— Спасибо, Нура. — сказала Лилиан, отдавая ей полотенце и забирая миску. Как ни странно, ее личная кустарщина в области полевой кулинарии очень быстро создала ей среди солдат репутацию знающей хозяйки и мудрой женщины. И хотя она совершенно не собиралась кормить всех, "реплики" ее полевой кухни расползались по ротам по мере доступности кузнецов и телег. Она ухмыльнулась, припомнив как это выяснилось. Вернейшим признаком этого признания стала… крыса. Толстая, серая, грязная, дохлая крыса. Которую она обнаружила рядом со своей лежанкой как-то утром. — … на…, ть! — некуртуазно выразилась Лиля спросонья, чуть не наступив на неё. — Что это, Рагна?! — Видать, крыса. — вирманка задумчиво подняла тушку за хвост. — Свежая… Ах ты, да это ж зверь проклятый припер! Они не сговариваясь посмотрели через откинутый полог в сторону кухни. На крышке второго котла, прямо на войлоке, лежал Мальдон и отмывался. Очень внимательно игнорируя лежащую внизу собаку. Которая демонстративно не замечала никакого кота. — Эй, зверь! Ты крысу приволок? — Мальдон глянул на нее искоса и вернулся к своим когтям. — Ну… типа, спасибо. Рагна, выкинь ее подальше. Только так, чтобы он не видел. — Госпожа, ты его самого не выкинешь?! — Да как-то не вежливо получится. Вот, даже за место расплатился. Крыса-то большая, просто так не добудешь. Да и поссоришься с котом — потом все подряд припомнят. — Лиля не сказала, конечно, но признание кота ей польстило. Крысы рядом с постелью с тех пор появлялись регулярно, а Мальдон завел привычку отсыпаться возле котла. Хотя приходящие на прием не упускали возможности обозвать его изменником — ну и погладить заодно, кому это разрешалось. — Госпожа, там один из солдат — мы не можем понять что с ним. — Сейчас подойду. — Значит, в боку колет. И голова кружится. — Да! Никак не могу, значит, вот, на марше… Мне бы полечиться, полежать. Никаких изменений. Триста лет, другой мир — и никакой разницы. Вообще. На самом деле разница была большой. И самым главным отличием этой армии от привычной Лиле с детства были сержанты. Сержант в Пятом пехотном полку был не "солдатом постарше", а самой значимой фигурой. Обычно за плечами у него было лет десять (а то и пятнадцать) службы, полк и военную службу он считал своим делом, а свою судьбу — большой удачей. Как выразился сержант из лазаретной команды — "Да уж куда лучше новиков гонять, чем на заходний конец вола пялиться". И занимался им со всей крестьянской основательностью. Формально, один сержант приходился на десять человек. Но это "служивый" сержант, а еще были инвалиды и ветераны — на разных должностях. Так что как только что-то шло не так — рядом обнаруживался сержант и наступал порядок. На тех, кто не успевал увернуться. Надо сказать, Лилю это удивляло — она как-то привыкла видеть на ответственных должностях офицеров, ну или хотя-бы прапорщиков — но офицеров тут было мало. Формально у лазарета, например, солдат в подчинении не было, а было три сержанта-инвалида. И эти трое с большим энтузиазмом приняли ее расширительное толкование "лЕкарства". Но вот конкретно у солдат манера отлынить оказалась точно такой же. Что же, мамин опыт вполне годился и тут. — Полечиться — это да, это конечно прямо сейчас. Руп! Принеси-ка сюда наш особый лечебно-профилактический комплект… Вообще-то, "лечебно-профилактический комплект" — это воспринималось Рупом как заклинание, но на настроение его это не влияло. — Эт мы мигом, Ваше Сиятельство, эт мы прям сей секунд — осклабился Руп и быстро похромал за палатку. — Что у вас тут, мадам Брокленд? — завернул к ней проходящий мимо Томмен. — О, Сапар, давно не виделись! А что у тебя на этот раз заболело ужасно? Солдат помрачнел. — Бок у него колет, голова кружится, ноги на марш никак не идут… Думаю, сейчас лечебно-профилактический комплект применить. — с постным лицом сказала Лиля. — Если ноги у Сапара не идут, тогда конечно. Стоит. Самое верное средство… Появился мерзко ухмыляющийся Руп с ведром, кишкой и воронкой. И еще одним сержантом, помоложе. Похоже, командиром отделения. — А-а-а!!! Сапар-боец!!! — фальшиво обрадовался "молодой" сержант. — Дай-ка мы тебя полечим!!! — Да ну вас на…, сволочи!!! — вскочил солдат. — У меня брюхо не болит! Коновалы мальдонские! И очень бодренько уворачиваясь под общий хохот стал уходить. — Стоять. — перекрыл всех голос Томмена. — Сюда иди! Руп, сделай-ка там воды теплой. — Чего еще?! — Сюда, говорю, иди! — добавил металла в голос Пайко. Лиля тоже заинтересовалась. И, пока тот бурча подходил, она тоже заподозрила в чем дело. — Штаны снимай. — Чего это?! — солдат, не глядя на Лилиан, аж побурел от стыда. — Штаны снимай, тебе говорят! — добавила Лиля. — Ничего нового у тебя там нет, уж я как-нибудь стерплю, мораль моя уж точно не пострадает. Давай-давай, не жмись! Путаясь в завязках, тот медленно спустил свои порты. На внутренней стороне бедра красовалась какая-то серая лепешка. На секунду Лилиан показалось, что это какой-то жуткий нарост, но Пайко Томмен ловко отковырнул ее кинжалом. — Ну, красота. Как вам, коллега? — Да-а-а… — присоединилась к мнению Лиля. — Абсцесс. Во всей красе. Что ж ты, дубинушка пехотная, нам тут рыбу квасил, а про настоящую-то болезнь не сказал? Еще пару десятинок — пришлось бы тебе ногу отрезать. — Пара десятинок — это вы как-то оптимистично. Что предполагаете делать, коллега? — Отмывать, для начала. А потом будем вскрывать, чистить и смотреть, насколько далеко все зашло. — Сгниет. — Не сгниет. — Это как это? — Намажем мазью, увидите. В любом случае — не оставлять же такое вот богатство?.. — солдат слушал их с нарастающим беспокойством, но сержант предусмотрительно зажал его плечо. — Чем ты ее намазал-то, орел, что оно у тебя так воняет?! — Дык, это… Посоветовали, верное дело — навоз с дегтем… — А чего есть тоже самое не стал? Может, прочищение в голове бы наступило? Отмывай иди. Руп! — А уже и готово, Ваше Сиятельство! — сержанту Рупу страшно понравилось подчиняться "полковниковой жене". А кулак у него был твердый, так что возражений не возникало. — Сержант, проследите, чтобы он не сбег? — О то ж! Так, кур… кхгрм. Нале-ево! Шагом-арш!!! — и, не отпуская его плеча, поволок за палатку отмывать. Лиля достала банку с мазью. — Это что ж такое? — Как ни смешно, отчасти то, что он сам мазал. Но, само собой, без навоза и с другим основным компонентом. Томмен принюхался. — Что-то слабо пахнет. — Лечит-то не запах… — Томмен скептически покачал головой. Он разделял местное убеждение что наружное средство должно вонять, а внутреннее — быть на вкус гадостным. — Хочется верить, что вам виднее. Чем сама язва. — Абсцесс. — Тем более. — А вот когда из второй роты килу-то резали, — пытался вывернуться Сапар, которому гордость не давала сказать, что боли он боится. — Вы ему чего-то дали, так он спал! — Ну, ты-то не из второй роты. На тебе, думаю, опробуем новый способ. — Это какой-же? — Уши себе заткнем. — по мнению Лили у этой шутки борода уже успела окаменеть. — Что же в этом, коллега, нового-то? Так обычно и делаем… — заметил Томмен, критически оценивая результат помывки. Кажется, он даже не шутил.