– Всего два месяца. – Откуда вы знаете? – Я действующий глава отдела по расследованию убийств, – сказал Жан Ги, передавая мыльную тарелку Бенедикту. – Неужели ты и вправду думаешь, что мы не стали бы тобой интересоваться? – Тогда вы должны знать, что моя личная жизнь не имеет никакого отношения к тому, что случилось. – Не имеет? Ты еще раз солгал месье Гамашу, когда он спросил, зачем ты ездил в фермерский дом прошлым вечером. Ты сказал, что скучал по своей девушке и хотел домой. Но это неправда, ведь так? Бенедикт сосредоточился на стакане, который он вытирал. – Это правда. Отчасти. Вы не представляете, что такое жить с разбитым сердцем и вдруг оказаться в обществе счастливых людей. – Он посмотрел на Жана Ги. – Вы. Ваша жена. Рей-Рей. Месье и мадам Гамаш. У вас есть то, чего хочу я, чего хотел. И потерял. Чего я уже не могу получить. Это так больно. Я не мог оставаться. Бенедикт смотрел на него широко раскрытыми глазами. Умоляющими. «О чем он умоляет? – подумал Жан Ги. – О понимании? О прощении? Нет. Он хочет того же, чего хотел и я, когда жил с разбитым сердцем. Он хочет, чтобы я перестал сыпать соль на его рану». – Понимаю, – сказал Бовуар. – Только давай больше не лгать, ладно? – Обещаю. Бовуар повернулся к парню и посмотрел ему прямо в глаза: – Почему, по-твоему, мадам Баумгартнер включила тебя в список душеприказчиков? – Не знаю. – Ты же наверняка думал об этом. Ну же, Бенедикт. Почему она это сделала? Ты, вероятно, знал ее. – Не знал. Клянусь вам. Никогда не видел этой женщины. Баронессы. Можете проверить меня на детекторе лжи. Ведь людей еще проверяют на детекторе лжи? Нужно спросить у Рут. Бовуар вздохнул: – Рут производит ложь. А как ее обнаруживать, она понятия не имеет. – Но если вы что-то производите, то разве вы не способны узнать этот продукт у других? – спросил Бенедикт. Жан Ги не мог не признать глубокомысленность этих слов. И истинность. Рут была экспертом по вопросам лжи. Вот истина – да, нередко проходила мимо нее. И возможно, проходила мимо этого приятного молодого человека. Клара с другого конца кухни наблюдала за разговором между Жаном Ги и Бенедиктом. – И о чем ты думаешь? – спросила у нее Рейн-Мари. – Я бы хотела написать этого молодого человека. – Почему вдруг? – В нем есть что-то. Он прозрачный и одновременно… как это слово? – Непроницаемый? – предложила Рейн-Мари. Клара рассмеялась: – Да, пожалуй. И все же… «И все же, – подумала Рейн-Мари, глядя на своего гостя. – И все же – нет». Когда они уходили, Рут сунула Жану Ги подарок. – Книга стихов, – сказала она. – Одно тебе может понравиться. Только не читай его моему крестнику. – Почему? – спросил он, прищурившись. – Сам поймешь. – Одна из ваших? – спросила Анни, глядя на подарок, завернутый в старую газету. – Нет. – Одна из моих? – спросила Мирна. – Не твое дело, – сказала Рут. – Могу поспорить, это мое дело, – пробормотала Мирна, надевая сапоги. У дверей женщины обнялись, и Мирна предложила проводить Рут домой. – Мы ее проводим, – сказал Оливье. Из темноты, пока закрывалась дверь, отделявшая тепло от трескучего мороза, до Клары донесся голос Габри: – Ой, смотрите. Плавучая льдина. Ну-ка, Рут. На ней твое имя. – Пидор. – Старая карга. И сонное, тихое «фак-фак-фак», потом дверь закрылась. Арман встретил их у двери: – Хорошо провели время? – Там Рут была, – сказал Жан Ги. Гамаш улыбнулся. Понимающе. – Ты уже, наверно, поел, – сказала Рейн-Мари. – Но если ты еще голоден… Она протянула ему контейнер. – Ты настоящий спаситель. Я умираю с голода. Арман поцеловал жену и понес еду в кухню. – Тебе удалось перевести письмо? – спросил Жан Ги. – Да. Думаю, да. По крайней мере, понять суть. – И в чем она? Гамаш уже собирался сказать, но увидел Анни, ждавшую мужа, который тут же и появился. – Я тебе скажу утром. Не возражаешь, если я поеду с тобой в Монреаль? Вопрос задавался Жану Ги как риторический, но тот, к удивлению Гамаша, задумался. – Это не обязательно, – сказал Арман. – Уверен, кто-нибудь еще… – Нет-нет, я, конечно, тебя отвезу. Просто я не буду возвращаться и у меня назначена ранняя встреча. Нам придется выехать ни свет ни заря. – Я вас могу отвезти, сэр, – сказал Бенедикт. Он чуть не с головой залез в холодильник, а теперь появился с пирогом в руке. – Если вы не возражаете, я бы воспользовался вашей машиной. Мне ужасно нужно взять чистую одежду и проверить, как дела в здании. А потом я бы отвез вас назад. Мою машину к тому времени, наверно, уже сделают. – Это будет идеально, – сказал Арман. – Merci. – А тебе зачем в город? – спросила Рейн-Мари. – У меня ланч со Стивеном Горовитцем. – Он посмотрел на Жана Ги. – «Горовитц инвестментс». Бовуар кивнул. Речь шла о фирме, в которой работал Гуго Баумгартнер. Анни и Жан Ги пожелали всем спокойной ночи, а Бенедикт унес огромный кусок пирога и стакан с молоком в свою комнату.