Снежный пласт отвалился с лобового стекла, и теперь они увидели лес, надвигающийся на них. Бенедикт охнул, уперся руками в приборную панель; Арман же смотрел перед собой, ждал. А потом, когда казалось, что уже поздно, осторожно нажал тормозную педаль. Машина замедлилась. Потом остановилась. Ее капот почти прикасался к наносу по другую сторону. В машине стояла мертвая тишина, потом послышались долгие выдохи. Они стояли поперек дороги, перегораживая ее. Арман быстро посмотрел в одну сторону, в другую, убедился, что других машин на дороге нет. Только дураки выезжают в такую метель. Раздался тихий, легкомысленный смешок. – О черт, – вздохнула Мирна. Арман сдал назад – поставил теперь машину носом к дому. Включив аварийку, он вышел оценить понесенный ущерб. – Что это была за фигня? – потребовал ответа Бенедикт, который тоже вылез из машины и обошел ее с другой стороны, чтобы высказать претензии Арману. – Вы сдались. Вы нас чуть не убили. Арман обеими руками показал на машину. – Да! – прокричал Бенедикт. – Чистое везение. – Не без этого. Если бы на дороге оказалась другая машина или если бы возвращался снегоуборщик… – Вы не знали, что делать! – прокричал Бенедикт Арману, который начал счищать снег с решетки радиатора машины. – Я же все видел. – Похоже, то, что я сделал, и то, что видели вы, – две разные вещи. Иногда лучшее, что мы можем сделать, – это не делать ничего. – Что это еще за дзеновская фигня? Бенедикт сердито смотрел на Гамаша, снег крутился вокруг него, кулаки молодого человека сжимались. – Вас никто не учил ездить по снегу? – прокричал Гамаш в метель. – Я умею это делать лучше, чем вы. – Тогда вы сможете преподать мне урок. Но вероятно, не сегодня. Они вернулись в машину, Гамаш включил передний ход. – И чтобы вы знали… – сказал он, сосредоточившись на дороге. – Я никогда не сдаюсь. – Куда мы едем? – спросил Люсьен с заднего сиденья. – Домой, – ответила Мирна. Глава шестая – Мы приехали? – спросил нотариус. В очередной раз. – Oui. – Правда? Ответ был таким неожиданным, что Люсьен замолчал. Он рукавом стер конденсат с окна машины и посмотрел наружу. И увидел… что там ничего нет. А потом ветер на мгновение сдул снег, и на долю секунды сквозь разрыв в метели нотариус увидел дом. Жилье. Дом, сложенный из плитняка, через окна со множеством переплетов испускал мягкий свет. А потом он исчез, проглоченный метелью. Видение было настолько кратким, что Люсьен в отчаянии решил: это его воображение выстроило сказочный коттедж. – Вы уверены? – спросил он. – Абсолютно. Не прошло и часа, как Арман и его гости приняли душ и облачились в сухую чистую одежду. Только Люсьен отказался от всех предложений. Они сидели за длинным сосновым столом, а печка в дальнем конце комнаты выдавала тепло на-гора. Снег за окнами доходил до рам по обе стороны очага, отчего выглянуть на улицу было затруднительно. Бенедикт надел хозяйскую футболку, свитер и слаксы; он уже успокоился после дороги. Горячий душ и обещание еды подняли ему настроение. Молодой человек огляделся. Коттедж не сотрясали порывы ветра, окна не дребезжали, несмотря на ярость разбушевавшейся стихии. «Дом построили на века, – подумал Люсьен, – и он простоял уже не меньше века. А то и двух». Даже если бы он и постарался, очень постарался, ему вряд ли удалось бы построить такой надежный дом. Мерсье посмотрел на мадам Гамаш, которая подавала бульон, на Армана, нарезавшего хлеб. Время от времени они обменивались словами. Их тела соприкасались на манер столь же случайный, сколь и сокровенный. Бенедикт спрашивал себя: если бы он постарался, очень-очень постарался, смог бы он построить отношения такие же прочные? Он поскреб грудь и поморщился. Несколькими минутами ранее, стоя под горячей струей душа, Арман спросил у Рейн-Мари: – Тебе имя Берта Баумгартнер о чем-нибудь говорит? – Это не какой-то мультяшный персонаж? – спросила Рейн-Мари. – Нет, та из комиксов про Дагвуда. А она не негодяйка из комиксов про «Дунсбери»? Он выключил душ, вышел из кабинки, взял из ее рук полотенце. – Merci. – Вытирая волосы, он весело посмотрел на нее, но увидел, что она серьезна. – Нет, она была вроде как соседкой. Гамаш надел вельветовые брюки, свитер, объяснил, почему его пригласили на эту одиноко стоящую ферму. – Душеприказчик? Вероятно, ты ее знал, Арман. Иначе почему бы она тебя выбрала? – Понятия не имею. – И Мирна ее не знает? – И парнишка этот тоже не знает. Бенедикт. – И как ты это объясняешь? – спросила она. – Никак. – Угу, – сказала Рейн-Мари. Поставив для них на стол кружки с бульоном, сэндвичи и пиво, Рейн-Мари оставила их и со своим ланчем ушла в гостиную. Сидя у очага рядом с Грейси, их маленьким найденышем, Рейн-Мари смотрела в огонь и повторяла: – Берта Баумгартнер. Берта Баумгартнер… Нет, это имя ни о чем ей не говорило. – Итак, – сказал Люсьен, поправляя очки на носу, – вы все согласились стать исполнителями воли покойной Берты Баумгартнер. Верно я говорю? Бенедикт произнес нечто похожее на «верно», но, поскольку рот его был набит сэндвичем с ростбифом, получилось нечто несуразное. Анри, лежавший у ног Армана, насторожился, навострил уши, его хвост прошелся разок туда-сюда. – Верно вы говорите, – сказала Мирна, подражая тону нотариуса, хотя он этого, казалось, и не заметил.