Он взмыл в небо и вскоре исчез среди звезд. Я провалилась в сон, и он был тяжелым. Мелькали какие-то смутные картины. Потом непонятная сила потянула меня вниз. Я противилась, пока не обессилела, а затем меня окутала темнота. Совершенно голая, я лежала на знакомом красном мраморном полу. Амаранта, склонившись надо мной, водила ножом вдоль моих выпирающих ребер. Лезвие слегка царапало кожу. – А ты, девка, врунья, – с приторной участливостью произнесла она. – Врунья и предательница. И сердце у тебя такое же: лживое и грязное. Я ощущала прохладу лезвия, зная, что этим не ограничится. Встать. Надо встать. Я попыталась подняться, но тело меня не слушалось. Амаранта поцеловала меня в ложбинку у шеи: – Ты – такое же чудовище, как и я. Ее нож застыл над моей левой грудью. Лезвие было направлено в выступающий сосок, словно она видела сердце, бьющееся ниже. Я вдруг заплакала. – Не лей напрасных слез. Вдалеке кто-то громко выкрикивал мое имя, прося меня пощадить. – Вечность станет для тебя нескончаемым адом. Я уж постараюсь, – пообещала она. Острие лезвия пропороло мне тонкую, чувствительную кожу под грудью. Губы Амаранты оказались над моими. Она медленно вонзала в меня нож… Руки. Они лежали на моих плечах, давили плечи, трясли меня. Я отбивалась от них и непрерывно кричала. – ФЕЙРА! Этот голос был сразу всем: ночью и зарей, звездами и землей. Властный, заставляющий подчиниться. Он пронизывал мое тело, требуя успокоиться. И оно успокоилось. – Открой глаза, – повелел мне голос. Я повиновалась. У меня саднило воспаленное горло, рот был полон пепла, а лицо – мокрое и липкое от слез. Надо мной склонился Ризанд, глядя широко распахнутыми глазами. – Это сон, – сказал он. Наше с ним дыхание было одинаково тяжелым. Из окон лился лунный свет. Я заметила, что рука, плечи и грудь Риза покрыты такими же узорами татуировки, как и моя левая рука. Они делали его сильное тело еще красивее. – Сон, – повторил он, вглядываясь в мое лицо. За окнами был Веларис. Я в Веларисе, в его доме. Мне приснился кошмарный сон. Однако одеяло и простыни были изорваны в клочья. Отнюдь не ножом. И дымный привкус пепла во рту… Моя рука оказалась пугающе спокойной. Она совсем не дрожала. Я подняла ее и вместо кончиков пальцев увидела тлеющие угли. Огненные когти. Это они располосовали постельное белье, прижигая простыни, точно раны. Плечом я оттолкнула Риза, выбралась из постели, ударилась о комод, не сразу вспомнив, где дверь купальни. Поспешив туда, я едва успела склониться над фаянсовым горшком, и меня вывернуло. Один раз. Второй. Кончики пальцев шипели, как настоящие угольки, соприкасаясь с холодной и слегка влажной поверхностью. Большие теплые руки откинули с лица мои налипшие волосы. – Дыши, – велел мне Риз. – Представь, что ты задуваешь их, как свечи. Один за другим. Меня опять стало выворачивать. Кончики пальцев ярко вспыхнули, потом быстро погасли. Никогда еще холод в пальцах и ладонях не был мне так приятен, как сейчас. – Обычно этот огонь так и гасят, – сказал Риз. Когда я рискнула взглянуть на свои руки, угли погасли и исчезли. Не осталось ни ожогов, ни волдырей. Сила, что еще недавно бурлила в моих жилах и костях, вновь уснула. После короткой передышки я опять ощутила позывы на рвоту. Риз придерживал мои волосы. – Похожие сны снятся и мне, – сказал он. – Только внизу оказываюсь не я, а Кассиан или Азриель. Она всаживает железные шипы им в крылья, пригвождая к кровати. Я не могу вмешаться. Она велит мне смотреть, и мне не остается ничего иного, как видеть плоды своего предательства. Я снова свесила голову над горшком, после чего наклонила сливную чашу. Теплые пальцы Ризанда держали меня за волосы. – Ты никого из них не предал, – хрипло произнесла я. – И ради этого я… делал жуткие вещи. Его фиолетовые глаза вспыхнули даже здесь, в тусклом свете. – Я тоже делала. Липкий пот на теле напомнил кровь тех двух фэйцев. Я едва успела повернуться, чтобы не запачкать пол. Риз водил ладонью по моей спине, а я вытряхивала из себя остатки обеда. Когда позывы стихли, я шепотом спросила: – Пламя – это откуда? – Со Двора осени. Сил на дальнейшие разговоры у меня не было. Я прислонилась к холодной стенке купальни и закрыла глаза… Когда я проснулась, в окна светило солнце. Я лежала на чистых, вкусно пахнущих простынях, под новым теплым одеялом. Я разглядывала травянистый крутой склон невысокой горы. Ее то и дело заслоняли клочья проплывающего тумана. Позади нас суша оканчивалась грозного вида скалами. Внизу вздыбливались свинцово-серые морские волны. Похоже, здешнее море вообще не знало покоя. А впереди была лишь широкая гора с плоской вершиной. Сплошной серый камень с пятнами мха. Риз стоял рядом. На его спине висели ножны с тяжелым обоюдоострым мечом. В каждом сапоге скрывалось по паре метательных ножей. Он надел такие же боевые доспехи, какие вчера я видела на Кассиане и Азриеле. Доспехи не отличались новизной и прочностью. Кое-где под ними просматривались крепкие, мускулистые ноги. Облегающий камзол не стеснял движение крыльев, которые сейчас распахнулись на всю ширину и казались дополнительными доспехами, защищавшими плечи и локти. Моя одежда была схожей. Одно это наглядно показывало, что мы явились сюда не на прогулку и нас могут ожидать далеко не самые приятные события. И о чем только я думала час назад, стоя в кабинете Риза, пока он набрасывал официальное письмо? Письмо касалось разрешения посетить Двор лета. Мне почему-то и в голову не пришло расспросить его о том, что нас ждет здесь. Да и Риз ничего не рассказал. Он даже не объяснил, зачем понадобился визит ко Двору лета. «Для улучшения дипломатических отношений». А дальше думай как хочешь. – Куда мы попали? – спросила я. Это были мои первые слова после переброса. Только что вокруг был залитый солнцем Веларис. А теперь – холодная каменистая пустыня, чахлая трава, туман и море. – На один из Западных островов, – ответил Ризанд, разглядывая громадную гору впереди. – А вот там находится Тюрьма, – добавил он, махнув в сторону горы. – Я ничего не вижу. – Гора и есть Тюрьма. Там содержатся самые отвратительные и опасные существа. Преступники, каких тебе даже не вообразить. Неужели опять вниз, в недра горы? В другое логово? – Это место появилось раньше первых верховных правителей, – сказал Риз. – Раньше, чем Притиания стала Притианией. Некоторые узники помнят те времена. Тогда на севере правила не моя семья, а семья Мор. – Почему Амрена отказалась отправиться сюда? – Потому что когда-то она сама была узницей Тюрьмы. – Надо понимать, не в этом теле? – Нет. Совсем не в этом, – ответил он и зловеще улыбнулся. Я вздрогнула. – Прогулка до Тюрьмы тебя согреет, – сказал Риз. – Мы не можем совершить переброс внутрь или подлететь ко входу. Правила требуют, чтобы посетители добирались обычным способом. Правда, идти далеко. Я стояла не шевелясь. – Я… Все дальнейшие слова застряли у меня в горле. Добровольно отправиться в недра другой горы… – Чтобы одолеть страх, стоит напоминать себе, что мы однажды выбрались на поверхность. А сейчас обстоятельства совсем иные. Мы пробудем там некоторое время и выйдем. – Едва ли… Я пыталась успокоить себя дыханием и не могла. Мне не дышалось.