Потом Жан Ги опустил голову и увидел, что Арман глядит на него. Лицо было ясным в необыкновенном пляшущем свете. Он увидел собственное отражение в этих мягких глазах. И ему было известно, что видел его тесть, когда посмотрел на него: человека в спасательной шлюпке. Который уплывает все дальше и дальше. Глава пятнадцатая – Может кто-нибудь сходить и разбудить Бенедикта? – спросил Жан Ги, раскладывая вилкой на сковороде бекон. В кухне пахло свининой, копченной на кленовых поленьях, и свежезаваренным кофе. Готовы были и яйца. Часы показывали четверть девятого, и солнце уже встало. А Бенедикт еще нет. – Я схожу, – сказал Арман. Он только что вышел из кабинета, сделав звонок по своим делам. Начал подниматься по лестнице, и вид у него был немного рассеянный, отсутствующий. Они услышали стук в двери спальни, голос Армана: – Бенедикт… Завтрак готов. Потом снова стук. – Эй-эй, петушок давно пропел. Рейн-Мари улыбнулась. Сколько раз она слышала от Армана эти слова: «Петушок давно пропел». У двери их сына Даниеля. Хотя те последние несколько месяцев, проведенные Даниелем дома, не давали особого повода для веселья с учетом причины, по которой он в десять утра все еще спал. И она помнила ярость, в какую впадал их сын, когда отец входил в его спальню и начинал будить. Ярость легко могла перейти в насилие. И все же Рейн-Мари улыбалась. Начиналось это вполне нормально и естественно – какой молодой парень не любит понежиться в кровати. Так оно продолжалось довольно долго. Но потом изменилось. – Можете сюда подняться? – проговорил Арман с верхней площадки. Они переглянулись, Анни взяла Оноре на руки, и все пошли вверх по лестнице. – Его здесь нет, – сказал Арман, отходя в сторону, чтобы они могли посмотреть в открытую дверь. Его не только не было, но он и вообще сюда не заходил. Арман вошел в комнату, огляделся. – А его вещи? – Они здесь. Да, комната выглядела точно так, как и перед уходом Бенедикта вчера вечером. – Пойду-ка я позвоню, – сказала Рейн-Мари и пошла вниз в гостиную. Она сняла трубку и стала набирать номер, а Арман и Жан Ги надели куртки, варежки и ботинки. Гамаш уже выходил из дому утром – выгуливал Анри и Грейси вокруг площади. Но солнце тогда еще почти не встало, и он вполне мог пропустить что-нибудь. Кого-нибудь. В сугробе. Трескучий мороз спал, и теперь было просто холодно. Выйдя на улицу, Арман посмотрел на термометр на веранде. Минус шесть по Цельсию. Не жарко. Они пошли рысцой: Арман показал, что пойдет по часовой стрелке, а Жан Ги двинулся в противоположном направлении вокруг деревенской площади. Он заставлял себя замедлять быстрый шаг. Не хотел ничего пропустить. Его глаза смотрели внимательно, впитывали все. Мозг работал. Пытался развести действия и эмоции. Пытался не представлять тело Бенедикта, скрючившееся у дорожной обочины. Если дело кончилось этим, то спешить было некуда, но они все же торопились. Жан Ги вышел из-за поворота: – Ничего, шеф. Они сделали еще круг, теперь медленнее. Снежные стены были круты, но Жану Ги с помощью Армана удалось забраться наверх, и он пошел по неровной кромке, как канатоходец, глядя то в одну, то в другую сторону. Из своего коттеджа вышла Клара, вскоре к ней присоединилась Мирна, покинувшая свой магазин. Даже Рут появилась. – Рейн-Мари позвонила, – сказала старая поэтесса. – Есть что-нибудь? – Ничего. К ним присоединилась Рейн-Мари: – Я только что говорила с Оливье. Бенедикт вечером заходил в бистро. Выпил пива, но пьяным вовсе не был. Она, как и Арман, знала, что иногда люди в темноте и на холоде теряют ориентацию. Нередко выпивка и наркотик усугубляют растерянность. – Ничего, – сказал Жан Ги, соскальзывая со снежной стены. – Мы должны разделиться, – сказал Арман. – Проверить все въезды и выезды. – Я посмотрю на Старой почтовой дороге, – сказала Клара. Ответа она не стала ждать – сразу двинулась, куда сказала. Они распределили между собой места поиска и разошлись, а Рут направилась поговорить с Оливье. Несколько минут спустя все услышали резкий свисток. Рут призывала их в бистро. Их кожу болезненно пощипывало, когда они вошли в тепло. – Он вчера заходил сюда, – подтвердил Оливье. – Я не видел, как он уходил… – А я видел, – сказал Габри, вытирая руки о передник. – Он ушел с Билли Уильямсом. Они о чем-то разговаривали и вышли вместе. – И куда пошли? – Понятия не имею. Но я видел, как уехал пикап Билли. Не знаю, был с ним этот ваш парень или нет. Габри снял трубку телефона в баре и позвонил. Они увидели, как он кивнул, послушал, потом повесил трубку. – Билли говорит, он подвез Бенедикта до фермы мадам Баумгартнер. Мирна перестала потирать руки у огня и спросила у Гамаша: – Зачем это ему понадобилось? – Бенедикт его попросил, – сказал Габри. – Что-то с его пикапом. Это все равно по пути Билли к дому, вот он его и подвез. – И оставил там? – спросила Клара. – Судя по всему, – ответил Габри. Хотя на Билли Уильямса это было не похоже. Он занимался очисткой дорог и всякими другими работами в районе, уж он-то прекрасно знал, что холод убивает. – Больше Билли ничего не знает. – Вероятно, Бенедикт уехал в Монреаль, – сказал Оливье. – Возможно, – сказал Арман. – Что вас беспокоит? – спросила Клара, когда Мирна ушла к себе, чтобы принести бумаги от нотариуса с номером телефона Бенедикта. – Он обещал не садиться за руль своей машины, – сказал Арман. – Поэтому мы ее и оставили. На ней нет зимних покрышек. – Только не говори мне, что кто-то тебе солгал. – Рут вытянула нижнюю губу и сделала печальное лицо. – И он сказал: вот те крест?.. И «чтоб мне не жить»? Но она, к удивлению Армана, не произнесла второй части божбы. Может быть, у Рут все же имелся какой-то фильтр. – Но наверно, он должен был все же нам сообщить, что вернулся в Монреаль, – сказала Рейн-Мари.