Его не только не было, но он и вообще сюда не заходил. Арман вошел в комнату, огляделся. – А его вещи? – Они здесь. Да, комната выглядела точно так, как и перед уходом Бенедикта вчера вечером. – Пойду-ка я позвоню, – сказала Рейн-Мари и пошла вниз в гостиную. Она сняла трубку и стала набирать номер, а Арман и Жан Ги надели куртки, варежки и ботинки. Гамаш уже выходил из дому утром – выгуливал Анри и Грейси вокруг площади. Но солнце тогда еще почти не встало, и он вполне мог пропустить что-нибудь. Кого-нибудь. В сугробе. Трескучий мороз спал, и теперь было просто холодно. Выйдя на улицу, Арман посмотрел на термометр на веранде. Минус шесть по Цельсию. Не жарко. Они пошли рысцой: Арман показал, что пойдет по часовой стрелке, а Жан Ги двинулся в противоположном направлении вокруг деревенской площади. Он заставлял себя замедлять быстрый шаг. Не хотел ничего пропустить. Его глаза смотрели внимательно, впитывали все. Мозг работал. Пытался развести действия и эмоции. Пытался не представлять тело Бенедикта, скрючившееся у дорожной обочины. Если дело кончилось этим, то спешить было некуда, но они все же торопились. Жан Ги вышел из-за поворота: – Ничего, шеф. Они сделали еще круг, теперь медленнее. Снежные стены были круты, но Жану Ги с помощью Армана удалось забраться наверх, и он пошел по неровной кромке, как канатоходец, глядя то в одну, то в другую сторону. Из своего коттеджа вышла Клара, вскоре к ней присоединилась Мирна, покинувшая свой магазин. Даже Рут появилась. – Рейн-Мари позвонила, – сказала старая поэтесса. – Есть что-нибудь? – Ничего. К ним присоединилась Рейн-Мари: – Я только что говорила с Оливье. Бенедикт вечером заходил в бистро. Выпил пива, но пьяным вовсе не был. Она, как и Арман, знала, что иногда люди в темноте и на холоде теряют ориентацию. Нередко выпивка и наркотик усугубляют растерянность. – Ничего, – сказал Жан Ги, соскальзывая со снежной стены. – Мы должны разделиться, – сказал Арман. – Проверить все въезды и выезды. – Я посмотрю на Старой почтовой дороге, – сказала Клара. Ответа она не стала ждать – сразу двинулась, куда сказала. Они распределили между собой места поиска и разошлись, а Рут направилась поговорить с Оливье. Несколько минут спустя все услышали резкий свисток. Рут призывала их в бистро. Их кожу болезненно пощипывало, когда они вошли в тепло. – Он вчера заходил сюда, – подтвердил Оливье. – Я не видел, как он уходил… – А я видел, – сказал Габри, вытирая руки о передник. – Он ушел с Билли Уильямсом. Они о чем-то разговаривали и вышли вместе. – И куда пошли? – Понятия не имею. Но я видел, как уехал пикап Билли. Не знаю, был с ним этот ваш парень или нет. Габри снял трубку телефона в баре и позвонил. Они увидели, как он кивнул, послушал, потом повесил трубку. – Билли говорит, он подвез Бенедикта до фермы мадам Баумгартнер. Мирна перестала потирать руки у огня и спросила у Гамаша: – Зачем это ему понадобилось? – Бенедикт его попросил, – сказал Габри. – Что-то с его пикапом. Это все равно по пути Билли к дому, вот он его и подвез. – И оставил там? – спросила Клара. – Судя по всему, – ответил Габри. Хотя на Билли Уильямса это было не похоже. Он занимался очисткой дорог и всякими другими работами в районе, уж он-то прекрасно знал, что холод убивает. – Больше Билли ничего не знает. – Вероятно, Бенедикт уехал в Монреаль, – сказал Оливье. – Возможно, – сказал Арман. – Что вас беспокоит? – спросила Клара, когда Мирна ушла к себе, чтобы принести бумаги от нотариуса с номером телефона Бенедикта. – Он обещал не садиться за руль своей машины, – сказал Арман. – Поэтому мы ее и оставили. На ней нет зимних покрышек. – Только не говори мне, что кто-то тебе солгал. – Рут вытянула нижнюю губу и сделала печальное лицо. – И он сказал: вот те крест?.. И «чтоб мне не жить»? Но она, к удивлению Армана, не произнесла второй части божбы. Может быть, у Рут все же имелся какой-то фильтр. – Но наверно, он должен был все же нам сообщить, что вернулся в Монреаль, – сказала Рейн-Мари. – Возможно, он все еще спит в своей квартире, – сказала Клара. – Проснется – позвонит. – Я ждать не буду, – сказала Мирна, размахивая принесенными бумагами. – Я звоню на его сотовый. Она набрала номер. Все смотрели на нее. И ждали. Ждали. На том конце включилась голосовая почта; Мирна оставила сообщение с просьбой перезвонить и повесила трубку. – Других телефонов у него нет? – спросил Жан Ги, заглядывая через плечо в бумаги Мирны. – Домашнего нет? – У молодых теперь не бывает домашних, идиоты, – объяснила Жану Ги Рут. – Ты старик – тебе это неизвестно. – Мы должны съездить на ферму, – сказал Арман, направляясь к двери. – И убедиться. – Я с вами, – сказала Мирна. – Мы одна команда. Душеприказчики должны держаться вместе. – Она ответила на взгляд Армана. – Что? Это факт. – Это чушь, – сказала Рут. – Я знаю, – сказала Мирна, отвечая в большей мере на взгляд Армана, чем на слова Рут. Он кивнул. Они оба понимали, что могут увидеть там. И из всех здесь он и Мирна больше других привязались к Бенедикту. Молодой человек притягивал к себе, чуть ли не сразу вызывал у людей симпатию. Они и в самом деле чувствовали себя необычной, маленькой, но командой. – Я тоже поеду, – сказал Бовуар, направляясь вместе с ними к машине. – И я, – сказала Рейн-Мари. – Ты не могла бы остаться дома – вдруг он позвонит? – спросил у нее Арман. – Дай мне знать, – сказала она, когда они сели в машину. – Боже милостивый… – сказала Мирна, подаваясь вперед и вытягивая своим телом ремень безопасности, когда они свернули к фермерскому дому. – Я звоню «девять-один-один», – сказал Жан Ги. Арман достал лопату из багажника. Пикап Бенедикта стоял там, где они его оставили. Арман быстро подошел и заглянул в салон. Пусто. Ключ в замке зажигания и в положении «включено», но, вероятно, в баке кончился бензин. Он повернул ключ, сунул к себе в карман. – Спасатели уже в пути, – сказал Бовуар, подойдя. – Здесь никого! – крикнула Мирна. Она стояла во дворе рядом с другой машиной. Незнакомой Арману. – Ее здесь не было, когда мы уезжали вчера, верно?