео, и Конрад добавил: – Следующий номер программы – твое министерское кресло. Мне нужен друг и сподвижник, которому я могу доверять, как самому себе. – Он бросил на Тео цепкий, пробирающий до костей взгляд и спросил: – Я ведь могу? – Разумеется, дружище, – совершенно искренне откликнулся Тео, и Конрад, которого вполне удовлетворил такой ответ, пошел по улице, держась в отдалении от хлыща с газетой. Тео вдруг обнаружил, что по-прежнему держит в руке круассан. Он скривился, швырнул его в урну – почему-то на душе сделалось тоскливо и холодно. И брезгливо, словно на жабу наступил. Его вернули в столицу не защищать людей от зла, а служить верным холуем принца. Может, со временем Тео точно так же станет ходить за ним с газетой, кланяться и целовать ручку. Ему сделалось удивительно противно, словно тухлого отведал. В общем-то об этом можно было догадаться. Если бы Тео был другом, то Конрад отстоял бы его и помог избежать ссылки. «Ты вернулся, – напомнил себе Тео. – Больше всего ты хотел вернуться сюда и сидеть вот так в центре города, чтобы перед тобой лежали все пути. Так чем ты недоволен? Тем, что тебе теперь предстоит лобызание принцева зада в благодарность за возвращение?» Он поднялся со скамьи и угрюмо двинулся в сторону департамента. В эту минуту его весело окликнули: – Тео! Тео Эссен! Тео обернулся и какое-то время стоял неподвижно. Мир изменился, моментально наполнившись солнечным светом и яркими красками. Ему показалось, что он провалился в прошлое, десять лет назад он точно так же стоял на тротуаре, а девушка в легком сиреневом платье окликнула его и улыбнулась. – Анна, – сказал он, понимая, что улыбается, как деревенский остолоп на ярмарке. – Надо же! Какими судьбами? Экипаж – легкий, современный, стоивший целое состояние – остановился рядом с ним, и девушка, придерживая край платья, спустилась к Тео. Она почти не изменилась, лишь удивительные медовые глаза потемнели, а волосы, наоборот, приобрели густой цвет старого золота. Вырез платья был достаточно глубок, чтобы открыть томную белизну плеч и таинственную ложбинку между грудей, в которой загадочно искрился маленький грушевидный бриллиант. – Тео! – Белозубая улыбка Анны была настолько ласковой, что в груди Тео что-то заныло, словно кто-то натянул невидимую струну. – Не знала, что ты вернулся. – Меня вернули, – ответил Тео. – Как твои дела? Когда-то у них был роман. Бурный, бешеный – так падает талая вода с обрыва, так вулкан выплескивает лаву. Конечно, это не могло кончиться добром. Родители Анны сочли, что какой-то понаехавший в столицу инквизитор не пара для девушки из богатейшего и древнейшего семейства, пусть даже он делает стремительную карьеру и богатеет с каждым днем. Ее выдали замуж за перспективного генерала, который при помощи денег и связей тестя очень скоро стал министром обороны. Спустя год после их свадьбы Тео сделал предложение Жюли. Ему казалось, что он выдержал траур и теперь может жить дальше. А теперь все исчезло. Был только взгляд Анны, от которого по спине бежали мурашки, и что-то темное поднималось из глубины души. Это было сладко – почти до боли. Такими сладкими бывают тьма и грех, прежде чем обрушиться и смести, прежде чем уничтожить. – Очень скучно, – призналась Анна, – если ты не любишь парады, военных и бравурные марши. Ты их любишь? – Ни в коем случае, – улыбнулся Тео. Анна махнула рукой, отпуская кучера, и, когда экипаж скрылся за углом, взяла Тео под руку. Невинное прикосновение отдалось во всем теле настолько томительно и влекуще, что Тео на мгновение прикрыл глаза. – Тогда пойдем гулять, – сказала Анна и добавила с детской непосредственностью: – Я ужасно по тебе скучала. В парке было свежо и тихо, ветер лениво бродил в ветвях, а упитанные, почти ручные белки выбегали на дорожку и нетерпеливо цокали, требуя угощения, – словно сетовали на недогадливых людей, которые не захватили с собой ни семечек, ни орехов. Где-то далеко-далеко покрикивала птица. Неторопливо бредя рядом с Анной, Тео чувствовал странную тяжесть в груди – он провалился в прошлое, где они любили друг друга и все еще было хорошо. Он еще не узнал ни предательства любимой женщины, ни боли от ссылки – ничего. – У вас есть дети? – спросил он, хотя с трудом представлял Анну матерью. Такие, как она – нежные, воздушные, невесомые, – никогда не опускаются к земле и каким-то привычным женским занятиям вроде материнства, домашних хлопот и сплетен с кумушками о том, как обнаглела молодежь и как повыгоднее выдать дочерей замуж. – Нет, – беззаботно ответила Анна. Ее пальцы, лежавшие на руке Тео, были теплыми и нежными. Он ощущал это тепло через ткань рукава, и в душе возилось что-то странное, незнакомое. – Я бы хотела родить ребенка, но мой доблестный супруг предпочитает маневры и плац, там он успешнее, чем в постели. Причем намного успешнее. Тео вдруг понял, что прошлое никогда не умирает и не уходит до конца. Оно похоже на золотую монету, которую обронили в траве, – зима заметет ее снегом, но однажды поднимется солнце, снег растает, и то, что ты считал утраченным, вдруг появится и скажет: вот я, ты ведь ждал? Он ждал, потом устал ждать, потом забыл. А теперь вдруг вспомнил. – Как ты? – спросила Анна. – Я слышала о тебе просто невероятные вещи. Ты женился, потом снова развелся, потом спас прелестную девушку от дракона и взял ее в жены. Есть ли доля правды в этой сказочной истории? Тео вспомнил слова куратора группы в академиуме, господина Моше, который частенько приговаривал, поучая своих подопечных: «Ребятки, если будете в каком обществе без жены – дай-то бог! – мните себя холостыми». Супруга господина Моше не разделяла такого мнения и не оставляла мужа ни на минуту. Он и сам не знал, почему вдруг вспомнил доброго старика. – Здесь все правда, – ответил Тео. – Дракон действительно украл мою жену, а я ее спас. Для этого пришлось спускаться в его пещеру и опутывать змея заклинанием. Но я справился, как видишь. Мы оба живы. Никто не пострадал, кроме чудовищ, которые охраняли дракона. Анна смотрела на него настолько восторженно и светло, что Тео сделалось не по себе. Он не считал, что совершил какой-то невероятный подвиг, – просто делал свою работу, как и всегда. Он все равно бросился бы в драконью пещеру. Человек попал в беду, и его надо спасти – так его учили, так он жил. – Это потрясающе, – искренне сказала Анна. – Да, ты всегда был такой. Поэтому я тебя и полюбила. Они свернули на боковую дорожку и сели на скамейку в тени вяза. Когда-то давным-давно, в той юности, которая сегодня вдруг ожила во всей красе и свежести, Тео и Анна точно так же сидели в парке – кажется, на этой же самой скамейке! – и разговаривали о том, какими будут их дети и какими станут они сами, когда состарятся. Анна тоже вспомнила об этом разговоре и сказала: – Помнишь, мы болтали о том, какими станем в старости? Ты собирался быть главой департамента, а я достойной матерью и бабушкой… Тео покосился в ее сторону – по лицу Анны пробежала тень. Они могли быть счастливы, если бы между ними не встало слишком многое. – Все еще может быть, – негромко сказал Тео. – Я все-таки возглавлю департамент, затем меня и вызвали с болот. И у тебя еще будут дети. Анна усмехнулась. Тео вдруг подумал, что рядом с ее воздушной свежестью выглядит неотесанным мужланом. Похоже, будто достали водяного из болота да засунули в бальный зал. И от этого плохо всем – и залу, и водяному. – Мой муж как раз тебя вчера вспоминал, – сообщила Анна. – Это почему же? – удивился Тео. Анна улыбнулась: – Сказал, что ты тот еще выскочка, но он тебя поддержит. Тео подумал, что Анна встретила его не просто так. Возможно, Конрад направил ее туда, куда нужно. А что? Подсунуть ему светскую красавицу, сыграть на воспоминаниях о былой любви, сделать все, чтоб у них начался роман, а потом вовлечь главу департамента инквизиции в интригу погрязнее. Схлестнуть инквизицию и военных, например. Славная будет забава, особенно если в нее быстро подтянутся господа из-за рубежа, охочие до чужих ресурсов и территорий. А тут еще его величество уравняет волшебников и ведьм в правах с обычными людьми, и заварится такая каша, что внукам расхлебывать придется. – Приятно слышать, – улыбнулся Тео, и Анна улыбнулась в ответ. Интересно, о чем она думала все это время? О том, что нужно выполнять задание его высочества и поскорее тащить Тео куда-нибудь в дорогую гостиницу, где вышколенный персонал никогда не открывает рта? Или о том, что любовь все-таки бывает, и живет она долго и никогда не уходит до конца? Он не знал. И не хотел узнавать. – Приходите к нам в гости, – предложил Тео. – Сегодня мы еще обустраиваемся на новом месте и отдыхаем с дороги, а завтра будем рады вас видеть. Улыбка Анны стала шире. На щеках обозначились ямочки – те самые ямочки, которые Тео когда-то целовал так исступленно, что голова начинала плыть, а Анна заливалась смехом и прижимала его к себе все крепче и крепче… – Прекрасная мысль! – обрадовалась она. – Я очень хочу познакомиться с девушкой, ради которой можно броситься на дракона. «Да, – подумал Тео, – Искра сможет произвести впечатление». Гордая, дерзкая, упрямая и за словом в карман не лезет. Плюс ни следа благородной утонченности манер, как у Анны. Пожалуй, нельзя вообразить большего контраста. – Вы подружитесь, – уверенно сказал Тео, – я в этом не сомневаюсь. А я с удовольствием побеседую с твоим мужем. В глазах Анны мелькнуло что-то странное, словно рыба проплыла в глубине. Ну о чем им можно беседовать? Обсуждать, какова Анна в постели? Анна улыбнулась и ответила: – Если ты готов обсуждать маневры и попойки после этих маневров, то вы, пожалуй, найдете общий язык с моим Никосом. – Насчет маневров я предпочту просто послушать, – улыбнулся ей Тео. Отличная, в общем-то, идея – подослать к нему первую любовь, которая, по мнению господина Моше, никогда не ржавеет. Осталось только разобраться, зачем все это закручивается. – А вот в попойках я знаю толк. Анна поднялась со скамьи. Улыбка не покидала ее губ – искренняя, добрая улыбка. Она на самом деле была рада увидеть Тео, он это понимал. – Тогда до завтра, – сказала Анна, и улыбка изменилась: теперь в ней мелькнуло что-то страстное, обжигающее, влекущее. – Я была очень рада с тобой повидаться. Тео вернулся домой поздно вечером. Искра успела поужинать в огромной столовой, где звон столовых приборов разлетался чуть ли не громче колокольного. Еда оказалась выше всяких похвал; наслаждаясь цыпленком в красном вине, Искра представляла лица отца и мачехи, когда они увидели третью страницу «Ежедневного зеркала», где сообщалось о том, как героический Тео Эссен с супругой наконец-то почтил своим приездом столицу. С учетом того, что героя уверенно прочили на должность главы департамента инквизиции, отец и мачеха наверняка рвали на себе волосы от невыносимой досады, жалея, что поспешили избавиться от Искры. Вот ведь незадача! А могли бы иметь в зятьях министра и народного героя! А к министру и герою прилагаются деньги и связи, так что можно было представить, в каком горе сейчас пребывает семья Латто. А как, должно быть, плачет Лили! Это ведь ее могли бы отправить на болота к колдуну, это она сейчас была бы женой героя! Вот ведь незадача, обошла всех наглая девка, дочь рабыни… Поужинав, Искра отправилась в свою комнату. Дом, слишком просторный и слишком пустой, пугал ее. Должно быть, архитектор видел в нем место, где будет жить большая семья, а по этой широкой лестнице станут бегать дети, но сейчас дом казался Искре местом, где обитают привидения. Войдя в комнату, она села в кресло и, глядя в окно, подумала: а ведь у них с Тео действительно могут родиться дети… Почему-то эта мысль заставила ее вздрогнуть от неожиданности. Искра поежилась и принялась растирать ладони. Когда Тео ее целовал, ей показалось, что огонь вернулся – маленький, робкий, едва теплящийся, но он был с ней. Она закрыла глаза и позвала – так делала всегда, когда хотела, чтобы на кончиках пальцев засветилось пламя. Всю жизнь огонь был для Искры игрушкой, забавой. Теперь, потеряв его, она чувствовала, что Золотой отобрал у нее что-то очень важное, нечто большее, чем просто колдовство. Огня не было. Искра позвала еще, но пальцы оставались холодными. Обычная девичья рука, обычная девушка. В ней больше нет волшебства, и наконец-то можно жить, как все. К воротам подъехал экипаж, и Искра увидела, как Тео неторопливо идет по дороге к дому. Сейчас в нем было что-то очень легкое и счастливое, словно он узнал какие-то хорошие новости или побывал в приятном месте. Искре стало не по себе. У Тео была своя жизнь и занятия, а у нее ничего не было, и она не знала, что именно ей делать. Быть хозяйкой большого дома, женой, матерью? Почему-то это никогда не привлекало Искру.