С вечной любовью к моей малышке Авроре. Твоя мама Слезы хлынули горьким водопадом. Я не сдерживаю их, стараясь выплеснуть боль. Я закрываю рот ладонью, чтобы подавить крик, что рвется наружу. Моргнув пару раз и вдохнув полной грудью, падаю на пол и открываю второе письмо. Дорогая дочь. Я не знаю, как писать такие трогательные письма, поэтому мне сложно. Я попробую объяснить тебе, почему твоя жизнь сложилась так, а не иначе. Когда ты родилась, уже шел дворцовый переворот. Тебя доставили в храм Кроноса. Я – Одрем Утен Де`Архе Нувок, Хранитель Магии Времени, что был выбран самим Великим Чертогом Магии для охраны и сохранения баланса в мире Йертсен. А мой брат – Бруно Утен Де`Архе Нувок, решил пойти против основы нашего мира. Твоя мама взяла с меня слово, что я всеми силами сберегу тебя и научу всему, что должно тебе пригодиться. Поэтому сегодня, когда тебе исполнилось девятнадцать лет, ты была отправлена в академию Тоннер, к моему другу Адамсу Руди. По совету хранителей Всемирного Чертога Магии мы пришли к выводу, что в день твоего девятнадцатилетия мы активируем метку, которая заблокирует воспоминания обо мне. Твои навыки мага молнии не затронуты. Твою память хранители храма Кроноса испепелили. Это была вынужденная мера, чтобы никто не смог узнать, где находится храм Кроноса. Метку мы поставили сразу после твоего рождения. Она уже тогда оберегала тебя от лишних глаз. Мне удалось спасти тебя и укрыть там, где никто не достанет. Ты росла очень храброй и любопытной девочкой и всегда старалась все делать сама, несмотря на боль, усталость и обиду. Твои способности очень мощные, но их надо совершенствовать. Я дал тебе все, что мог. Все, что может дать отец: безопасность и любовь. И очень сожалею о том, что теперь тебе придется забыть меня на какое-то время. А быть может, навсегда. Настанет день, когда ты войдешь в гармонию со своей стихией и сможешь управлять ею. Тогда твоя метка навсегда разрушится, дав тебе необычайную силу. Я прошу только об одном – будь бдительна и никогда не позволяй собою помыкать. То, что кроется в тебе, в руках врага может стать оружием смертельным для всего мира Йертсен. Хранители храма Кроноса следят за тобой, но они никогда не будут вмешиваться в то, что не угрожает раскрытию тайны расположения храма. Я бессилен перед их решением, потому что нарушил обет. Я привел тебя, попросил защиты от беспощадного и сошедшего с ума моего брата Бруно. Он – самозванец. Помни об этом, если вдруг тебе придется с ним столкнуться. Запомни тех, кто поможет тебе разобраться во всем. Это Адамс Йенс Де Руди – директор академии Тоннер. Он обещал, что защитит тебя, потому что он на твоей стороне. Филипп Эдвин Лоф Фарстад – мой лучший старый друг, который поклялся, что будет за тобой приглядывать. Аврора, прошу… не старайся меня найти. Это слишком опасно. И не старайся найти маму, потому что от нее давно нет вестей. Не ввязывайся в конфликты. Будь бдительной. Если хоть кто-то узнает, кто ты есть, король Бруно ни перед чем не остановится, чтобы уничтожить тебя. Он пройдется по всем королевствам, уничтожая каждого, чтобы добраться до тебя. Где бы ты ни скрывалась – он найдет. Я верю, что мы скоро встретимся. Помни: мы с мамой любим тебя. Твой отец Я не вижу перед собой письма – из глаз льются слезы. Мне больно от осознания того, что мои родители, скорее всего, еще живы. Из конверта падает магическая карточка, на которой фотография. Отец. Я. И мама. Мы все стоим в отдельных рамочках. Ни подписи. Ни даты. Только замечаю, что моя фотография совершенно свежая. Я смутно помню, когда меня фотографировал отец. Вроде бы перед тем, как отправить в академию. Он сказал «это на память». Я еще тогда усмехнулась и сказала: «Но ты же будешь меня навещать?» Осознаю, что это единственное, что всплыло ярким пятном из прошлого. Больше ничего. И от этого становится больней. Меня скручивает, как улитку. Мне больно. Обидно. Я еще раз перечитываю письмо отца. Буквы расплываются перед глазами, а слезы капают на бумагу, оставляя после себя мокрые круги. Мне хочется кричать, но я лишь издаю глухой звук, похожий на шипение. Сколько я сижу и роняю слезы – не знаю. Мне не хочется думать о том, что могу упустить что-то важное. Собираю последние силы в кулак и телепортируюсь в свою комнату. Приземляюсь на кровать и откидываюсь на подушку. Клинки подлетают и пытаются выяснить, что случилось. Я даже не заметила, что в комнате Сара. Она резко подходит ко мне и говорит: – Рори, что случилось? Я не могу ответить. Руки трясутся, а от истерики кажется, что воздуха не хватает в легких. Словно их заполнили водой. – Рори, милая, – беспокойно говорит Сара и обнимает меня. Я плачу. Глаза щиплет от слез, которые катятся водопадом по моим щекам. Мне плохо. Меня тошнит, знобит, и я чувствую злость. – Ну тихо, тихо, – лепечет Сара, убаюкивая меня. Через какое-то время я успокаиваюсь. Подруга отстраняется от меня и берет из рук письма. – Это что такое? – спрашивает она и начинает читать. – Аврора! – восклицает Сара. – Это… – Да. В комнате душно, отчего я взмахом руки открываю настежь окно. Сара удивленно смотрит на меня, будто бы ни разу не видела, как я владею телекинезом, потом утыкается обратно в листок с письмом. Я хватаю ртом воздух, будто бы вот-вот задохнусь. Стараюсь вытирать слезы, которые щиплют глаза. – Это правда? – восклицает Сара. Ее голос на несколько октав выше, чем обычно. – Да. – Откуда это у тебя? – Раум принес. Он пытался со мной поговорить, но я прогнала его… А потом…. Он… оставил… эти письма… – Подожди, у меня где-то завалялся белокудренник черный, подожди! Сара резко встает с кровати и идет к своему столику. Что-то долго ищет и достает маленький бутылек черного цвета. Разворачивается и подходит ко мне. – На, выпей, тебе полегчает, – с улыбкой говорит она. – Что это? – Зелье «Дыхание тишины», мы с тобой его вместе варили, помнишь? Мотаю головой из стороны в сторону, чувствую приступ тошноты. Голова зверски раскалывается, а метка чешется. В горле пересохло. Я понимаю, что Сара не отстанет. Она буравит меня взглядом, заставляя выпить успокоительное. Дрожащей рукой беру у нее бутылку, запрокидываю голову и выпиваю зелье. Сладкий, немного похожий на вкус малины. Облизываю губы и отдаю Саре бутылек. – Вот так-то лучше, – она берет меня за руки. – Десять минут, и ты будешь как новенькая! – Я точно не отравлюсь? – Ну если только я не тот флакончик вытащила! Мне хочется рассмеяться от ее шутки, однако у меня нет сил. Зелье «Дыхание тишины» оставляет приятное послевкусие мяты. – Почему ты мне не сказала об этом? – Я просто была не в состоянии, да и тебя не было в комнате… – Аврора… – Глаза Сары наполняются слезами. – Подумать страшно, что ты чувствуешь. – Все хорошо, – вру ей, сохраняя последние остатки самообладания. – Правда… – Я рядом, моя хорошая… – Сара обнимает меня. – Я знаю… – Ты уже показывала это Адамсу? – Нет, – слегка покачиваю головой из стороны в сторону. – Я, как только прочитала, сразу же переместилась сюда… – И правильно сделала, – успокаивает меня подруга. Мы молчим. Просто сидим, обнявшись, и молчим. Мне нечего сказать Саре, потому что хочу тишины, а подруга просто не знает, какие слова подобрать. Замечаю, что глаза Сары полны боли. – Аврора, не нужно закрываться в себе… – Мне нужно поговорить с Дариусом, – сухо подмечаю я, отпуская ее руки. – Тем более после слов Раума… – Быть может, Раум прав, – к моему удивлению, заявляет Сара. Я смотрю на нее с непониманием. – Я в письме видела, что написала твоя мама. Но меня не покидает мысль, что что-то не так… – В каком плане? – У королевы Маргарет была двойня, так? Я молча киваю головой. – Твоя сестра родилась мертвой и ей дали фамилию Одрема. Так? – Ну…