– Нет. То есть… – Полина поморщилась. – Я… не знаю, как объяснить. Но что, если Загорцев и правда не виноват? Он же сам погиб… После переписки с Неоном Полина просмотрела новости. Да уж, смерть Загорцева не осталась без внимания. Ведущие всех каналов и специализирующиеся на криминальных хрониках блогеры захлебывались словами, плохо скрывая восторг по поводу того, как закручивается и без того громкое и непростое дело. Версии множились и будто спешили обогнать друг друга в смелости и безумии. В основном интернет-сообществу нравилась идея преступного синдиката. По одной версии, Ильичев возглавлял его, по другой – отказался платить за «крышу». – Полина. – Софья загородила ей дорогу, заглянула в глаза. – Я прекрасно тебя понимаю. Ты потеряла самого близкого человека, и тебе хочется, чтобы кто-то за это заплатил. Ты думаешь, что так тебе станет легче. Но подумай – Загорцев уже погиб, а легче тебе не становится! И ты начала думать, что виновен кто-то еще… Так может продолжаться до бесконечности – вот только ты все равно не вернешь того, что потеряла. Не станешь прежней. Я знаю, поверь. Вокруг тебя уже другой мир, и нужно учиться… – Я не схожу с ума! – Полина повысила голос и почувствовала, что в нем, против воли, звучит злость. – Я просто… – Ты просто идешь на встречу с человеком, который превратит твое горе в очередное видео для праздных идиотов, – кивнула Софья. – Что он там тебе наобещал? Полина опустила взгляд. Сейчас, от укоризненного голоса Софьи, ей сделалось стыдно. Может, плюнуть на все? Развернуться и пойти домой? Начать уже решать настоящие проблемы: просмотреть объявления с вакансиями, позвонить и договориться о собеседовании… – Что? – Софья повернула голову, прислушиваясь, потому что Полина очень уж тихо произнесла это слово. – Справедливость, – чуть громче повторила она. ••• Лавочку, о которой говорил Неон, оккупировала серьезная компания. – Господи, – только и сказала Софья, увидев человека с громоздкой камерой и штативом. Всего их было трое. Оператор – лет тридцати, с грустным лицом и, несмотря на чудовищную жару, в черной водолазке. Парень помоложе, в очках, рубашке с коротким рукавом и со смешными усиками. И – сам Неон. Его Полина узнала сразу, а он, увидев ее издали, поднялся навстречу. – Добрый день, – произнес своим красивым, легко узнаваемым голосом. И слегка поклонился, как в кино. – Полина, я полагаю? – Да, – сказала Полина. – А… – Что вам от нее нужно? – вмешалась Софья. Неон смерил Софью удивленным взглядом, посмотрел куда-то в сторону. Полина взглянула туда же и увидела на лавочке, стоящей в отдалении, парня в джинсах и футболке, с сумкой для ноутбука. Парень сидел неподвижно, а половину его лица закрывали огромные темные очки, так что нельзя было с уверенностью сказать, куда направлен взгляд. Теоретически он мог вообще спать. – Эм… – сказал Неон, глядя то на Софью, то на Полину. – Видите ли, в чем дело… Я от всего сердца соболезную вашей утрате, и… – Не надо лгать, – отрезала Софья. – Ничему вы не соболезнуете. Вы просто хотите дешевой популярности. – Ну, не такой уж дешевой, – улыбнулся Неон. – И – не для себя. Позвольте, я объясню. Да, я, безусловно, занят расследованием убийств… – Закончилось ваше расследование, – перебила его Софья. – Убийца покончил с собой. – Ну, пусть, – как-то несерьезно отмахнулся Неон. – Я сейчас про другое. Вы посмотрите, что происходит в инфосфере! Убит Ильичев – и сразу миллионы публикаций, соболезнования, помощь семье, чуть ли не национальный траур. Убит Загорцев – тоже все стоят на ушах. А погибает Наталья Круглова – и тишина. Никому и дела нет. Как будто не существовало такого человека… Разве это – справедливо, спрашиваю я вас? – Тут Неон, при этих словах явно поймавший нужную волну и оказавшийся в своей тарелке, уставился на Софью в упор. – Если рассуждать объективно, то кому больше нужна помощь? Семье человека, от которого осталось две квартиры только в центре Москвы, который сделал себе имя и состояние на унижении человеческого достоинства? Или семье женщины, которая за всю жизнь мухи не обидела, честно вкалывала с утра до ночи и потому не оставила после себя ничего – не исключаю, что даже денег на собственные похороны? Разве это честно? Богатство, слава, уважение – как снег, липнут к тем, кто уже в них купается, даже после смерти. Ильичева того и гляди сделают национальным героем, снимут биографический фильм для Первого канала – они это любят. Но кто-то же должен сказать хоть слово о человеке, который ничем не хуже! Который, возможно, был гораздо лучше! Вот только не мелькал перед камерами. Это что – грех в наше время? Для того, чтобы заслужить человеческое к себе отношение, нужно стать медийной проституткой? – Вроде вас, – холодно бросила Софья. Неон, который всю вторую половину своего монолога смотрел на Полину, вздрогнул и повернулся к Софье. – Чем ей поможет ваш видосик? – резко спросила та. – Может быть, на лайки и репосты, которые вы соберете, она сможет похоронить мать? Неон замялся, и Софья, перехватив инициативу, сделала шаг вперед, заставила его попятиться. – Чего стоит эта ваша «справедливость»? Все, что вы можете, – испражняться в интернете! Знания, таланты, трудолюбие – да кому все это нужно! Достаточно привлечь внимание. И как ты ей поможешь? Утопишь в этом дерьме еще и ее имя?! – Она уже почти кричала, отважно загородив Полину собой. Полина стояла молча и не двигаясь. Тяжело колотилось сердце, а в голове сделалось пусто и странно. Она не могла понять, к кому хочет прислушаться, чьи слова кажутся ей правдивее. Когда говорил Неон, ее будто обволакивало облако смутной надежды и несло куда-то. А голос Софьи возвращал твердую почву под ноги. – А вы, прошу прощения, вообще, кто будете? – начал злиться Неон. – Вы родственница? – Не ваше дело! – А чье, ваше? Я разговариваю с Полиной, а не с вами. Она взрослый человек, способна сама принимать… – Да черта с два она – взрослый человек! – Ну, знаете, по закону… – Хватит! – выкрикнула Полина. Софья и Неон замолчали, посмотрели на нее. Софья выглядела виноватой, Неон – растерявшимся. Полина не сразу поняла, почему. Только когда почувствовала, что у нее из глаз текут слезы. – Прекратите, пожалуйста, – пробормотала она. Софья подошла к ней, коснулась плеча. Что-то проговорила, стараясь увести прочь. Неон молчал. И тут вдруг встал со скамейки тот парень в темных очках. Он быстрым шагом приблизился к Неону и отчетливо произнес: – Не для Сети. – Что? – встрепенулся Неон. – Ты забыл сказать, что ролик – не для Сети. – Я как раз… – Об этом нужно было сказать сразу. – Да, я понял. – Скажи ей, что ролик увидят, кроме нас, максимум два-три человека, этого хватит. – Два-три человека, ясно. – Скажи ей… – Что происходит? – оборвала странный разговор Софья. – Вы еще кто? Парень обернулся и долго смотрел на Софью – будто пытался понять, как это человеческий голос может раздаваться из пустого места. Потом он снял очки. – Вы?! – ахнула Полина. Память на лица у нее была хорошая. Не узнать адвоката, который освободил Загорцева, она не могла. 48 – Так я не поняла. Кто из вас – Неон? – недоумевала Полина, глядя, как мужчина в черной водолазке устанавливает камеру, а тот, кого она считала Неоном, покорно выслушивает инструкции от парня с усиками. – «Неон» – это название канала, – сказал бывший адвокат Загорцева. Они с Полиной сидели рядом на лавочке, Софья стояла неподалеку, явно нервничая. Ей все это не нравилось. Но бывший адвокат, кажется, нервничал еще больше. Выглядел он так, будто за обедом нечаянно проглотил лом и сейчас боится сделать хоть одно лишнее движение – чтобы не нанести внутренним органам непоправимого ущерба. – И все? – не поверила Полина. – Но Неоном все называют его. – Она показала на красивого парня, который всегда появлялся в роликах. – Это распространенное явление, я назвал его «синдром Франкенштейна». – Кого?! – изумилась Полина. – А кого ты представляешь, когда слышишь имя Франкенштейн? – Эм… Ну… Монстра? – Вот именно. Стандартная ассоциация, – кивнул парень. – В то время как Франкенштейном звали создателя этого монстра. У самого монстра не было имени. По изначальному замыслу у ведущего моего блога имени тоже не было. Но когда в комментариях я увидел, что его стали называть Неоном, то понял, что сопротивляться бессмысленно. И просто стал это использовать. Парень говорил сдержанно, напряженно. Как будто десять раз обдумывал каждую фразу, прежде чем произнести. – А вас как зовут? – спросила Полина. – Тимофей. – Он, подумав, протянул ей руку. Полина, тоже на какое-то время подвиснув, неловко пожала. До сих пор знакомиться за руку ей не доводилось, только в сериалах такое видела. – Итак, возвращаясь к делу. – Тимофей откашлялся. – Я найду убийцу, рано или поздно. Удивительно. В его словах не слышалось пустого бахвальства. Там не слышалось вообще никаких эмоций, он будто зачитывал план на день. Восемь ноль-ноль – завтрак. Девять ноль-ноль – найти убийцу. Десять ноль-ноль – спортзал. – Но тебе это вряд ли чем-нибудь поможет. Есть вероятность, что преступник захочет выплатить тебе компенсацию в целях смягчения приговора, но не факт, что у него будет такая возможность. Юридически тебе никто и ничего не должен. Однако существует сила, которой нет дела до законов и юриспруденции. А также есть люди, которые управляют этой силой и в то же время от нее зависят. – И что же это за сила? – Общественное мнение. – Тимофей кивнул в ответ на жест парня с усиками, означающий, что все готово. – Ты бы могла добиться этого самостоятельно за несколько месяцев напряженной работы с соцсетями и онлайн-петициями. А могла бы и не добиться, здесь многое зависит от везения и исходных данных. В то время как у меня уже есть аудитория, способная поднять бурю. И эта буря станет серьезной проблемой для студии, в которой работала твоя мама. – Так вы хотите показать ролик им? – вмешалась вдруг Софья. – Руководству студии?