— Мой полк! Голос Джеррисона Иртона разносился по всему полю. — Тридцать четвертого числа сего месяца, Его Величество Король Эдоард Восьмой скончался. Воздух замер. — Слава Королю! — СЛАВА! — грохнуло над полем. — Его сын и наследник, король Ричард, ныне с нами и принимает нашу присягу. — По-олк, — заорал дежурный офицер, — К присяге! Джеррисон отпечатал четыре шага вперед, развернулся кругом через левое плечо, сорвал шляпу и опустился на одно колено. Полк, как огромная гусеница, волной повторил за ним это движение. Наступила тишина. "Они ждут моих слов. Вот эти восемь сотен совсем разных людей ждут слов своего короля… и это почему-то я". — Солдаты! Офицеры! Мы ожидаем от вас всех верной службы — на благо Королевства, как оно ожидает ее от Нас! — СЛАВА КОРОЛЮ! СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА! — Встаньте же — и не становитесь на колени более ни перед кем! — СЛАВА КОРОЛЮ! СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА! Ничего ведь не сделал — а почему-то мокрый, как мышь… Пыль появилась на юго-восточной дороге уже на закате. Выслушав дозор, Джеррисон "поспешил с докладом к Его Величеству" — в смысле пошел в палатку и сказал: "Похоже, едут". — Ну, пойдем посмотрим. Они остановились перед третьей линей постов, чтобы уж совсем не делать глупостей. Протяжное "Первая рота — к Королю!" повторилось дважды, и наконец с каурого жеребца тяжело спрыгнул полноватый, крепкий и кривоногий мужик совсем не аристократического вида. Он снял с седла средних размеров полированный деревянный ящик, хозяйственно устроил его подмышкой, поправил седые рыжие усы и зашагал к королю. За ним торопливо, сохраняя недовольное выражение на лицах, поправляя мундиры заспешили два офицера дворцовой стражи. Против воли и горя, по лицу Рика разошлась улыбка. — Дядька Самир! Названный "дядькой Самиром" кавалерист подошел на уставные три шага и вытянулся, выпятив немалых размеров грудь и расправив плечи. Потом, вспомнив, он с некоторым трудом, перехватив ящик, опустился на колено. Рик следил за этими манипуляциями с постным выражением лица — таким, которым обычно скрывал улыбку. — Старший сержант Самир Хаттаф, докладывайте. — Ваше… гхрм… Королевское Величество! Прислан канцлером с государственными регалиями! — Встаньте, Самир Хаттаф, мастер-сержант. Встаньте, господа. Мы ожидаем Вашей верной службы. И не дожидаясь, пока конник встанет, король шагнул вперед и обнял его. — Дядька Самир, как же я рад тебя видеть! — Так ты это, то есть вы… Сержант неловко полез за ворот, где на стальной цепочке висел латунный затейливый ключ. — Давай сюда. — Король забрал у сержанта ящик, и дело пошло веселее. Ричард открыл ящик — он не был тяжелым, его вполне можно было удержать одной рукой. Корона. Меч. Три печати. Королевское кольцо. Всего ничего — но "по закону и уложениям" это и была Ативерна. — Дядька, есть для тебя поручение, — Ричард надел кольцо и закрыл ящик, повесив ключ себе на шею. — Вот этот ящик — ты теперь его хранишь. Ибо Мы решили, что ты — достоин. Сержант поперхнулся. — И ежели с ним что случится, или с содержимым его — я тебе никогда этого не прощу. Вот эти двое, которые с тобой, они вообще как? — Да не особо. Больно носы задраны. — Та-а-к… Господа, подойдите. Печатая шаг, оба офицера отбили три шага вперед и вытянулись перед королем. — Та-а-к. — повторил король, пройдясь мимо короткого строя. — Мастер-сержант Самир? — Я!!! — Повелеваем Вам привести этих двух офицеров в соответствие с задачей хранения государственных регалий и реликвий. Разрешаю не особо церемониться… Желаете, отказаться от Нашего поручения, господа? — Никак нет, Ваше Королевское Величество!!! — Слушаюсь, Ваше Королевское Величество!!! — Вот так вот. Также повелеваем Вам, хранитель реликвий, отобрать еще десяток человек, из прибывающего отряда и пятого пехотного полка, и подготовить их так же. Задача ясна? — Так точно, Ваше Королевское Величество! — Отлично. Господин граф полковник Иртон? — Да, Ваше Величество? — Распорядитесь о выделении места сержанту Самиру и его подчиненным. — Есть. Разрешите исполнять? — Разрешаю. Джесс все-таки отошел на десяток шагов, прежде, чем злобно и громко захихикать. Мало что было в армии Ативерны более постоянным, чем вражда линейных полков — и Первой Роты — полка дворцовой стражи. Плюха была знатная, и выдана была ровно за то, за что их и не любили — за носодральство и склонность к показухе. — Дядька, пошли, немного пить-кушать будем — приобнял за плечи своего воспитателя король — Расскажи мне, как отец умер? Все темнят… — Да как-то мутно, что-ли. Я не на дежурстве был, а тут вдруг… Как-то у Рика так ловко вышло, что весь остальной рассказ сержанта слышал только он. — Чертова традиция, — вполголоса пробурчал барон Нивель, первый из "попавших" офицеров. — Радуйтесь, барон, что это хотя-бы военный. — Философски заметил ему виконт Эльтан, второй "хранитель" — Эдоарду Пятому, кажется, реликвии везла дворцовая повариха — ибо именно она по записям тогда оказалась самым часто видевшим Его Величество человеком… День закончился, и после совещания с командирами рот и прибывшего отряда, король и командир остались в командирской палатке… Попытаться уснуть. Выступление было назначено на утро. — Слушай, Джесс… — Что? — А ведь это отец все сделал. Это же не я. — В смысле? Ты о чем? — Я ничего ж не знал — а курьера уже отправили. У меня даже конь чужой — а мне уже дядьку Самира, с короной и сундуком, и подразделение для охраны. Я только еду — а все уже сбегаются присягать… — Сплюнь, что все хорошо идет. Или вон, по голове постучи — мне, например, сердце вещует, нахлебаемся еще! — Себе постучать или тебе? — Обоим, блин! — Да я вообще не о том! Он… он даже из могилы за нас подумал. — Он был — Король. — А я?