– Мой организм в превосходной форме, я способен выдерживать куда более серьезные нагрузки, чем такая жара. – Давление в норме. – Женщина избавила его от манжеты. – За пальчиком глазками следите… Тимофей смотрел ей в глаза, игнорируя болтающийся перед лицом палец. – Была обычная паническая атака. Я прекрасно знаю, что со мной. Я подпишу отказ от госпитализации. Подскажите, пожалуйста, который час? – Надо же, у всех нынче медицинское образование, – внезапно рассердилась женщина. – А если это микроинсульт? – Четыре симптома из восьми, – согласился Тимофей. – Но у меня нет времени. – На что? – На микроинсульт. – Он сел, не отпуская взглядом женщину. Повторил: – Который час? Ну же. Если она так может, то, значит, и у него получится. Просто настаивать на своем. Делать свое дело. Тимофей не поверил глазам, когда женщина опустила руку в карман и достала телефон. Бросила на него взгляд. – Половина одиннадцатого. – Хорошо, – похвалил ее Тимофей, хотя ничего хорошего не было в том, что четыре с лишним часа оказались вычеркнуты из жизни в такой важный день. – Мне нужно позвонить. Прошу вас. Это недолго. – Пожалуйста. – Женщина, поколебавшись, протянула ему телефон. Тимофей взял его, опустил взгляд. Отметил заставку – лысеющий мужчина в синей футболке – наверное, муж, – держит на руках ребенка лет трех – очевидно, сына. Нажал на иконку с телефонной трубкой и набрал номер. Номера́ Вероники, Вована и еще нескольких важных людей Тимофей знал наизусть. Проблем с запоминанием информации у него никогда не было. Гудки, гудки… – Да! – рявкнул мужской голос. – Кто это? – спросил Тимофей. – Полиция, уголовный розыск. Назовите вашу фамилию и имя. – Не уверен, что вы имеете право требовать от меня подобной информации при разговоре по телефону. Я не вижу вашего удостоверения. Мне нужно поговорить с Вероникой Калининой, это ее номер. На том конце сердито попыхтели и сказали: – Калинина госпитализирована. – Куда? По какой причине? – Значит, так… – Говорящий отвлекся, чтобы на кого-то неразборчиво крикнуть. – Я вам настоятельно рекомендую связаться с нами в официальном порядке, то есть – приехать в отделение для дачи показаний. Больше никакой информации вы по телефону не получите. Связь оборвалась. – Нельзя недооценивать телефоны, – пробормотал Тимофей и набрал другой номер. – Не в наше время. Вован отозвался после третьего гудка. – Алло? – Обзвони все больницы неподалеку от Нескучного сада. – Эм… Сорян, шеф, это не моя работа. – Ищи Веронику Калинину. – Веро… Чего?! – Вов. Нужно просто набирать номера и задавать вопросы взволнованным голосом. У тебя получится. – А с Вероникой-то что?! – Как только выяснишь – сразу мне расскажешь. Я буду на связи через… – Тимофей посмотрел на фельдшерицу. – Какая это станция? – «Сокольники»… – растерянно ответила та. – Через час, – твердо сказал Тимофей и нажал на сброс. Протянул телефон владелице. – Благодарю. Простите за беспокойство. Я должен что-то подписать? ••• Медбрат и водитель курили возле машины. Анна Сергеевна остановилась рядом с ними, провожая взглядом пациента. – Ожил? – спросил медбрат. – Угу, – сказала Анна Сергеевна и прислонилась к борту машины. Скрестила на груди руки. – А ты-то чего? – Я… – Анна Сергеевна хмыкнула. – У меня, знаешь, такое чувство, как будто меня только что загипнотизировали. Жуткий парень… Не удивлюсь, если маньяк какой-нибудь. 56 – Молодой человек, говорите громче! Фамилия больного? Имя, отчество? – Калинина Вероника Витальевна, – повторил Тимофей. – Калинина? – Пожилая женщина в белом халате, сидящая за информационной стойкой, вдруг нахмурилась. Посмотрела на Тимофея так, будто только что увидела. Смерила взглядом от затылка до пояса – дальше из-за стойки не получилось бы. – Поступила вчера? – Да. – Подождите. Женщина с неожиданной для своего возраста резвостью поднялась и скрылась в глубине помещения, за шкафами с открытыми полками. Тимофей остался ждать у стойки. В голове стучали два слова: «стабильно тяжелое». «Состояние стабильно тяжелое» – так ему сказали о Веронике в справочной больницы, когда он наконец сумел пробиться сквозь бесконечное «занято». «Могу я ее навестить?» Тимофей был готов к категорическому отказу. Если Вероника в реанимации, туда, как правило, не пускают никого, кроме близких родственников. Тимофей заготовил целую речь о том, что как адвокат имеет право навещать клиентку в любое время суток, независимо от ее состояния. Собирался угрожать судом. Но его всего лишь попросили представиться. «Бурлаков Тимофей Геннадьевич», – он терпеть не мог это имя. «Кем вы приходитесь больной?» «Я ее адвокат». «Ясно. Приезжайте». В трубке загудели гудки. А Тимофей бросился в больницу. Быстрее – пока не разобрались, не запретили, пока не произошло еще что-нибудь. – Паспорт, – сказала женщина в белом халате, вернувшись за стойку. И протянула руку. Тимофей подал ей паспорт. Женщина сняла с него копию, заполнила какой-то формуляр и положила на стойку белую пластиковую карточку. – Вход в реанимационное отделение – только в халате и бахилах. У вас есть халат? Тимофей развел руки в стороны, демонстрируя как отсутствие халата, так и вместилища, где он мог бы находиться: – Нет. Я могу здесь его купить? – Можете взять на время посещения, потом вернуть. Но это тоже платно. Тимофей кивнул. – Тогда по коридору до конца, там увидите. А реанимационное отделение – на третьем этаже. Пятая палата. – Спасибо. – Тимофей взял карточку. В конце коридора обменял две купюры на упакованный в прозрачный пакет безразмерный халат. С грехом пополам натянул его поверх одежды. Вызывать лифт не стал, поднялся по лестнице. Поколебавшись, нужно ли стучать, и решив, что не нужно, толкнул дверь, ведущую с лестницы в коридор реанимационного отделения.