Отшвырнув телефон и немного успокоившись, Загорцев вернулся в ванную. Снова долго стоял под душем – до тех пор, пока, судя по ощущениям, не смыл с себя все. И двухдневное пребывание в тюремной камере, и чудовищную жару, продолжающую терзать город, и кучу бюрократических проволочек, предшествующих освобождению. И этого странного адвоката, который взялся неизвестно откуда и хотел непонятно чего. И не менее странную девицу, устроившую истерику возле поста дежурного, которая при виде Загорцева хлопнулась в обморок. Девицу быстро привели в чувства, следователь помог ей, чуть живой и ничего не соображающей, пройти к нему в кабинет. Куда она делась потом – этого Загорцев так и не узнал. Наверное, вывели через какой-нибудь запасный выход. Ну, или навесили статью и закрыли, чтобы поправить статистику, с этих станется. «Кто это?» – спросил тогда недоумевающий Загорцев. «Судя по тому, что я успел услышать, дочь погибшей уборщицы», – глядя своим странным, отсутствующим взглядом куда-то мимо него, равнодушно ответил адвокат. Загорцев вздрогнул. Проклятье… Вот чего он точно никак не мог предвидеть, так это подобного. Бедная девочка. Если кого и можно назвать невинной жертвой во всем этом кошмаре, так это ее. И не объяснишь ведь ничего. Ей сейчас не объяснения нужны, а кровь. Месть. Выключив воду, Загорцев насухо вытерся и вышел из ванной. Упал на кровать, широко раскинув руки, уставился в потолок. Н-да, ситуация… И что теперь делать? Все инстинкты, объединившись с логикой, хором кричали, что нужно бежать из Москвы. Причем бежать как можно скорее и дальше. Сколько пройдет времени, прежде чем за ним придут снова и вернут в камеру? Зависит от того, как далеко успел уйти Корсаков. А уж у него-то времени было – хоть отбавляй. Если не дурак, то он уже где-нибудь в Австралии, носит густую бороду и темные очки. Дерьмовая ситуация, от и до. И расслабиться сейчас – значит подписать себе приговор. Нет уж, надо действовать. Загорцев сел, кряхтя, дотянулся до стола и взял с него телефон. Включил – слава богу, вчера вместе с ужином ему передали зарядку. Своя осталась в машине, которую отогнали на штрафстоянку вместе со всеми его вещами. Для того чтобы забрать машину, нужно изрядно побегать, а этот чертов адвокат приказал сидеть здесь. Именно приказал – таким тоном, что спорить Загорцев не решился. И, получается, переместился из одной камеры в другую… Впрочем, по сравнению с предыдущей, эта хотя бы комфортабельная. Тут есть душ. И никаких гнусных рож по углам. И окно… Окно было слегка приоткрыто, кондиционер в номере отсутствовал. Хотя гостиница – явный новодел, с модными, начинающимися в полуметре от пола и заканчивающимися почти у потолка, высоченными окнами. Загорцев отложил телефон (со вчера ничего не изменилось; пропущенных всего ничего, и – ни одного от так называемой невесты. Она, конечно, не смотрит новости, но блин…) и подошел к окну. Открыть его пошире не позволял замок. Вот же чертова «безопасность», которая в двухтысячных, словно новый тип вируса, расползлась везде и всюду! Это нельзя, то запрещено, сюда не моги… Все – лишь бы сохранить жизни сотен идиотов, без которых, может, мир стал бы лучше. А нормальным людям, между прочим, дышать уже нечем. Загорцев немного повозился с замком. Тот даже не пытался сделать вид, что представляет собой серьезную преграду, – хрустнул и сдался. Загорцев распахнул окно, и его окатило жаркой волной духоты. Это в девять-то утра… Что же дальше будет? Тело моментально покрылось пленкой пота, как будто и не был в душе. Загорцев выругался сквозь зубы, но окно закрывать не стал. Зря возился, что ли? Ничего, к вечеру похолодает. Надежда умирает последней. Гостиницу снял для него адвокат, Тимофей Бурлаков. Оплатил и велел не высовываться. В номер он поднялся первым и долго тут что-то осматривал, точно телохранитель. Загорцев ждал в коридоре. Лишь после того, как закончил, адвокат позволил ему зайти. «Почему я должен сидеть здесь? – возмущался Загорцев. – Мне машину забрать нужно. И вообще, я…» «Вас могут убить», – спокойно сказал адвокат. «Меня? – изумился Загорцев. – Кто?» «Тот, у кого не получилось вас подставить. Тот, о ком вы не хотите мне рассказать». И снова в светлых, почти прозрачных глазах – ни тени эмоций. Парень говорил так уверенно и спокойно, что по коже забегали мурашки. Загорцев кивнул и пообещал сидеть тихо, как мышь. Но ведь на телефон запрета не было, верно? А уж после того, что он услышал сейчас!.. Если Тимофею известно о фотографиях – черт знает, что еще этому психу удалось раскопать. И Загорцев, подумав, набрал номер, по которому мечтал позвонить уже двое суток. Был готов услышать «Аппарат вызываемого абонента…». Был готов к тому, что трубку никто не возьмет. Но уже четвертый гудок оборвался на середине, и знакомый голос с легким удивлением ответил: – Ты? Серьезно? – Серьезнее не бывает. – Загорцев старался говорить ледяным тоном, в такую жару это было даже приятно. – Ничего не хочешь мне сказать? – Может, это ты мне хочешь что-то сказать? – возмутились в ответ. – Ты… Тебя что – выпустили? – Неожиданно, да? – съязвил Загорцев. – План был немного иной? – Какой еще «план»? О чем ты? – Ой, да ладно! Передо мной-то можешь не ломать комедию. Думаешь, я не заметил, что пачка была вскрыта? Долгая-долгая пауза. – Загорцев, ты – больной. – Я – больной?! – Лед дал трещину, и под ним обнаружился кипящий лавой вулкан. – Я?! Не-е-ет, я-то как раз в своем уме. И вот что хочу спросить. Во сколько ты оцениваешь мои показания? – Какие еще показания? – Пока что я про тебя не сказал ни слова. – Разумеется. Тебе ведь нечего говорить. Я кладу трубку. – Знаешь, – усмехнулся Загорцев, – мне даже плевать, зачем. Интересно только одно: как этот чертов пакет оказался у меня в кармане? – Понятия не имею! Мне не о чем с тобой разговаривать. Забудь этот номер. Связь оборвалась. Такого он почему-то не ожидал. Думал, что собеседник начнет юлить и выкручиваться… Загорцев с недоумением посмотрел на экран мобильника, где сообщение о завершенном вызове быстро сменилось заставкой. На заставке стоял один из тех снимков, которыми еще недавно гордился. Он и Ильичев. «Убийца и жертва», – мелькнула горькая мысль. Ну, так, по крайней мере, сейчас думают примерно все. В интернет Загорцев выходить не хотел, тем более – проверять соцсети. Страшно было даже представить, что творится сейчас с его профилями – где он так долго и бережно собирал людей, заинтересованных в его кулинарных талантах. Как они болели за него, когда готовился к шоу! Какие сообщения писали… Черт! Телефон снова начал вибрировать. С небольшим запозданием на экран вывалилось уведомление: звонили с неизвестного номера. Внутри все сжалось. Вот оно, начинается. Травля, угрозы… Адвокат прав, нужно сменить имя и залечь на дно. До тех пор, пока все не успокоится, это будет лучшим вариантом. Стоп. А вдруг – не угрозы? Вдруг это из полиции? Он сейчас не в том положении, чтобы игнорить звонки… Телефон продолжал надрываться. Загорцев обреченно нажал «принять». – Слушаю. Голос сразу показался знакомым. Но сопоставить его в памяти с лицом и именем получилось только после третьей фразы. – Привет. Ну как ты? – Кто это? – напряженно спросил Загорцев. – Не узнаешь? – Невеселый смешок. – Поздравляю с освобождением. Весь интернет гудит. – Спасибо, но… – Это… какое-то невероятное дерьмо. – Упавший, бесконечно усталый голос. – Я до сих пор в себя прийти не могу. Представляю, каково тебе. – Господи, это ты, – узнал наконец Загорцев. – А откуда у тебя мой номер? – Смеешься? С твоей страницы. – Блин, точно… Загорцев не делал тайны из номера своего телефона, скорее даже наоборот. В родном городе он пек торты на заказ. Бизнес, которому теперь уже хана, с гарантией. – Ты сейчас где? – А что? – насторожился Загорцев. – Может, встретимся? – Зачем? – Ну… Не знаю. Мне кажется, компания тебе не помешает. Да и мне как-то паршиво… Загорцев вспомнил. И понял. – Я в гостинице. – Вот как. Домой не уехал?