— Птичка! — сказала Лиля и одним движением вскрыла абсцесс. Сержанты удержали рванувшегося солдата, а Лиля в который раз дала себе слово заняться синтезом местных обезболивающих. Хотя из чего?.. — Все уже почти, не ори, пожалуйста! — Че ты как баба на сносях?! Ребра тебе о позапрошлом году сломали — ничего, из боя вышел? — Томмен с больными не особенно церемонился. А способы ушивания и классификация грыж примирили его даже с тем, что она женщина. Вечером, перед тем как заснуть, Лиля снова, как и вчера, и позавчера, подумала о том дне, когда они все-таки выяснят кто тут графиня. И что она фактически просто оттягивает этот момент — и даже не готовится к нему. И что вообще не знает, что делать. Может, все так и останется? Может, они просто спокойно договорятся? Формально-то ей "предъявить" ничего нельзя, но сама бы она восприняла происходящее как изощренное издевательство… Ладно. Делать нечего, остается подумать об этом завтра. Написать Августу, что-ли? А выпустят ли отсюда ее письмо? Мири там, конечно, не одна, но все-таки. Поворочавшись, Лилиан все-таки сумела заснуть. Крайне редко Туми Ланье требовались какие-то указания о порядке приема посетителей. На сегодня у королю последним (уже по темноте) был призван коннетабль, Его Светлость, полковник Пятого пехотного Его Величества полка, Джеррисон Морель Иртон. Каковой и прибыл незамедлительно. Его Величество сидел откинувшись на спинку в кресле за столом и даже глаз не открыл, когда стукнула дверь. Джесс не задавая вопросов, не дожидаясь приглашения, поставил к рабочему столу табурет и достал из за отворота камзола фляжку. Хлопнул пробкой и выставил ее на стол. — Сопьемся. — не открывая глаз сказал Его Величество. — То есть ты отказываешься? Король по-прежнему не глядя взял фляжку и принюхался. — М-м-м! Нет. — тут Его Величество все-таки открыл глаза. — Констатирую факт. Где взял? — Из личных запасов… Из горла пить не стали, достали походные стаканы. Ланье принес сыру. — На сегодня вы свободны. Кстати, птицу можете брать с собой. — Благодарю Вас, Ваше Величество. Пятясь, Ланье вышел. — Он себе щегла завел. Где по зиме добыл — непонятно. — О, кстати! У меня в полку есть теперь своя самозванка! — Чего у тебя есть?! — ради такого дела король даже снова глаза открыл. — Ну, помнишь ты говорил, что попрут ко мне "жены"? Так вот — является ко мне десятинки две назад дама, и сообщает — именно "сообщает", ты бы ее слышал! — я мол, графиня Иртон, проверяйте. И говорит — оцени шутку! — что она лекарь и докторус в одном, так сказать, сапоге. Жена из нее никакая, наверное, но как оказалось, она и правда лекарь. — Женщина — лекарь?! — Вот и я удивился. А потом всех самозванок к ней велел заворачивать. И помогло! Уж как она там с ними разбирается не знаю, но полк даже ржать надо мной перестал. Так что хочешь извести мышей — найди крысу. Рик устало потер глаза. — И давно они над тобой ржать перестали? — Десятинку, примерно — а что? — удивился вопросу Джесс. — Хороший лекарь? — Ну… да. Томмен ее слушается — а я такого даже не припомню. — А полк? Все-таки знаешь, баба в полку… — Дама. С вашего Величества позволения. — пробурчал Джесс. — Вообще ты знаешь, удивительно. Как-то за десятинку кого "отшила", кого убедила, на кого прикрикнула — как будто и не первый раз. Рик не стал пока другу ничего напоминать, но конструкцию "вдруг появляется очень знающая блондинка и не по возрасту умно и бойко ведет дела" он уже встречал. И свое мнение о том, почему полк "перестал ржать" сообщать Джессу не стал. — Кстати. Курьеров из-под столицы не было? Она знает, что Сапожник погиб. Рик побарабанил пальцами по столу. Они не сообщали эту новость кому попало. — И знает как погиб? — Не спрашивал. — Если к слову придется — попробуй узнать? — Хорошо. О планах не говорили, разрешения не спрашивали и повелений не выдавали. Чего тут обсуждать? Полк готов, дороги подсыхают, что могли — сделали. Выставив из личного неприкосновенного запаса фляжку самойского, лучшего года десятилетия, из долины неспешной реки Лев, полковник Иртон все Его Величеству доложил. Его Величество план сам придумывал, сведениями они давно обменялись, так что просто выпили на удачу. Die erste Kolonne marschiert Лиля проспала окончательное сворачивание и выход из лагеря у себя в фургоне. Впрочем, в каком-то смысле для нее поход начался еще ночью. — Госпожа. — ее без особых церемоний потрясли за плечо. Лиля вскинулась и примерно увидела мощную фигуру. — Да что ж ты делаешь, дурища морская!!!… — прошипел кто-то из-за спины Гудне. — Почивать госпожа изволит… — Что случилось, Гудне? — хрипло спросонья спросила Лилиан. — Привезли офицера со стрелой в боку… — Иду. "В неверном свете факелов" — Лиля в последнее время оценивала эту фразу как издевательскую. В этом проклятом свете разобрать что-то уверенно было просто невозможно. Арбалетный болт пробил легкую кольчугу на боку и, похоже, попал в печень. Кровит. Н-да. Боже Альдонай, зачем ты оставил мне память о Рентгене и его изобретении — но отобрал его самого?.. — А Томмен где? — спросил кто-то из притащивших офицера. — Да ладно, — ответили ему — Какая разница кто отходную прочтет? Лиля не стала с ними дискутировать, а внимательно насколько могла осмотрела раненного. В общем, ничего хорошего не было. Болт сидел в правой стороне, под ребрами и точно задел печень. Лейтенант был бледен, дышал мелко, что-то шептал, на вопросы не реагировал — в общем, полный набор. Ушить печень… э-э-э… в-общем, она такое видела, да. И читала, конечно. И даже сдала на отлично. Теорию. Лилиан открыла свой ящичек, порылась и достала пузырьки теста на группу крови. Тест был не очень сильно лучше, чем подбрасывание монетки, но что-то он показывал. — Ого… — протянул у неё над ухом голос Пайко Томмена. — Ну, коллега, что думаете? — Печень точно повреждена. Кровопотеря большая. — Альдонай, прими душу твоего верного сына… Лиля, не зная что сказать, уставилась на свой тест. Четвертая. Четвертая, без резуса. А ведь резекцию делать не надо…