Коммандер спрашивал себя, не подложили ли ей наркотик по команде старшего суперинтенданта, который знал, чем это кончится. Знал, что случится дальше. Арман в машине, прежде чем отправиться на встречу с Мирной и другими, снял перчатки, надел очки для чтения, взял книгу в свои большие руки. Потом открыл, вернулся на знакомые страницы. Старый друг. Просматривая потрепанные страницы, он нашел подчеркнутые ею строки. «Человек должен страшиться не смерти, а того, что он никогда не начнет жить». И он подумал о щелк-щелк-щелканье, которое слышал, когда Амелия проходила мимо. Ее подсказке. Спасите наши души. Глава тринадцатая – Арман, вы должны это услышать. Гамаш не успел войти в дом старшего сына Берты Баумгартнер, как Мирна потащила его в гостиную, где уже собрались все. Он снял куртку, шапочку, перчатки, ботинки и теперь стоял в носках, оглядывая комнату. Вдоль дальней стены он видел стеллаж с книгами, фотографиями в рамочках и всякими сувенирами, скапливающимися в каждом доме. На другой стене висели картины. Никакого авангарда – вполне пристойные акварели, несколько картин, писанных маслом, несколько нумерованных графических копий. Окна выходили на задний двор, где на площадке, усыпанной глубоким, ярким снегом, стояли взрослые деревья. В камине потрескивали поленья. Комната была выдержана в приглушенных, пожалуй, брутальных оттенках бежевого и голубого. Эта комната, этот дом нашептывали о комфорте и успехе. – Арман Гамаш, – сказал он, по очереди пожимая руки трем наследникам Баумгартнер. – Примите мои соболезнования в связи с вашей утратой. Они смотрели на него, и в их взгляде возникала некоторая неуверенность. Тот теперь уже привычный удивленный вид оттого, что человек, которого они видели по телевизору, неожиданно появился в их гостиной собственной персоной. В трех измерениях. Он ходит и говорит. Пожимает им руки. Энтони, Кэролайн и Гуго. Высокие. С аристократическими чертами. Здоровой комплекцией людей, которые любят поесть, но следят за собой. Кроме Гуго. Он, казалось, пошел в мать. Коротышка с животиком и румяной физиономией. Утенок среди лебедей. Хотя он скорее походил на жабу. Энтони Баумгартнер в пятьдесят два был старшим, за ним следовала Кэролайн, а за нею – Гуго, последний. Хотя Гуго выглядел гораздо старше других, его лицо словно состарилось под воздействием стихий. Статуя из песчаника, слишком долго простоявшая под открытым небом. Волосы у него были серо-стального цвета. Не благородная седина на висках, как у Энтони, не мягкие светлые волосы, как у крашеной блондинки Кэролайн. Энтони держался легко и даже с известным изяществом. Но первой вперед вышла Кэролайн, протянула руку. – Добро пожаловать, старший суперинтендант, – сказала она, обращаясь к нему по званию, хотя он и не представился официально. Говорила теплым, чуть ли не музыкальным голосом. – Мы и не догадывались, что мать знает вас. Она никогда нам про вас не говорила. – И это на нее не похоже, – сказал Гуго. Голос его неожиданно звучал низко и мягко. Если бы земная расщелина могла говорить, то делала бы это голосом Гуго. – На самом деле мы никогда не встречались, – сказал Арман. – Никто из нас не знал вашей матери. – Правда? – сказал Энтони, переводя взгляд с одного гостя на другого. – Тогда почему вы стали душеприказчиками? – Мы надеялись, что вы нам это объясните, – сказала Мирна. Дети Берты взволнованно посовещались. – Откровенно говоря, – сказал Энтони, – мы думали, что обойдемся без душеприказчиков, и удивились, когда позвонил мэтр Мерсье. – Мадам Ландерс и я живем в деревне, которая называется Три Сосны, – сказал Гамаш. – Насколько я знаю, ваша мать подрабатывала там. – Верно, – сказал Гуго. – Она говорила, что это забавная деревенька в небольшой ямке в земле. Он сложил руки чашечкой, иллюстрируя. Если слово «ямка» не добавляло привлекательности деревне, сделала это его иллюстрация. Сильная рука Гуго наводила на мысль не о пустоте, а об удержании чего-то драгоценного. Вода в засуху. Вино на празднестве. Или какое-то животное из Красной книги, нуждающееся в защите. Арман поразился тому, каким выразительным был этот грубоватый с виду человек. Лаконичным знакомым жестом он сумел передать целый мир смысла. Мирна, как и Арман, внимательно разглядывала Баумгартнеров. Не с подозрением, а скорее с профессиональным интересом к поведению. Группы. Семьи. И к тому, что происходит, когда в их обществе появляются посторонние. Этим троим, казалось, вполне комфортно друг с другом, хотя среди них и существовала иерархия – явно с Энтони наверху. – Хотите что-нибудь выпить? – спросила Кэролайн у гостей. – Кофе, чай? Может, что-нибудь покрепче. – Я думаю, нам следует начать, – сказал Люсьен. – Я бы не отказался от пива, – сказал Гуго и отправился в кухню. – Чай меня устроит, – сказала Мирна, а Арман с ней согласился. – Я бы тоже не отказался от пива, если вы предлагаете, – сказал Бенедикт. Кэролайн и Энтони отправились следом за Гуго в кухню, а Арман присоединился к Мирне у стеллажа. – Вы сказали, что я должен выслушать кое-что. Что же? – О баронессе. Почему она так зовется. – Да? Мирна посмотрела на него таким измученным взглядом, что он подумал, уж не случился ли с ней какой-то острый приступ. Как выяснилось, именно приступ с ней и случился, только приступ не в физическом смысле. – Не могу вам сказать. – Почему? Вы сами говорите, что я должен выслушать. – Должны. Но не от меня, а от них. – Она кивнула в сторону кухни. – Это нечто поразительное. Не знаю, правда ли это. – Да ладно, – сказал Арман. – Вы сейчас просто дразнитесь. – Извините, но, вообще-то, я не выслушала всю историю – вы пришли. – Она снова посмотрела в сторону кухни. – Что вы о них думаете? – О Баумгартнерах? – Он тоже посмотрел в ту сторону. – Я еще не сформировал мнения. Кажется, они вполне себе милые. А вы? – Я всегда ищу психозы, – признала Мирна. – Прожитые годы оставляют следы в человеческом мозгу. Если закопаться поглубже и не пожалеть времени, обязательно найдешь что-нибудь. Даже у самых уравновешенных людей. Она глубокомысленно посмотрела на него и усмехнулась. – Рад, что теперь не моя очередь. И что? Вы накопали уже какие-нибудь психозы у этих милых людей? – Никаких. Что вызывает у меня беспокойство. Он рассмеялся: – Не переживайте. Если что-то и может говорить о безумии, так это завещание. – Этого добра у нас уже хватает, – согласилась она. – Вы думаете, они огорчились, узнав о том, что мы – душеприказчики? – Не уверен. То, что они удивились, – это да. Не знаю, почему мать не сказала им, что не предоставила им полную свободу. – Я сама думаю, почему она это сделала, – сказала Мирна, глядя через открытую дверь в кухню. – Вы думаете, кто-то из них немного не того? – Она подняла руку к виску и сделала вращательное движение. – Но она чувствовала, что не может просто бросить его, а потому лишила свободы действий всех? – Его? Вы кого-то конкретного имеете в виду? Может, Гуго? – Потому что у него вид подходящий? Бедняга… представляете, каково это – расти с двумя красавцами? Это может искалечить психику. Но я делаю ставку на Энтони. Арман смотрел, как два брата и сестра готовили угощение. Кэролайн и Энтони на пару заваривали чай и выкладывали печенье. Гуго в одиночестве за столом налил два пива.