Аластир повернул голову, чтобы посмотреть на Кастила. – Я сделал… – Немыслимое, – сказал Кастил. – Пророчество… – Полная чушь, – рявкнул принц. Аластир молчал несколько мгновений. – Кастил, прости за боль, которую я тебе причинил. Я должен был это сделать. С ней нужно было разобраться. Надеюсь, ты когда-нибудь это поймешь. По телу Кастила пробежала дрожь, и я почувствовала, как в нем закипает гнев, горячий, как расплавленная руда для ковки стали. На миг я подумала, что Кастил сам это сделает. Покончит с Аластиром прямо здесь. И, если честно, я не держала бы на него обиды. Если бы Аластир сделал с Кастилом то же, что со мной, я бы не смогла остановиться. Но Кастил смог. С достойным восхищения самообладанием он убрал меч от шеи Аластира и опустил, вытирая клинок о тунику пленника. От оскорбления щеки Аластира вспыхнули. – Это ты несешь ответственность за годы кошмаров, которые мучили Поппи, ведь так? – спросил Кастил, закончив вытирать меч. – А потом ты подружился с ней. Ты смотрел ей в глаза, улыбался ей, все время зная, что оставил ее тогда умирать ужасной смертью. Аластир смотрел перед собой. – Да. – Может, Жаждущие разорвали ее кожу, но это ты в ответе за ее боль – за шрамы, видимые и скрытые. Мне следовало убить тебя за одно это. – Кастил убрал меч в ножны. – Но я не буду. – Ч-что? – Аластир дернул голову в его сторону. – Ты… даешь мне отсрочку? – Прости. В голосе Кастила не ощущалось извинения. Эмиль был прав. Он забавлялся. – Ты неправильно понял. Я сказал, что мне следовало убить тебя, но я не буду. Но я не говорил, что ты сегодня не умрешь. Кастил оглянулся на деревья. Туда, где ждала я. Эмиль кивнул и отошел в сторону. Я шагнула вперед. Пока пересекала разделяющее нас расстояние, единственным звуком, нарушающим тишину, было хриплое дыхание. Аластир вытаращил глаза. Наши взгляды встретились и сцепились. За моей спиной раздалось гортанное предупреждающее рычание. Моей руки коснулся теплый мех, и Киеран вышел вперед, остановившись рядом со мной. Я держала под плащом кинжал, ощущая странное спокойствие. Аластир ошеломленно смотрел на меня. – Как?.. Его красивое, покрытое шрамами лицо исказилось, когда удивление исчезло, сменившись гримасой гнева. Его ненависть была осязаемым существом. – Сделай это. Давай же. Это не имеет значения. Со мной это не закончится. Ты докажешь, что я прав. Ты… Быстро размахнувшись по дуге, я бросила кинжал, и кровокамень вонзился глубоко в его горло, превратив ядовитые слова в бульканье. Я упала на колени, схватив Аластира за плечо прежде, чем он завалился вперед. Теперь наши глаза были на одном уровне, и ненависть в его взгляде сменилась шоком от раны. Понятия не имела, что светилось в моем – если мои глаза вообще что-то выражали. – После этой ночи я больше никогда о вас не вспомню, – пообещала я, вытирая клинок о его тунику, как и Кастил. – Я лишь хотела, чтобы вы это знали. Он открыл рот, но оттуда потекла кровь. Я поднялась и отпустила его. Он упал и дернулся, а кровь полилась ручьем. – Что ж, – вымолвил Кастил. – Эта смерть не будет быстрой. Понаблюдав, как камень чернеет в лунном свете, я взглянула на Кастила. – Раньше я ошибалась. Некоторые не заслуживают чести умереть быстро. Он вздернул уголок губ, и на его щеке наметилась ямочка. Он окинул взглядом мое лицо. – Такое изумительное и злобное маленькое создание. Я отвернулась, а Киеран пробежал мимо меня к телу, которое лежало на земле, и, положив громадную лапу на спину Аластира, вцепился в него когтями и поднял голову к небу. Тишину ночи прорезал глубокий вой, разнесшийся эхом по долинам и над морем. По моей коже побежали мурашки. Звук был долгим и, казалось, висел в воздухе даже после того, как Киеран опустил голову. Прошло мгновение. Внизу, у темнеющего моря, раздался ответный пронзительный вой. Дальше – еще и еще. По всему городу сотни вольвенов ответили на зов Киерана. Их лаю вторил топот лап. Среди деревьев замелькали их тела. Тысячи когтей вонзались в землю. Они пришли. Подобно неумолимым волнам, что бились внизу о скалы, они пришли – большие и маленькие. Они пришли и начали пожирать свою добычу. Глава 14 Когда мы двинулись по густо заросшему деревьями пути вокруг храма Сэйона, уже занималась заря, окрашивая небо яркими розовыми и голубыми разводами. Я поймала себя на том, что удовольствие от возмездия оказалось прискорбно скоротечным. Не то чтобы я жалела, что отняла у Аластира жизнь или что не постаралась сделать его смерть быстрой. Мне лишь хотелось, чтобы в этом не было необходимости. Когда взошло солнце, я мечтала, чтобы оно знаменовало начало дня, не омраченного смертью. Я не сознавала, что все еще сжимаю вольвенский кинжал, пока Кастил не разжал молча мои пальцы и не сунул кинжал в ножны, висящие у него на бедре. – Спасибо, – прошептала я. Он перевел взгляд на меня. Его глаза блеснули оттенком топаза. Мне показалось, он хочет заговорить, но он промолчал. Из кустов и деревьев показались вольвены. Их было много – некоторые большие, другие маленькие, едва крупнее Беккета. У меня сжалось сердце. Они побежали рядом с нами, навострив уши. Я не могла не думать о том, что они сделали с Аластиром и остальными – у меня до сих пор стоял в ушах хруст костей и звук разрываемой плоти. Эта ночь запомнится мне надолго. Интересно, не расстроится ли у них после этого пищеварение? Однако спрашивать я не стала, решив, что это неприличный вопрос. Но сейчас я была больше сосредоточена на том, как переставлять ноги. Каждый шаг забирал энергию, которая у меня быстро заканчивалась. Утомление могли вызвать нехватка сна, когда мы во второй раз переваливали через горы Скотос, недостаток отдыха после первого путешествия или все, что случилось с того момента, как я прибыла в Атлантию. Все это могло подействовать в совокупности. Кастил, должно быть, оказался так же измотан, как и я. Была и хорошая новость: я опять попала под солнечные лучи, но моя кожа не начала разлагаться и с ней не случилось ничего плохого. Это представлялось очевидным плюсом. – Держишься? – негромко спросил Кастил, когда мы подошли к Сетти. Шерсть коня блестела в лучах утреннего солнца, как оникс. Он щипал траву. Я кивнула, думая, что вряд ли такого возвращения домой хотел Кастил. Как долго он не виделся с родителями? Годы. И вот какой оказалась встреча – с нападением на него, меня и возможным разладом в отношениях с отцом. Мне на грудь словно лег тяжелый камень. Одна из Хранительниц подвела к нам Сетти. Я подняла голову, глядя на горы Скотос, и увидела блестящий красный полог. Пейзажи Атлантии навсегда изменились, но что это означало? – Поппи? – тихо позвал Кастил. Поняв, что он ждет меня, я оторвала взгляд от гор и схватилась за седло Сетти. Я не знала, достаточно ли у меня сил, чтобы вскочить на него, как я это сделала у охотничьей хижины. Меня поднял Кастил и быстро взобрался сам. Киеран присоединился к нам, приняв облик смертного и облачившись в одежду, которую вез Нейлл. Он теперь ехал верхом, и я видела тени у него под глазами. Мы все устали, поэтому неудивительно, что следовали из храма молча. Вольвены сопровождали нас, но я не видела Эмиля и Нейлла и нигде не заметила Квентина. Некоторое время мы лавировали между утесов, а потом выехали на поле розовых и голубых цветов. Я взглянула на деревья на другом краю поля, но с дороги Покои Никтоса не были видны. Интересно, в каком теперь состоянии этот храм? Со вздохом я посмотрела вперед. Сердце замерло при виде Столпов Атлантии. Колонны из мрамора и известняка возносились так высоко, что почти терялись в облаках. На камне были вырезаны письмена на незнакомом мне языке. Это место отдохновения Теона, бога согласия и войны, и его сестры Лейлы, богини мира и возмездия. Колонны соединялись со стеной, такой же высокой, как Вал, окружающий столицу Солиса. Стена тянулась и терялась вдали. Дом. Я чувствовала себя дома. Это подтверждал трепет в груди. Ощущение того, что все правильно. Я оглянулась на Кастила, чтобы сказать ему это, но уловила закипающий в нем гнев, наполнивший мой рот кислотой. А его беспокойство ощущалось в горле как густые сливки. – Я в порядке, – сказала я. – Мне бы хотелось, чтобы ты перестала это повторять. – Он крепче сжал поводья. – Ты не в порядке. – Мне бы тоже хотелось не повторять, – настаивала я. – Ты устала. – Кастил некрепко обвил рукой мою талию. – Ты через многое прошла. Ты никак не можешь быть в порядке.