При звуке голоса Кикай принцесса отскочила в сторону и натянула простыню, оставив Кейла полностью открытым. Его тетя держала масляный фонарь, и в тусклом свете юноша видел ее более четко. Ее лицо было одновременно сердитым и печальным. – Одевайтесь, – велела она. – Кейл, мы сейчас поговорим с твоим отцом. Лани бросилась за своим платьем, но Кейл медленно встал: – Виноват я, тетушка. Она пьяна, и я соблазнил ее. Женщина, всегда бывшая скорее матерью, чем тетей, посмотрела ему в глаза, и ее жесткий взгляд смягчился. – Ты ребенок, играющий в мире взрослых, Кейл. А теперь, вы двое, поспешите, пока вас еще кто-нибудь не увидел. Кикай вышла в коридор. Они закончили одеваться в тишине. – Мне не жаль, – прошептал Кейл, – и все, что я сказал, было искренне. Лани одарила его сдержанной, храброй улыбкой, но смотрела с ужасом. Последовав за тетей, они увидели, что их поджидает Эка. – Ты пойдешь со мной, Лани. Кейл, – указала Кикай, – ты идешь с ним. Кейл чувствовал, что ему выпал худший жребий, но взяв пример с принцессы, не спорил и не возражал. Когда они покинули помещения для слуг и расстались в коридоре, он в последний раз посмотрел на Лани, но она не оглянулась. Его ботинки цокали по гладкому каменному полу, а Эка оставался тихим, как могила. – Что сделает мой отец? – нарушил наконец молчание Кейл, глядя на рослого мужчину и надеясь, что его лицо что-нибудь выдаст. – Я не знаю, мой принц. Они в молчании добрались до зала королевского совета. Внутри о чем-то спорили вокруг стола дюжина вельмож и столько же слуг, а Фарахи и все братья Кейла молча слушали. Швейцар не объявил о прибытии младшего сына, так что Эка просто ждал в поле зрения, когда монарх соизволит заметить их. Двое мужчин обменялись загадочным взглядом, король вскинул руку, и «лакей» поклонился в плечи. – Сюда, мой принц. – Эка повел Кейла в меньшую комнату для совещаний – из твердого камня, без окон. Прямо как темница, подумал он, затем прогнал эту мысль, увидев Тейна за миг до того, как войти. Его брат успел только растерянно помахать, затем дверь закрылась. Кейл и Эка сели в деревянные кресла вокруг маленького столика из полированного стекла. Кейл усиленно пытался медитировать, но стушевался под взглядом Эки и смирился с подсчетом следов на стекле и раздумьями о том, что мог бы высказать отцу. К моменту, когда тот наконец открыл дверь и вошел внутрь, неся только чашку воды, Кейл перенесся мыслями обратно в Бато и подскочил от неожиданности. Фарахи затворил дверь и сел. – Похоже, волна только что миновала остров, хотя все-таки нанесла значительный ущерб. Мои сыны и советники выяснят подробности. Говоря это, король смотрел на Эку. Тем самым он давал понять, что сейчас ему важнее эта встреча, даже несмотря на ярость Ранги, но Кейл не верил, что королю известна причина, по которой он здесь. Он вновь задумался о роли этого «слуги», который даже в разгар бедствия может одним взглядом направлять монаршее внимание. Фарахи не выглядел огорченным или раздраженным. Он полностью доверял суждению Эки. – Ваша сестра просит меня сообщить вам, что этим вечером она застала Кейла и Лани в постели одного из слуг. Застала их после. У короля дернулся глаз, но он кивнул. – Она также просит меня известить вас, что дочь господина Санхэры была ее осведомителем и, по-видимому, помогла… это устроить. Она уже покинула дворец со своей матерью и как минимум одной служанкой, которая, надо полагать, была шпионом. Король закрыл глаза. – А где сейчас Лани? – Ваша сестра взяла на себя смелость поместить ее под вооруженную защиту в ваших королевских покоях. Король открыл глаза и снова кивнул. – Как ты думаешь, монахи могут иметь к этому отношение? Поэтому Кейла отпустили так скоро? Эка пожал плечами. – Неясно, мой король, хотя я в этом сомневаюсь. Когда распогодится, я постараюсь ответить на данный вопрос. Фарахи выдохнул и посмотрел на Кейла. – Ты ослушался меня. – Он сказал это спокойно, а затем повысил голос: – Что я тебе говорил? Что я сказал? Кейл ощутил, как при отцовских словах в нем вопреки всему зреет неповиновение. Он знал, что это ребячество – или безумие. – Ты сказал, что я не могу на ней жениться, отец, но никогда не говорил, что я не могу с ней переспать. Тон короля стал резким. – Ты говоришь мне, что любишь ее. Вот как ты доказываешь ей свою любовь? Тем, что бесчестишь ее? – Какое бесчестье? Мы занимались любовью. Плевать я хотел, что думают старики. – А если она забеременеет? Чего добьется тогда ваша любовь? Тогда ты озаботишься мнением «стариков»? Какой мужчина захочет ее в жены, если она родит бастарда от принца? – Я захочу. – Он не знал, что еще сказать, и это было правдой. Король швырнул свою чашку через всю комнату, глина разбилась на осколки и рассыпалась по плиткам. – Тебе нельзя на ней жениться, потому что она уже обещана твоему брату! Низкий рокот грома на мгновение утих, и, казалось, даже Ранги отступил перед гневом Фарахи. Кейл просто моргал и наконец сглотнул слюну. – Что? Фарахи выдержал паузу, и было слышно лишь его дыхание. – Лани, – сказал он, – тайно помолвлена с Тейном уже годы. Между ними вновь растянулось молчание, породив нечто холодное и безжизненное в нутре Кейла. – Мы с королем Капуле планировали это более десяти лет, – Фарахи сделал еще один глубокий вдох. – Сперва мы должны были заручиться поддержкой. Обрести достаточно союзников из числа знати, дабы предотвратить полномасштабную войну. Мы почти подготовились. Возможно, мы наконец-то готовы. Кейла переполнили вопросы, но его мозг словно увяз в песке. – Почему ты не сказал мне? Король фыркнул. – Есть лишь немногие, кому это известно. Даже Тейн не знает, Кейл. Я не мог рисковать саботажем. Я не мог рисковать жизнью Лани, которую наши вельможи знают и любят. Заменить ее какой-то другой дочерью Капуле, чужачкой, не разделяющей наши обычаи или религию, – это не сработало бы. И этот союз слишком важен. – Но… ты же сам сказал мне, что это политическое самоубийство. Ты сказал мне, что это может означать войну. Какова цель? Король опять покачал головой. Некоторое время он молчал, затем опустил взгляд на стол. – Знаешь ли ты, почему у нас мир с Нонг-Минг-Тонгом и другими нашими соседями? Потому что они боятся моря. Вот единственная причина. Потому что люди континента никогда не смогли бы противостоять объединенному флоту Островов, и мы очищаем опасные воды, неизвестные или непонятные им, от пиратов, а затем поощряем торговлю с одной стороны их земли до другой. У нас мир, потому что война против Островов либо на Островах вредит всем – она нарушает торговлю. Торговлю, которую мы делаем проще, безопаснее и с как можно меньшими налогами. Неужели ты думаешь, император Нарана по доброте своего сердца шлет нам подарки и обещания дружбы? Кейл услышал слова своей тети: «Ребенок, играющий в мире взрослых». – Наран расширяется на Юг со времени моего детства. Нет, еще дольше. Рисовые Императоры верят, что являются богами, и они намерены завоевать весь мир. Предложение нам дружбы означает, что они скоро вторгнутся к тонгам – скоро будут у наших границ. Император скажет, что хочет мира, и это покажется мудростью, потому что пока так и есть, но он боится моря не больше, чем боится людей. Однажды он завербует наших навигаторов, составит карты наших морей и построит флот кораблей из нашей древесины. Он будет тренироваться с нашими людьми и копировать наши методы. А когда придет день, он велит стране Пью склониться перед ним, как велел и всем остальным, или быть уничтоженной. Кейл постарался не выглядеть таким ошарашенным, каким себя чувствовал. Он знал: это еще не все. – Уния между Капуле и Алаку даст нашему народу союз. Если Наран вторгнется в Тонг, это заставит нас отреагировать, иначе мы будем опозорены. Торговля нарушится. Мы предоставим Капуле припасы и людей. Мы принудим все другие королевства, которые полагаются на нас, чтобы они поддержали Тонг. А если кто-нибудь из наших вельмож откажется, их головы законным образом украсят двор Шри-Кона на всеобщее обозрение. Все это время отец планировал войну против империи, не лежащей на его границе? Как он мог знать и заглядывать так далеко вперед? – Как… а что получаешь ты? Глаза Фарахи сузились. – Лучший шанс для выживания моего королевства. Должен ли я требовать большего? – Он пожал плечами, затем отвел взгляд. – И, возможно, не твой брат, но его сын однажды смог бы править на суше и на море. От Островов до континента – империя Пью и Тонга, не уступающая ни одной в мире. – Его глаза смотрели куда-то вдаль. – Фермеры и купцы-мореплаватели. Морская держава, сотворенная из мира, процветания и торговли. Кейл наконец начал собираться с мыслями, но ледяное, мертвенное нечто все еще жило внутри него. – Тогда скрой нашу маленькую интрижку и пожени их. Сделай это быстро, и даже если она беременна, что маловероятно, это не будет иметь значения. Монарх кивнул, как будто Кейл наконец выдал нечто благоразумное. – Именно это я и сделаю. – Затем его лицо превратилось в маску, совсем как при дворе: король-ястреб, грозно восседающий на троне перед Кейлом, склонив голову набок и выпустив когти. – Скажи мне, сын. Почему старый мастер Ло позволил тебе покинуть Бато сегодня? Кейл уловил таящуюся в этом вопросе опасность, хотя и не знал точно почему. Опасность в том, чтобы сказать слишком много – или слишком мало? – Потому что я прошел его испытания. Фарахи приподнял бровь. – Каким было твое финальное испытание? Это была комната с символами? Кейл выждал, прежде чем ответить, позволив своему разуму умчаться вперед, чтобы попытаться избежать беды. Он не видел смысла во лжи, но это не замедлило бешеный стук его сердца. – Да.