— Поиск Дунькиного любовника я беру на себя, — решительно произнесла Таня. — У Дуньки наверняка были подруги. Я постараюсь их разговорить. С этого и начнем. Повезло им буквально на следующий день. В лавку к Тане зашла торговка контрабандной парфюмерией — та самая, которой довелось однажды видеть Дунькиного любовника, — и сама заговорила о нем. Словно между прочим, раскладывая на прилавке различный товар, Таня навела ее на разговор, и та с удовольствием рассказала все подробности, между делом примеряя цветные шали, за которыми, собственно, и пришла в лавку. Таня выложила перед ней контрабандную шаль — очень пеструю, с экзотическими птицами и алыми розами, и у торговки жадно загорелись глаза. — Интересно, где Дунька познакомилась с таким солидным мужчиной? — как бы про себя, тихо сказала Таня, пока торговка примеряла шаль. — Такие на улице не валяются… А Дунька была, между нами говоря… — Это уж точно! — подхватила разговор торговка. — Шваль была, рвань подзаборная! Совсем не для такого мужика! — Так где же она его нашла? — Таня уже не выбирала выражений и спросила напрямую. — Так откуда ж мне знать? — Торговка пожала укутанными в шаль плечами, и на них заплясал, заиграл солнечный свет, переливаясь в блестящих нитях ткани. — Да наверняка же ж слухи какие были? — не отступала Таня. — Та чи я знаю! Та мало ли какие слухи ходят! Я же ж к сплетням не прислушиваюсь, надо оно мине! Щас время такое — за сплетни кому хочешь голову снесут. — Ах, как вам хорошо в этой шали! — меняя тему, вдруг просто проворковала Таня. — Как будто сделана специально за вас! Между прочим, отдам со скидкой! Вам повезло. — А с какой скидкой? — загорелись глаза торговки. — Та то просто смешная цена! — Таня назвала заниженную стоимость. — Ну так какие сплетни, вы говорите? — Та… — торговка вздохнула, — шо уже… Дунька мертвая, так шо можно сказать… А вы вправду мне за стоко продадите? — вдруг встрепенулась она. — Конечно! Если денег не хватает — занесете потом. — Таня была сама любезность. — Свои люди, сочтемся. Так что за слухи? Мне страсть как любопытно! — Люди говорили, — торговка по-хозяйски перегнулась через прилавок, поправив при этом внушительную грудь, и заговорщически понизила голос, — что Дунька денег подкопила и заплатила за это, много заплатила. — Ничего не понимаю, — удивилась Таня, — за что заплатила? — За мужика, конечно! За что же еще! — и, видя искреннее недоумение на лице Тани, сплетница пояснила: — Сводню она наняла. Сводню серьезную, от та ее с солидным мужиком и познакомила. Вы шо думаете, солидные на улице валяются? Ага! Их просто так не найти. Разве за деньги только. Есть у нас тут одна, в районе Привоза работает… От Дунька ей и заплатила. — То есть для того, чтобы познакомиться с серьезным, обеспеченным мужчиной, надо платить? — не могла никак понять Таня. — А то как же! — хохотнула торговка, — все стоит денег. А в нашем случае особенно. Ну какой приличный позарится на торговку с Привоза? Да еще на такую, как Дунька! Таня задумалась. Информация была ценной. Но вот новая сторона жизни, которая открылась перед ней неожиданно, — была непривлекательной. Таню аж передернуло: платить за такие услуги… Подумать только, за деньги какая-то шваль с Привоза могла познакомиться с таким, как Володя… Думать об этом было мерзко. — А что мужчины? Знают, с кем знакомятся? — напрямик спросила она, имея в виду уже не Дуньку, а себя, так как не могла избавиться от мыслей про Володю. — Та нет же, конечно. Ну, это дело обычное, — торговка пожала плечами, — сводня просто устраивает им случайную встречу, дает повод познакомиться и натаскивает девицу, как привлечь его внимание. А до того узнает все про него — что любит, что не нравится, в общем, учит девушку как положено. Знакомства, конечно, может не произойти, но так бывает редко. Как правило, знакомятся. Тут один гембель — стоит это дорого. — Так откуда же у Дуньки были деньги? — прямо спросила Таня. — А я знаю?.. Скопила, наверное. Насобирала. Уж очень ей хотелось в жизни устроиться. — Устроилась, нечего сказать! Может, этот солидный ее и убил! — прямо повела разговор Таня. — Ой, что вы грите! — замахала руками торговка, словно в ужасе от такого предположения. — Та ни в коем случае! Ираида с такими не знакомит. Они же все солидные! — Ираида? — переспросила Таня. — Ну да, Ираида Стеклярова, так сводню зовут. Ее на районе усе знают. Она давно работает. — А как бы встретиться с ней? — Ой, для себя хотите? — торговка искренне заинтересовалась. — Только учтите, это очень дорого! — Ничего. Попробую поторговаться. — Значица так. Сидит она в кабачке «Якорь» в двух кварталах отсюдова, на углу Большой Арнаутской. Там же ведет прием. Но попасть к ней непросто. Она не со всеми разговаривает. — Ну так Дунька же как-то попала. — Ну… Наверно, ее кто-то рекомендовал. — А как найти кто? — Думаю, вам это не надо, — торговка окинула Таню с головы до ног цепким оценивающим взглядом, — по вам и так видно, что вы из благородных. Ираида вас сразу возьмет. — Да из каких благородных! — засмеялась Таня, не собираясь откровенничать. — Всю жизнь прожила на Молдаванке! — А порода чувствуется, не как у всех, — покачала головой торговка. — Вы так сходите. Только никому не говорите, шо це я сказала. Бо Ираида болтовни не любит. У нее такие связи с бандитами, что в два счета язык отрежут. Говорят, она за свою работу проценты платит самому Мишке Япончику. Це ж серьезное дело. Так шо не любит она болтовни. — Не бойтесь, не скажу, — пообещала Таня. И продала, как обещала, роскошную шаль за половину цены. — Шо это за было? — неожиданно на пороге возникла Циля, выйдя из соседней комнаты, — шо за финт ушами? — Ты слышала весь разговор? — спросила Таня. — Зачем тебе к этой твари? Не связывайся с ней! Сука такая, каких свет не видывал! — не отвечая на вопрос, закричала Циля. — Ты ее знаешь? — удивилась Таня. — Ну конечно, знаю! На нее все уличные девушки в районе Привоза работают! А она лупит их и обирает до нитки! Я за нее еще на Дерибасовской слышала. Она девчонку одну приказала облить серной кислотой за то, что та не платила ей денег. А та потом с горя наложила на себя руки. Тварь это страшная! Даже не суйся к ней! — Да не бойся ты, успокойся, не ори так… Ты ж сама себя не слышишь… — Таня ободряюще улыбнулась подруге. — Я не для себя. Я убийство Дуньки расследую. — Час от часу не легче! — повторила Циля однажды сказанное Володей и аж руками всплеснула. — Убийство Дуньки — та зачем оно тебе? Кому была нужна та Дунька? Без нее мир только лучше будет! Кому какое дело, кто ее убил? — Тот, кто ее убил, может убить снова. — Голос Тани был ледяным. — И откуда узнаешь, на кого нападет? А заложники? За каждое новое убийство Марушина будет убивать невинных людей с Привоза. А ну как она придет за тобой или за мной? — Есть власти — пусть они и расследуют! — Циля не могла остановиться. — Ты видела их расследование! — закричала Таня. — Видела! А много они нарасследовали за еврейский погром? — Я боюсь за тебя, — всхлипнула Циля, — не дай бог попадешь в какую-то страшную историю. — Не бойся. Я привыкла. Кроме того, я уже кое-что выяснила. И просто не могу сейчас пойти назад. Они помолчали. — Знаешь, кто бы ее ни убил, это не человек, — Циля нарушила молчание первой. — Нет в нем ничего человеческого, несмотря за руки, за ноги. Такого действительно надо изловить и пристрелить как бешеного пса! Но не ты же должна таким заниматься! — А кто? Больше некому! — Глаза Тани от злости заблестели. — Ты хочешь жить в страхе? Я — нет… Ладно… все… — выдохнув, произнесла она. — Ты мне лучше вот что скажи: Ираида действительно платит дань Японцу? — Та ладно! Шестерка она. Платила Калине. А как Калину убрали, стала платить разным всяким там. Японец не знает за нее ничего. А сейчас ходят слухи, что платит большевикам. С ними связалась. Я сама слышала на Привозе. — Большевикам… — задумчиво повторила Таня, вспомнив революционные прокламации в комнате Дуньки. Кое-как успокоив Цилю, Таня все-таки послала записку Володе — на адрес редакции (они договорились о такой связи): «Ираида Стеклярова, сводня. Вечером иду в “Якорь”». Честно говоря, Таня не сомневалась ни секунды, что Володя не поймет записку. Но ей было на это плевать. Таня толкнула тяжелую дверь, и ей в лицо тут же ударил едкий запах перегара и той характерной смеси, которая свойственна только дешевым кабачкам. Вонь жареного лука, едкой сивухи, застоявшийся под потолком табачный дым, запах большого количества давно не мытых человеческих тел — все это явно не способствовало еде, витало в воздухе и попадало в ноздри как липкая вата, тут же забивая дыхание. Но еда в кабачке была не главной. Здесь много пили — залпом, без разбору, заливая в себя дешевую паленую водку и деревенский самогон как единственную панацею от той жизни, которая поджидала за окном. Жизни тоскливой и тягучей, как надсадный, холодный туман, в который только едкий алкоголь добавлял какие-то живые краски. Сделав несколько шагов внутрь кабачка, Таня тут же узнала знакомую атмосферу. В глубине ее души появилось даже нечто вроде ностальгии — давным-давно именно в таких вот дешевых кабачках она встречалась с Гекой, сидела с Корнем, когда начиналось все то, что было закончено теперь. Эти кабачки и далекая романтика криминального мира, затягивающая с головой, бодрящая и бьющая в голову, как глоток молодого вина, эта романтика была жива в ее памяти, обрастая со временем только хорошими, светлыми деталями. Особенно на фоне жестокой ясности того, что мир старой криминальной Одессы с королями Молдаванки, воровским кодексом, уличными законами и своеобразным актерским авантюризмом навсегда ушел в прошлое, а на его место пришел кровавый потоп беспросветной, необъяснимой жестокости, утопивший в этой крови своеобразную красоту и романтизм королей Молдаванки. Все изменилось, все стало другим, мир менялся так быстро, что было очень сложно успевать за ним. И уходящее прошлое, с каждым днем отступающее все дальше и дальше, причиняло душе Тани физическую боль. Но иногда из прошлого, из памяти всплывали обрывки ценных воспоминаний, проявляясь в душе болезненной ностальгией. Их пробуждала любая незначительная, самая мелкая деталь, как вот, к примеру, неистребимый запах дешевого кабачка. Тане вдруг показалось, что за одним из столиков сидят Гека и Корень. Гека, взъерошив рукой непослушные волосы, улыбается с такой теплой искринкой в глазах, от которой мгновенно таял любой лед в ее сердце, и сразу появлялась теплота и уверенность. Корень, серьезный, застывший за кружкой пива, с лицом, похожим на маску сомнений, обдумывает очередную воровскую операцию, как настоящий король Молдаванки, чтобы посоветоваться затем с Гекой, со своим братом. И оба так точно вписываются в атмосферу этого кабачка. Видение было таким ярким, что Таня застыла на месте. Глаза ее наполнились слезами. Она едва не протянула руки к далекому столику возле стены. Но видение прошло быстро. Она очнулась от толчка в плечо, когда кто-то из посетителей случайно задел ее на ходу, и сразу увидела пустой столик в клубах сизого дыма, за которым не было ни Геки, ни Корня. Прошлое осталось в прошлом. Впереди ее ждала жестокая, не предвещающая добра реальность. И Таня, взяв себя в руки, прошла еще немного вперед. — Эй, красавица, кого ищем? — официант и одновременно хозяин кабачка остановился напротив Тани, с интересом рассматривая ее. Такие элегантные, манерные посетительницы были редкостью в его заведении. Сразу становилось ясно, что здесь такая дамочка не на месте. Ведь специально для встречи со сводней Таня надела красный костюм, купленный за деньги Дуньки-Швабры в самом модном ателье на Дерибасовской. Она давно уже не носила модную, дорогую одежду. Костюм ее преобразил: Таня мгновенно превратилась в элегантную светскую даму — такую, какой была когда-то. Образ завершали изящные серебряные украшения (позаимствованные в лавке — они достались Тане после какого-то налета) и яркий макияж (еще одна статья расходов). Но игра стоила свеч, и новый образ Тани буквально лишил дара речи хозяина кабачка, заставив его вытянуться в струнку после первой фамильярной реплики. — Мадам… Простите… не разглядел… Я могу помочь вам, мадам? — склонил он голову. — Можете, — кивнула Таня, — я ищу Ираиду Стеклярову. Мне сказали, что я могу найти ее здесь.