Арман рассмеялся: – Когда я вас вижу, у меня всегда разыгрываются эмоции. Вы же знаете. Но нет. Просто глазное раздражение. – Вот это больше похоже на правду. У большинства людей я вызываю раздражение. Гамаш не стал возражать. – Я заказал столик в «Рице». Довольно претенциозно, но я хочу знать, кто из моих клиентов может себе позволить захаживать туда. Они прошли два квартала до отеля, Горовитц время от времени брал Армана под руку, ничуть не стесняясь показаться слабым. Он был финансовым советником родителей Армана. И отец Армана даже помог Горовитцу наладить бизнес, когда тот, еще молодым, после войны оказался беженцем в Канаде. Одно из перемещенных лиц – он никогда не забывал, каково это. И даже семьдесят лет спустя Стивен Горовитц не забыл доброты. В «Горовитц инвестментс» сегодня на имя Анни и Даниеля был открыт счет, приносивший потрясающе высокие проценты. О существовании счета не знал даже Гамаш. Горовитц в своем завещании предусмотрел пункт, согласно которому Арман должен был узнать о существовании счета только после смерти завещателя. – Слышал, что ты все еще отстранен, – сказал Стивен, а официант в ливрее тем временем развернул льняную салфетку и положил ее на колени Горовитца. – Merci. – Отстранен, – ответил Гамаш. На столе их ждала искрящаяся вода с лаймом, две порции виски и две тарелки с устрицами. – Merci, – сказал Арман, когда салфетка легла и на его колени. – Глупо с их стороны. – Старик покачал головой. – Хочешь, я позвоню? – Кому? – спросил Арман. – Или я не хочу этого знать? – Вероятно, не хочешь. – Я знаю, вы уже сделали один звонок, спасибо вам. – Ты мой крестник, – сказал Стивен. – Я делаю то, что могу. Арман наблюдал, как Горовитц готовит себе устриц. С выверенной аккуратностью, точно зная, как получить наибольшее удовольствие. Стивен Горовитц стал для Армана почти что отцом. Инвестиционный банкир испытал разочарование, когда молодой человек финансам предпочел служение закону, впрочем, и трое детей Стивена тоже не пошли по стопам отца. Деньги были исключены из отношений Армана со Стивеном. Их отношения строились на других формах поддержки. – Видишь того человека? – Стивен занялся своим любимым делом – вынесением суждений. – Возглавляет сталелитейную компанию. Полный тупица. Мои люди недавно обнаружили, что он планирует за этот фискальный год выписать себе бонус на сто миллионов долларов. Извини. К беспокойству Армана, хотя и не к удивлению, Стивен встал и подошел к стальному магнату: тот, выслушав Стивена, побагровел, а старик вернулся к столику, улыбаясь на ходу. – Что вы ему сказали? – спросил Арман. – Я сказал ему, что изымаю все вклады «Горовитц инвестментс» из его компании. Перед нашим уходом я как раз издал распоряжение. Смотри. На глазах Армана человек вытащил айфон, набрал что-то, уставился на экран. Теперь его лицо побледнело. Когда он увидел, как обрушились его акции. – Когда акции упадут до минимума, мои люди купят их. Все, – сказал Стивен. – Вы купили компанию? – спросил Арман. – Контрольный пакет. Ты увидишь и это через несколько минут. – Вы станете его боссом. – Ненадолго. Стивен поднял руку, и к ним поспешил метрдотель, нагнулся, кивнул, потом ушел. Арман вскинул брови в ожидании объяснения. – Я сказал Пьеру, что заплачу за тот столик. После всего этот человек не сможет себе позволить расплатиться за ланч, а я не хочу, чтобы ресторан недополучил деньги. – Вы очень предусмотрительны, – сказал Арман, глядя на широко улыбающегося Стивена. – Вы знали, что он будет здесь, когда резервировали столик? – Сегодня среда. Он по средам всегда здесь. – Значит, да. – Да. «Жернова внутри жерновов», – думал Арман, когда им принесли ланч. И большинство из них перемалывают какого-нибудь бедолагу, который оказался на пути Стивена. Или сделал что-то такое, что не понравилось Стивену. – Вы когда-нибудь слышали про Рут Зардо? – спросил Арман, разрезая морского окуня, приправленного поджаренной на открытом огне спаржей и дольками грейпфрута, с пюре из цветной капусты с тушеной чечевицей. – Поэтессу? Конечно. – Стивен опустил нож и посмотрел вдаль, вспоминая слова: – «Но кто тебя обидел так, / что ран не залечить, / что ты теперь любую / попытку дружбу завязать с тобой / встречаешь, губы сжав?» – Да, это ее. – А ты почему спросил? – Я подумал, что вы бы понравились друг другу. Стивен вернулся к еде. – Ты обижен, Арман? – спросил он, глядя на свой морской язык. – Но не так, что ран не залечить. Стивен теперь поднял глаза. Он смотрел ясным, взыскующим взглядом. – Я не имею в виду физически. Эти раны залечиваются. Я имею в виду, не обидело ли тебя расследование Surete. Это отстранение, которое уж слишком затянулось. – Есть такие вещи, о которых вы не знаете, Стивен. – Верно. Но я знаю тебя. Будет сущий позор, если мы потеряем тебя как главу полиции. – Merci. – Ты уверен, что мне не стоит позвонить? – Не смейте, – сказал Арман, указывая ножом на старика в шутливой угрозе. Стивен рассмеялся и кивнул: – Отлично. Так по какому поводу ты хотел меня видеть? – Дело довольно деликатное. – Дай-ка я угадаю. Речь пойдет о Гуго Баумгартнере. – Ну вот – уже никакое не деликатное. – Его брата только что убили, так что догадаться было нетрудно. В новостях проходило. Но ты же не можешь участвовать в расследовании. Ты, как мы установили… – Отстранен. Oui. Но я душеприказчик по завещанию его матери и оказался причастным к делу кружным путем. Он рассказал о завещании; Горовитц внимательно его слушал, обдумывал, наконец сказал: – Странное какое-то говнецо. Арман рассмеялся: – Ваше обоснованное мнение. Вы не ошиблись. Но я хочу спросить вас о Гуго Баумгартнере. Он один из ваших старших вице-президентов. – Верно. Он страшен как первородный грех. Смотреть невозможно. Правда, зрелище отвратительное. Но, как и многим уродливым людям, которые кажутся негодяями, ему приходится компенсировать свое уродство собственной явной порядочностью. Если бы у меня не было трех детей-наследников, то я бы подумал, не назначить ли его. – Он так хорош? – Да. Он хорош в той же мере, в какой его брат был плох. – Значит, вы и об этом знаете. – Знаю. Гуго мне ничего не говорил. Он защищает брата. Но слухи ходят… – И все об этом знают.