– Мы выйдем. А если мы туда не пойдем, история может повториться. И мы снова окажемся в недрах, но уже другой горы. Холодный туман лизал мое лицо. Я честно пыталась. Пыталась сделать первый шаг. Тело отказывалось подчиняться. Я попыталась еще раз. Ради Элайны и Несты, ради мира людей, который может исчезнуть… и все равно у меня ничего не получалось. – Риз, пожалуйста, – прошептала я. Сейчас я не думала о том, что с позором провалила свой первый день работы. Как и обещал, Ризанд ни о чем меня не спрашивал. Он молча взял меня за руку, и вскоре мы вернулись в зимний Веларис, сверкающий всеми красками под лучами зимнего солнца. Весь остаток дня я не вылезала из постели. Глава 18 У изножья моей кровати стояла Амрена. Щурясь от яркого утреннего света, я отпрянула и ударилась об изголовье. Оружия при мне не было, и я лихорадочно соображала, чем его заменить. – Ничего удивительного, что ты такая тощая, если каждую ночь все из себя вытряхиваешь. – Она принюхалась и брезгливо скривила губы. – От тебя разит блевотиной. Я закрывала дверь в свою комнату! Да и Риз говорил, что без его разрешения ко мне никто не войдет. И на тебе! Амрена что-то бросила на кровать – маленький золотой амулет с жемчужиной, насаженной на дымчатый голубой камень. – Эта штучка вывела меня из Тюрьмы. Надень на шею, и никто не сможет тебя там запереть. Я молча смотрела, не притрагиваясь к амулету. – Хочу пояснить условия, – продолжала Амрена, упираясь обеими руками в резное изножье кровати. – Дарить тебе амулет я не собираюсь. Я одалживаю его на время, пока не сделаешь все, что нужно. Когда закончишь, вернешь амулет мне. Если не вернешь, я все равно тебя найду, и последствия будут не самыми приятными. Но в Тюрьме можешь им смело пользоваться. Когда мои пальцы коснулись холодного металла и такого же холодного дымчатого камня, Амрены в комнате уже не было. Риз ничуть не ошибся, сравнив ее с огнедышащей драконихой. Все время, пока мы поднимались по склону Тюрьмы, Риз косился на амулет. Подъем был не из легких. В некоторых местах крутизна склона вынуждала ползти или двигаться на четвереньках. Мне постоянно хотелось пить. Я не пропускала ни одного ручейка, журчащего среди камней и ложбинок, покрытых бледно-зеленым мхом или поросших белесой травой. Туман скрывал от глаз все, что дальше десяти шагов. Иногда ветер принимался разгонять туман, и тогда скрип и хруст наших шагов тонули в его завываниях. – В чем дело? – не выдержала я, увидев очередной неодобрительный взгляд Риза. – Она дала тебе амулет. Как будто он не знал! – Должно быть, она лучше, чем кто-либо, понимает, насколько это серьезно, – сказала я. – Рисковать с… – Здесь нужно быть осторожнее со словами. – Риз постучал по каменной поверхности. – Узники здорово умеют слышать через камень и землю. А потом продают сведения за пищу, телесные утехи, а то и за глоток воздуха. Не надо меня пугать. Я справлюсь со страхом. Амрена выбралась отсюда. И никто не запихнул ее обратно. Ее амулет сохранит и мою свободу. – Ты меня прости за вчерашнее, – сказала я. Вчера я пластом лежала в постели. Я не то что шевельнуться – даже думать не могла. Мы достигли места, куда подняться без помощи Ризанда я просто не могла. Почувствовав это, он быстро забрался на плоский выступ и протянул мне руку. Я поразилась, с какой легкостью и скоростью он меня поднял. Как же я давно не была на природе, как давно не полагалась на силу и ловкость тела. Даже бессмертное тело не могло выровнять мое дыхание. – Тебе не за что просить прощения, – ответил Риз. – Главное, сегодня мы здесь. Только потому, что Амрена одолжила мне амулет. Сомневаюсь, хватило бы у меня смелости отправиться сюда без ее вещицы. – И вычитать из твоего жалованья я тоже не стану, – добавил он и подмигнул. Моих душевных сил не хватило даже на то, чтобы нахмуриться. Мы продолжили подъем. Верхняя часть горы превратилась в стену, позади не было ничего, кроме каменных склонов, покрытых скудной травой. Ниже они оканчивались возле беспокойного серого моря. Риз вдруг быстро извлек из-за спины меч. – Не смотри на меня так удивленно, – сказал он. – Я никогда не видела тебя с оружием в руках. Почти никогда. Тогда, в Подгорье, он схватился за кинжал, чтобы перерезать Амаранте горло и избавить меня от боли. – Если бы твои слова услышал Кассиан, он бы смеялся до хрипоты. А затем бы вызвал меня на поединок. – Он способен тебя победить? – В поединке? Да. Правда, ему пришлось бы изрядно попотеть, но победа была бы за ним. – И добавил без тени гордости или высокомерия: – Лучшего воина, чем Кассиан, я не встречал ни при одном дворе и ни на одной земле. Потому он и командует моей армией. Я в этом не сомневалась. Что же касается Азриеля… Я вспомнила про изуродованные руки. – Я видела у Азриеля жуткие шрамы на руках. Откуда они? Риз молчал. Я решила, что он не настроен говорить об этом, но он все-таки заговорил. Правда, совсем тихо. Наверное, опасался, что узники Тюрьмы могут подслушать. – У его отца было еще двое законных сыновей. Оба – старше Азриеля. Оба – жестокие и избалованные. Все в свою мать. Азриель прожил в отцовской крепости одиннадцать лет. Эта женщина зорко следила за тем, чтобы Аза держали в каморке без окна. Свечек ему тоже не давали, а выпускали оттуда всего на час. Раз в неделю ему позволяли видеться с родной матерью, и тоже не дольше часа. Учиться воинскому ремеслу ему не разрешали. Ему не позволяли летать и вообще запрещали все, что требовало его иллирианское наследие. У иллирианцев есть одна особенность: раны на их теле заживают очень быстро. Когда Азриелю исполнилось восемь, братья решили проверить, быстро ли заживут раны, если намазать ему руки маслом и поджечь. Взрослые слышали его крики, но опоздали. Руки обгорели, а следы ожогов остались навсегда. У меня к горлу подступила тошнота. И ведь после этого злодейства Аз еще целых три года жил там! Какие еще ужасы он перенес в отцовском доме, прежде чем попал в горный лагерь? – А его братьев хоть наказали? Лицо Риза стало похожим на камень, ветер и море. Бесстрастным и бесчувственным. – Не сразу. Потом, – с убийственным спокойствием ответил он. Мне расхотелось выяснять подробности, и я задала другой вопрос, который тоже меня занимал: – Скажи, а чем в твоем внутреннем круге занимается Мор? – Я призову Мор в том случае, если армия потерпит поражение, а Кассиан с Азриелем будут убиты. – Значит, Мор – твой резерв? – спросила я, а в душе все заледенело. – Нет. Будучи моей второй заместительницей, Мор… наблюдает за придворной жизнью. Наблюдает за событиями при Дворе кошмаров и Дворе мечтаний. По сути, Мор управляет и Веларисом, и Каменным городом. В мире смертных она была бы, вероятнее всего, королевой. – А Амрена? – Она – моя советница в политических делах. К тому же Амрена – ходячая библиотека. Она же делает для меня всю грязную работу. Я назначил ее своей первой заместительницей сразу же, как получил власть. А моей советницей и другом она стала задолго до этого. – Скажи, может ли война оказаться настолько тяжелой, что ты лишишься армии, Кассиан и Азриель погибнут и даже… Мор не станет? – спросила я. Каждое слово ощущалось на языке куском льда. Риз замер, глядя на отвесный кусок скалы. Там даже мох не рос. – Если такое случится, я найду способ разрушить заклинание, удерживающее Амрену в теле, и ее сила выплеснется во внешний мир, круша все на своем пути. Я попрошу ее, чтобы перво-наперво она оборвала мою жизнь. – Кто она вообще? – спросила я, хотя после сегодняшнего утра могла бы не задавать столь глупый вопрос. – Она – нечто иное. Нечто такое, что хуже нас. Если она когда-нибудь отыщет способ разрушить свою тюрьму из плоти и крови… храни Котел нас всех. Я снова вздрогнула и уставилась на отвесную каменную стену. – Послушай, мне на нее не забраться, – призналась я. – А тебе и незачем, – сказал Риз. Он приложил ладонь к каменной поверхности, и я увидела вспышку света. Еще через мгновение стена исчезла, как исчезает мираж.