– Ты хочешь сказать, – начал Дариус, и я перевела на него взгляд. Он обращается к Филиппу, сверля его взглядом. – Что мать Авроры – королева Марго? Филипп вначале прячет свои глаза, а потом подымает их на меня. – Да, Аврора. Твоя мама – это свергнутая королева Марго. – Нет, – вырывается у меня со свистом. – Этого не может быть… – Может. Ты на нее похожа, даже слишком. Я обхватила лицо руками и согнулась пополам. – Я внебрачная дочь королевы? То есть, – сжимала ладони, стараясь не дать волю эмоциям, но это было сложно. Даже слишком для очередного дня, в котором на меня обрушивается суровая правда. – То есть я бастард? – Это лишь теории и предположения, – тихо объясняет Филипп. Слышу, как Дариус встает со стула и куда-то отходит. – А что, если это не так? – Все может быть. Я поднимаю взгляд на Филиппа. Тот сидит ровно, распрямив плечи. Его губы плотно сомкнуты, будто он готов разделить со мной эту боль, что пронзает сердце и душу. – Твой отец не говорил, кто твоя мать. Он сказал, что ему нужно тебя уберечь от Бруно, который и не задумается, прежде чем убить тебя. – И вы… – В тот день Одрем пришел ко мне ночью, буквально за несколько часов до переворота. Хотя он и так уже начинался и во многих районах Эпоны творился хаос. Он постучался ко мне с маленьким кульком, в котором лежала ты… Филипп старался говорить как можно тише, чтобы правда не так сильно резала мое сердце, но это было бесполезно. С каждым новым словом я чувствовала, как во мне что-то погибает. Как разрушается мой мир. – Он рассказал, что ему нужно убежище и прикрытие, пока тот отнесет тебя в безопасное место. Тогда я подумал, что он просто спасал какую-то малышку, но… Он мельком сказал, что это его дочь и он обязан защитить тебя любой ценой. Мы двинулись к Адамсу Руди. – Подождите, – останавливаю Филиппа. Поджимаю губы, набирая побольше воздуха в легкие. – Вы хотите сказать, что директор тоже знал, кто я? – Да, – твердо подмечает Филипп. Он встает со стула и расхаживает из стороны в сторону. Что касается меня, то сил моих едва хватает, чтобы ровно дышать. – Адамс Руди помог нам бежать. Точнее, помог твоему отцу замести следы, чтобы никто не пошел за ним по пятам… – Но как? Почему он не рассказал мне об этом? – По-видимому, боялся, что ты не сможешь это вынести. Или же у него другие причины. Твой отец – Одрем, взял с нас слово, что, если над тобой нависнет угроза, когда ты вернешься в королевство, мы защитим тебя… – По крайней мере, это объясняет то, что Адамс Руди печется о тебе, – втискивается в разговор Дариус. – В смысле? – Адамс Руди закрывает глаза на то, чем ты занимаешься. Думаешь, могущественный директор академии Тоннер не доложил бы повыше, не будь ты так важна для него? Я понимаю, что никогда не задумывалась об этом. Мне всегда казалось, что Адамс Руди лишь сочувствует мне, потому что я единственная, у кого нет родителей. – Почему ты считаешь Адамса могущественным? – Обратилась к вампиру, который остановился посередине комнаты. – Его сила огромна, – поясняет Филипп. – Одрем и Адамс даже сражались на одном турнире в студенческие годы. И Адамс победил Одрема, хотя твой отец считался одним из сильнейших магов цикла Великого времени. – Но ведь…. существует много сильных магов! – Могущественный маг не тот, кто умеет драться, а тот, кто в гармонии со своей стихией. Скажи мне, Аврора, – Филлипп подходит и опирается на спинку своего стула, – какой у тебя образ внутри? Ты успела хотя бы раз увидеть свою стихию? – Да, – твердо заявляю и смотрю в глаза мужчине. – Образ моей стихии – электрическая лиса. Мужчина замолкает. Его губы искривляются в довольной улыбке, а глаза начинают светиться ярче. Дариус подходит ко мне и встает позади, будто бы хочет от чего-то защитить. – Такой же образ у Адамса и Одрема. Молниеносная лисица – очень редкий, но самый могущественный образ стихии. Маги, родившиеся под этим знаком, призваны божествами мира Йертсен творить великие дела. – Я не верю вам, – изрекаю грубо, понимая, насколько это абсурдно звучит сейчас. – Я не могу быть дочерью свергнутой королевы. Меня бы просто уничтожили за такой большой промежуток времени! – На тебе такая же древняя метка, она, как этот купол, что защищает нас от посторонних ушей. Филипп указал пальцем вверх, будто бы дорисовывая этот невидимый купол. – Я могу на нее взглянуть? Мы с вампиром переглянулись. Тот незаметно кивнул мне в ответ, и я протянула руку мужчине. Тот аккуратно задрал рукав и увидел метку, замотанную бинтом. – Я развяжу? – Да, конечно, – подчинилась ему я. Добравшись до метки, он увидел, как она ярко светится. – Она скоро лопнет, – заявляет тот, проводя по контурам пальцами, не касаясь кожи. – И ты должна быть готова. – К чему? – К тому, что за тобой последует Бруно. – Но ведь я числюсь мертвой, – заявляю ему, вырывая руку. – В справке из архива… – Зачем ты ее запрашивала? Филипп повышает голос. На его лице проглядывают страх и обеспокоенность. – Я не запрашивала ее сама… Мне принесла моя подруга, а ее брат работает именно там. – Это была очень плохая идея, – резко отзывается тот и начинает расхаживать по комнате. – Но почему? – Потому что птицы щебечут быстрее, чем ты осознаешь всю катастрофу. Теперь и ты, и твоя подруга, возможно, в беде. – Я и так в беде, – вторю ему, сложив руки на груди. Дариус опускает ладони на мои плечи, слегка их сдавливая. Понимаю, что он старается меня успокоить, дабы я не злилась и вела себя спокойней. Но я не могу или не хочу… – Что ты имеешь в виду? – Хол Гибби – профессор по боевой магии, общается с Лилит, королевским некромантом, – говорю ему как можно спокойней. – И на недавнем балу я подслушала их разговор… Там шла речь обо мне и моих клинках… – Значит, под тебя уже роют, – отозвался Филипп, нервно потирая ладони. – Это очень плохо… – Если бы мне хоть кто-то заранее это рассказал, не было ничего! Почему все молчат? Даже клинки! – Подожди, – останавливает меня Филипп. – Твои клинки говорят с тобой? – Да, чаще всего мысленно, но с недавних пор, как появилась метка, стали говорить со мной вслух. И вообще… Я поднимаюсь со стула и делаю два шага к Филиппу. – Как разрушить метку? – Когда ты будешь готова, она разрушится… – Из-за этой метки я не помню, кто мой отец и что было до того, как поступила в академию. Она сковывает мою силу, и я не могу быть в гармонии с ней. И когда она разорвется, я же могу умереть? – Не исключено, – тихо роняет Филипп, отводя взгляд. – Но это вряд ли. После того как Адамс помог бежать Одрему с тобой, я сказал, что старейшины могут помочь. Те, кто обучал его. С тех пор я не видел твоего отца, да и о тебе не было ничего слышно, пока я не познакомился с Дариусом. Ты понимаешь, что о тебе знал только Адамс Руди, который понял, кто ты? – И что теперь ей делать? – спрашивает Дариус, подходя сзади. Мне неловко от того, что Дариусу приходится расхлебывать мои проблемы. У него есть свои заботы и цели. А тут на голову сваливаюсь я. Со своими целями, принципами и проблемами. От этой мысли стало паршиво на душе. – Теперь мы знаем, что она может быть в беде. К тому же стоит узнать, кто такой Холл Гибби и что ему вообще нужно от Лилит. – Вы были в бегах? – резко спрашиваю я, понимая, как мысль стремительно возникла в моей голове. – Иначе вы бы знали, кто я. – Да. Мне пришлось в ту ночь и самому бежать из королевства. Я укрылся в Королевстве северных лун. Это был единственный путь отступления, не оккупированный никем. – Но как вам удалось незаметно пройти в королевство? Получается, вы враг Бруно? – Несомненно, ты права, – начинает Филипп. – Я был в розыске, и до сих пор на всех изменников и тех, кто не склонился перед королем Бруно, ведут охоту. Однако в Королевстве северных лун я поставил себе практически такую же метку перед тем как сюда приехать. Филипп поднимает рукав и показывает мне метку. На ней две отзеркаленные луны, что смотрят в разные стороны. – И что она означает? – Я долгое время пытался скрываться и угодил в один храм, около Ледового моря. Посвятил себя изучению другой стихии. И там буквально недавно мне поставили метку. Пока, как ты видишь, меня не обнаружили. Хотя я не сразу появился в столице.