– Oui, merci, – поблагодарил Арман. – Я это понял. Но Лоренс Мерсье умер шесть месяцев назад. Так кто же вы? – Здесь все написано, – сказал Мерсье. Он показал на неразборчивую подпись. – Люсьен Мерсье. Лоренс – имя моего отца. – И вы тоже нотариус? – Да. Я принял практику моего отца. Гамаш знал, что в Квебеке нотариусы скорее выполняют функции юристов, чем клерков. Они занимаются всем – от сделок с недвижимостью до брачных контрактов. – Почему вы используете его бланки? – спросила Мирна. – Это вводит в заблуждение. – Это экономично и экологично. Я ненавижу бесполезные траты. Я использую бланки отца, когда руковожу тем, что было его бизнесом. Клиентов это избавляет от ненужной путаницы. – Не могу сказать, что так оно и есть. Люсьен извлек четыре папки из своего портфеля и раздал три присутствующим. – Вы здесь, потому что вы названы в завещании Берты Баумгартнер. Последовало молчание: они осознавали услышанное. Наконец Бенедикт сказал: – Правда? Одновременно с ним Арман и Мирна проговорили: – Кто такая? – Берта Баумгартнер, – повторил нотариус, потом произнес это имя в третий раз, потому что Гамаш и Мирна продолжали смотреть на него недоуменно. – Но я в первый раз про нее слышу, – сказала Мирна. – А вы? Арман задумался. Он встречался со множеством людей и не сомневался: это имя запомнил бы. Но его память молчала. Это имя ни о чем не говорило ему. Гамаш и Мирна посмотрели на Бенедикта, на красивом лице которого застыло выражение любопытства, но не более того. – А вы? – спросила Мирна, но тот отрицательно покачал головой. – Она оставила нам деньги? «Этот вопрос был задан не стяжательски», – подумал Гамаш. Скорее с удивлением. И да, возможно, с некоторой надеждой. – Нет, – радостно ответил Мерсье, а потом уже без всяких эмоций отметил, что на лице молодого человека не появилось выражения разочарования. – Так почему мы здесь? – спросила Мирна. – Вы исполнители ее завещания. – Что? – сказала Мирна. – Вы шутите. – Исполнители завещания? Это что еще такое? – спросил Бенедикт. – Чаще это называется душеприказчики, – пояснил Мерсье. Выражение недоумения не сошло с лица Бенедикта, и тогда Арман добавил: – Это означает, что Берта Баумгартнер хочет, чтобы мы проследили за исполнением ее последней воли. Обеспечили исполнение ее желаний. – Так она мертва? – спросил Бенедикт. Арман уже хотел было сказать «да», поскольку это было очевидно. Но слово «мертвый» уже продемонстрировало сегодня свою несостоятельность, а потому он не исключал, что мадам Баумгартнер… Он посмотрел на нотариуса в ожидании подтверждения. – Oui. Она умерла чуть больше месяца назад. – И перед смертью она жила здесь? – спросила Мирна, посмотрев на прогнувшийся потолок и прикидывая, сколько ей понадобится времени, чтобы добежать до двери, если прогиб перейдет в обрушение. Или ей лучше будет выброситься в окно. Посадка, скорее всего, будет мягкой ввиду слоя снега на земле и ее упаковки на манер плюшевого мишки. – Нет, она умерла в доме для престарелых, – сказал Мерсье. – Так это что – наподобие обязанности становиться присяжным заседателем? – Что-что? – переспросил нотариус. – Ну, вы же знаете, если ваше имя выпало. Что-то вроде гражданского долга. Быть… как вы это назвали? – Исполнителем завещания, – сказал Мерсье. – Нет, это не похоже на гражданский долг. Она выбрала конкретно вас. – Но почему нас? – спросил Арман. – Мы ее даже не знали. – Понятия не имею, и, как это ни печально, спросить у нее мы уже не можем, – сказал Мерсье без всякой печали. – Ваш отец ничего не говорил на этот счет? – спросила Мирна. – Он никогда не говорил о своих клиентах. Гамаш посмотрел на плотную пачку бумаги перед ним и увидел красный штамп в верхнем левом углу. Он не в первый раз видел завещания. Невозможно дожить почти до шестидесяти лет и не прочесть несколько таких бумаг. Что Гамаш и сделал, включая и свое собственное. Перед ним и в самом деле лежало законное, зарегистрированное завещание. Быстро пробежав первую страницу, он отметил, что оно было составлено двумя годами ранее. – Перейдите, пожалуйста, на вторую страницу, – произнес нотариус. – В четвертом разделе вы увидите ваши имена. – Но постойте… – сказала Мирна. – Кто такая Берта Баумгартнер? Хоть что-то вы должны знать. – Я знаю только, что она умерла, а мой отец присматривал за ее собственностью. Потом дело перешло ко мне. А потом к вам. Пожалуйста, вторая страница. И да – они увидели там свои имена. Мирна Ландерс из Трех Сосен, Квебек. Арман Гамаш из Трех Сосен, Квебек. Бенедикт Пулио, дом 267 по рю Тайон, Монреаль, Квебек. – Это вы? Мерсье переводил взгляд с одного на другого, и они по очереди кивали. Он откашлялся и приготовился читать. – Постойте, – сказала Мирна. – Это глупость какая-то. Незнакомый нам человек наугад называет нас исполнителями ее завещания? Она может так делать? – О да, – подтвердил нотариус. – Вы можете хоть папу римского назвать, если хотите. – Правда? Вот здорово! – сказал Бенедикт, проворачивая в голове варианты. Гамаш не полностью соглашался с Мирной. Разглядывая имена в завещании Берты Баумгартнер, он сомневался, что выбор делался случайно. Их имена. Очень четко. Арман подозревал, что существовала какая-то причина, по которой они там появились. Хотя что это была за причина – оставалось неясным. Коп, владелица книжного магазина, строитель. Двое мужчин, одна женщина. Разные возрасты. Двое живут за городом, один в городе. Никаких совпадений. Ничего общего у них не было, если не считать того, что их имена оказались в одном документе. И факта, что никто из них не знал Берту Баумгартнер. – И тот, кто назван в завещании, обязан делать то, о чем там сказано? – спросила Мирна. – Мы обязаны это делать? – Нет, конечно, – сказал Мерсье. – Вы можете себе представить святого отца, продающего эту собственность в качестве исполнителя завещания? Они попытались. Но, судя по улыбке на лице Бенедикта, только ему это и удалось. – Значит, мы можем отказаться? – спросила Мирна. – Oui. Вы хотите отказаться? – Я не знаю. У меня не было времени обдумать это. Я понятия не имела, зачем вы меня сюда приглашаете. – А что вы подумали? – спросил Мерсье. Мирна откинулась на спинку стула в попытке вспомнить. Утром перед получением письма она находилась в своем книжном магазине. Налила себе кружку крепкого чая и села в удобное кресло с точным отпечатком ее тела. Плитка была включена, а за окном стоял яркий, солнечный зимний день. Небо отливало идеальной синевой, и покрытые свежим снегом сверкали белизной поляны, дорога, хоккейная площадка, снеговик на деревенской площади. Вся деревня сияла.