– И все равно остаюсь неграмотной, – призналась я, чувствуя, как у меня опять краснеют щеки. – Упражняться надо больше. Читать вслух. Тогда научишься узнавать слова и правильно их произносить. К Нинсару ты вполне сможешь читать романы. А если ты и с заслонами будешь упражняться, то сумеешь отбрасывать меня еще на подступах к твоему сознанию. Нинсар. Впервые за пятьдесят минувших лет Тамлин и его двор отметят этот праздник. Амаранта запретила празднование Нинсара без каких-либо причин, по капризу. Запрету подверглись и другие второстепенные, но любимые фэйцами празднества. Самозваная королева сочла их «излишними». Однако до Нинсара оставалось еще несколько месяцев. – Неужели возможно полностью заслониться от твоего проникновения в мозг? – Трудно сказать. Я же не знаю, насколько глубока обретенная тобой сила. Не ленись упражняться, а там посмотрим, чего ты достигнешь. – И во время Нинсара я по-прежнему буду связана этим уговором? Ризанд молчал. Я продолжала допытываться: – После всего, что произошло… У меня язык не поворачивался говорить о том, что Ризанд сделал для меня во время сражения с Амарантой и потом, когда я… – Думаю, мы можем прийти к обоюдному согласию. Я тебе ничего не должна, и ты мне ничего не должен. В его взгляде появилась знакомая мне решительность. Я продолжала напирать: – Разве недостаточно того, что мы все свободны? Я нарочно положила левую руку на стол, задрав рукав. Пусть любуется на свое произведение. – Я думала, что ты другой, что твое поведение там было лишь маской. Но после того, как ты силой переместил меня сюда и удерживаешь здесь… Я покачала головой, не в силах подобрать язвительные, но в то же время умные слова, чтобы убедить Риза разорвать наш уговор. Его глаза помрачнели. – Фейра, я тебе не враг. – А Тамлин говорит, что враг. – Я сжала пальцы татуированной руки в кулак. – И все остальные говорят то же самое. – Меня интересует не их мнение, а твое. Ризанд больше не улыбался. – Ты делаешь все, чтобы я согласилась с их мнением. – Врунья, – промурлыкал он. – Ты хоть рассказала своим друзьям, что́ я сделал для тебя в Подгорье? Значит, слова, произнесенные во время завтрака, все-таки задели его. – Я не хочу вообще вспоминать о том времени и уж тем более – говорить о нем. Ни с тобой, ни с ними. – Конечно, проще сделать вид, словно ничего и не было, и позволить им сюсюкать и обхаживать тебя. – Никто меня не обхаживает. – Вчера из тебя сделали живой подарок. Как будто ты предназначалась ему в награду. – И что? – И что? – повторил Ризанд. В его глазах вспыхнул гнев, но тут же погас. – Я готова вернуться домой, – сказала я. – Где тебя продержат взаперти до конца твоей бессмертной жизни. Особенно после того, как ты начнешь производить на свет наследников. Жду не дождусь, чтобы посмотреть, как Ианта приберет их к своим рукам. – Похоже, ты не слишком высокого мнения о ней. В его глазах мелькнуло что-то холодное и хищное. – Да, и не собираюсь это скрывать. – Он подвинул мне чистый лист. – В той книжке есть алфавит. Поупражняйся в написании букв, пока они не начнут получаться ровными и красивыми. И каждый раз, когда напишешь его целиком, опускай и поднимай заслон у себя в мозгу. Он должен стать второй твоей природой. Через час я вернусь. – Что? – Упражняйся… в… написании… алфавита, пока… – Я услышала. «Мерзавец. Мерзавец, мерзавец, мерзавец». – Тогда за работу. – Риз встал. – И соблюдай хотя бы некоторые приличия. Прежде чем называть меня мерзавцем, поставь заслон. Он растворился в переливчатой темноте. Только потом я сообразила, что не следила за своей стеной из черного камня и та потеряла сочность цвета и прочность. К возвращению Риза мой разум напоминал лужу с чавкающей грязью. Целый час я усердно покрывала листы буквами, однако целиком погрузиться в это занятие у меня не получалось. Поблизости находилась лестница, и я вздрагивала от каждого звука, хотя все они были негромкими. Слуги ходили мягко, но я слышала их шаги. Кто-то нес чистое постельное белье – я слышала шелест простыней. Еще кто-то напевал приятную обволакивающую мелодию. И конечно же, меня отвлекало птичье щебетание. Птахи обитали на ветвях лимонных деревьев, росших в кадках. Холодное дыхание зимы мгновенно убило бы их, но они жили в тепле и вряд ли подозревали, что рядом бушует мороз. И никаких признаков того, что меня ждет пыточная камера. Даже караульных рядом не было. Никто не следил за мною. Я вполне могла бросить писанину и отправиться на прогулку по дому. Впрочем, одиночество меня вполне устраивало, поскольку упражнения по устройству заслона в мозгу отражались гримасами на лице и наморщенным лбом. – Недурно, – произнес Риз, заглядывая через плечо. Он появился несколько секунд назад, на приличном расстоянии от стола. Не знай я его, подумала бы, что он не хочет пугать меня внезапным появлением. Словно он, навестив мой мозг, узнал про одну не слишком приятную историю. Тамлин тогда подкрался ко мне сзади. Я жутко перепугалась и, не разобравшись, кто передо мной, что есть силы ударила его в живот, сбив с ног. Потом уже испугался Тамлин. Он не представлял, что его так легко можно опрокинуть на землю. А меня охватил жгучий стыд. Я долго недоумевала: почему поддалась дурацкому страху да еще и проявила его перед Тамлином?.. Риз просмотрел листы с моими каракулями, одобрительно кивая головой. К концу упражнений перо мне уже повиновалось. И вдруг по моему мозгу снова царапнули когти, но тут же наткнулись на сверкающий черный камень. Я направила в стену всю свою волю, чувствуя, как когти нащупывают слабые места… – Хорошо-хорошо, – промурлыкал Ризанд, убирая невидимые когти. – Наконец-то я смогу крепко спать по ночам. Конечно, если ты научишься удерживать стену и во сне. Я на мгновение убрала заслон, послала ему «ласковое» словечко и тут же снова воздвигла преграду. По ощущениям мой мозг напоминал тарелку с желе. Мне отчаянно хотелось спать. – Может, я и мерзавец, но полюбуйся на себя. Возможно, наши уроки начнут доставлять тебе удовольствие. Я хмуро шла вслед за Ризом. Между его мускулистой спиной и мною было шагов десять. Он вел меня по залам своего странного дома. Шли мы молча, и наблюдали за нами лишь окрестные горы и сверкающее синее небо. Я слишком утомилась, а потому даже не спрашивала, куда мы идем. Риз не считал нужным объяснять и просто вел меня вверх по лестнице, пока не привел в круглое помещение, занимавшее верх башни. Посередине возвышался круглый стол из черного камня. Почти вся стена состояла из окон, а в том месте, где их не было, висела внушительная карта мира, утыканная разноцветными флажками и булавками. Зачем – я не представляла. В те минуты меня больше занимал потрясающий вид из окон. Великолепное жилище для верховного и крылатого правителя. Риз подвел меня к столу, где лежала развернутой другая карта со множеством фигурок. Судя по очертаниям – карта Притиании и Сонного королевства. Карта была достаточно подробной… в том, что касалось других дворов. Города, деревни, дороги, реки, горные перевалы… А вот Двор ночи обошелся без обозначений. Обширные владения Ризанда оставались совершенно пустыми. Я не увидела даже названия гор. Вероятно, в этом скрывался некий стратегический умысел. Ризанд внимательно наблюдал за мною. Его приподнятые брови были достаточным знаком, чтобы я закрыла рот и воздержалась от вопросов. – И ты не хочешь ни о чем спросить? – удивился он, словно и не подавал мне знака. – Нет. Он хитро, по-кошачьи, усмехнулся, затем кивком подбородка указал на стенную карту: – Что ты видишь? – Это твой способ воодушевить меня на дальнейшие уроки? Сейчас я не могла прочитать ни одной надписи. Оставалось довольствоваться очертаниями. Зато я сразу узнала жирную линию, разделяющую Притианию. – Что ты видишь? – повторил Ризанд. – Мир, разделенный надвое. – Как по-твоему, такое положение должно сохраняться? Я повернулась к нему, вдруг выпалив: