Только мы с Шарапом Володовичем переоделись, прибежал дежурный по околотку: – Ваши благородия, тут депеша касательно вас поступила. Его сиятельство граф Миассов за вас беспокоиться изволит и требует вас к себе с подробным докладом об утреннем расследовании. – Прямо-таки требует? – удивился я. – Изъявляет желание, – немного замявшись, поправился жандарм. И добавил, чуть подумав: – Коему решительно нежелательно перечить. – М-да, – вздохнул я, – это несколько меняет наши планы. Придётся заехать к Зигмунду Поликарповичу, но только ненадолго. Пойдёмте, Шарап Володович, поспешим. Орк, так и дожидавшийся нас на улице, моё беспокойство не разделил. – Ну и ладно, – вполне себе довольно заявил он, – зато пообедаем нормально. А то от этих пирожков только аппетит разгулялся. – Да ты же почти половину корзины слопал! – возмутился я такой его обжористостью. – И что с того? – Тимон пожал плечами. – Корзинка ж маленькая. Вам может и хватает таких крох, а мне всего на пол укуса. Для разминки разве что. – Ладно, пообедаем, – не стал я дальше спорить с этим проглотом. – Только, чур, не засиживаться. Быстренько наедаешься, пока я графу про дело рассказываю, и мы валим. Переодеваться обратно мы с инспектором не стали, чтобы время зря не тратить. Так и поехали, сложив свою одежду в ящик багажника. Потому, явившись к Миассову, сильно его удивили. – Это что ж за маскарад такой, господа? – повёл граф вкось подбородком, придирчиво оглядев нас из-под бровей. – Вас не узнать вовсе. В сыскном управлении эдак только шпики наряжаются. Тут как тут Елизавета Тихоновна образовалась. И опять в костюме для верховой езды. Я невольно засмотрелся на стройные ноги в высоких сапогах и совершенно машинально сконцентрировал взгляд на правом колене – не запачкано ли. Хотя глупость, конечно. Будь убийцей Елизавета, штаны б она точно уже новые надела бы. – Фи, господин барон, – надула губки эта капризница. – Что с вашим гардеробом? Никакой импозантности, одна тусклая невзрачная серость. Что за мятый картуз у вас на голове? Куда вы дели фуражку, и где ваш красивый форменный мундир с орденом? – Нам, сударыня, нынче не на балах блистать, – развёл я руками. – Дело у нас сегодня, как раз невзрачности требующее. Вот и одежда соответствующая. А вы, я смотрю, опять на конную прогулку собрались? – Вообще-то, – сердито стрельнула она в меня глазками, – я надеялась, что вы, вернувшись, возьмёте меня с собой покататься на пароходе. Не всё же время вам делами заниматься. – Увы, у нас с моими товарищами нынче совсем иные планы, безотлагательные и не терпящие постороннего присутствия. Рядом предупреждающе кашлянул Холмов, а граф Миассов глянул на меня с таким тревожным сочувствием, что я враз понял, что сморозил что-то не то. – Вот как? – Елизавета обиженно надула губки. – Я, значит, теперь посторонняя? И это после всего, что нас связывает? – Сударыня, – торопливо прижал я руки к груди, – не принимайте близко к сердцу. Не стоит путать личное со служебным. Проведите лучше время со своей подругой. Где она, кстати? Отчего мы её не видим? – Как я посмотрю, сударь, – и вовсе вспыхнула Елизавета, – моя подруга интересует вас больше, чем я сама! Вынуждена вас разочаровать, она уехала. Куда, не могу знать. Ищите её сами. Нужно было срочно спасать ситуацию. Терпеть ненавижу выяснения отношений. – Ну что вы, Елизавета Тихоновна, не интересна она мне совершенно. И не собираюсь я её искать, – сказал, а сам подумал, что, по крайней мере, сейчас не собираюсь. – Ваше общество мне намного приятнее и ценнее. Обещаю, как разберёмся с делами, обязательно отправимся с вами покататься. За спиной моей насмешливо хмыкнул орк. Елизавета на мгновение перевела испепеляющий взгляд на него, после чего вновь сосредоточила атакующие действия на бедном мне: – В данных обстоятельствах этого будет недостаточно для моего снисхождения и прощения вашей чёрствой неучтивости. Обещайте, что свозите меня после в столицу, и тогда я возможно вновь сменю гнев на милость. Я кивнул, позорно сдавшись и стремясь лишь поскорее ускользнуть от внезапно разбушевавшейся барышни. – Ты бы ещё жениться на ней пообещал, – шепнул мне на ухо Тимон, когда накал страстей наконец-то спал и все отправились обедать. – А я тебе говорил, что эти шашни со всеми подряд до добра не доведут. – Обещать жениться, – хмуро прошипел я в ответ, – ещё не значит жениться. Закончим расследование и свалим отсюда к чёртовой матери. Скажем графу, что срочно в столицу вызвали, пусть он сам с этой мегерой нянчится и разбирается. – Экий ты, братец, наивный, – усмехнулся орк. – Сбежишь, и я не удивлюсь, ежели она потом сама к тебе заявится. Ну да, были уже прецеденты. Может очень нехорошо получиться. Фимка общество Елизаветы Тихоновны вряд ли стерпит. Ей конкуренция не нужна. Я вообще сомневаюсь, что она позволит появиться в моём доме хоть какой иной женщине. Но об этом можно и после подумать, а сейчас важнее сосредоточиться на более насущных проблемах. Почти весь обед прошёл в несколько напряжённой обстановке. Елизавета продолжала дуться, и я, чтобы вновь не ляпнуть ничего лишнего, предпочёл уйти в тень, переложив ответственность за доклад графу на Шарапа Володовича. Тот расписал всё честь по чести, естественно, разумно умолчав про то, что Непряхин поведал нам про убийство гоблинов, и после, в жандармерии, я успел пообщаться с душами этих вымогателей-неудачников. Миассов инспектора похвалил. Как хорошо, сказал, что судьба привела нас сюда, в его вотчину, ну а мы, как и до́лжно, с тщанием да прилежанием взявшись за дело, смогли обелить честного человека и выявить истинного виновника злодейства. После чего граф, велев наполнить бокалы шампанским, произнёс пламенный и весьма пафосный тост в честь таких замечательных нас, великих сыскарей и верных подданных Селябского герцогства. Ещё и слезу пустил, растрогавшись. Видать, вспомнил, что сам больше сыском не управляет, вынужденно уйдя в отставку. А может, просто взыграла стариковская сентиментальность от гордости за то, что взрастил таких крутых орлов, как мы. На этой торжественной ноте мы с застольем и покончили, вежливо поблагодарив графа за неизменный радушный приём, за сытный обед да за добрые слова. И бочком-бочком, пока Миассов вновь не навязал нам своих удалых эскортников, сбежали из особняка. До завала в овраге добрались без приключений, хотя и здорово припозднились, колеся по округе и стараясь убедиться, что никто не сел нам на хвост. Как в прошлый раз, бросили пароход в какой-то рощице и преодолели остаток пути до оврага пешком. По самой уже, надо сказать, темноте, стараясь не шуметь и спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу. То ещё удовольствие. Тимон попёрся с нами, наотрез отказавшись отсиживаться в лесочке. Мол, возле забора ему нас спокойнее поджидать будет. Да и вдруг потом наш отход прикрывать придётся, если провернуть вылазку незаметно не выйдет. Спорить с ним было бесполезно. Этот громила, если упрётся, со своего ни на полшага не сдвинется. Да и доводов против я как-то не смог придумать. Ну, хочется ему сидеть в сыром овраге, пусть сидит. Может, и впрямь, его помощь понадобится. Хотя лучше бы всё обошлось тишком да гладком. Приятель Небени был уже на месте и поджидал нас, судя по ворчливому бурчанию, довольно давно. Сумел уже в одном месте проволоку подрезать, спутав концы её так, чтоб незаметно было, и ещё пару палок-рогатин приготовил. Длины этих вертикально установленных распорок как раз хватило, чтобы мы с Шарапом Володовичем ужами проскользнули под приподнятыми рядами колючей проволоки. Хорошо, что я предложил Холмову отправиться на вылазку, не снимая автомобильных плащей. Вообще-то я боялся вновь свалиться и вывозиться в грязи на дне оврага, но плащи и наверху завала пригодились. Сыроватые, местами осклизлые брёвна пачкались нещадно. Да и колючки скреблись по брезентовой ткани, почти не цепляясь за неё. Уверен, попробуй я проползти через брешь в ограде без такой защиты, одежда на спине вскоре превратилась бы в сплошную рванину. И плащи, и вынутые распорки оставили Тимону. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь из патрульных обнаружил следы нашего проникновения на зону. – Ну всё, господа хорошие, – гоблин, помогший нам спуститься на дно оврага по другую сторону завала, щеголял в натянутой до подбородка вязаной шапочке, испорченной корявыми прорезями для глаз, – дело сделано, вы тут. Извольте расплатиться. – Вот уж нет, приятель, – обломал я этого деятеля. – Вдруг мы тебе деньги отдадим, а на нас в следующий миг охрана навалится. Ты нас сначала отсюда выведи, да объясни, где тут и что вокруг. Чтобы мы знали, как нам безопаснее всего найти всё самое нужное. – Мы так не договаривались, дознатчик, – лица гоблина я не видел, но по тону почувствовал, как тот напрягся. Наверное, решил, что мы и вовсе собрались его кинуть, не заплатив. – Я вам и отсюда укажу, куда идти. – Я согласен, что уговор дороже денег, – поспешил я развеять такие сомнения. – Но ты пойми, пролезть тут под забором мы бы смогли и без твоей помощи. Но дальше, даже с твоими советами, можем заблудиться. Сам понимаешь, ночь, темно. Да и опасения свои на счёт охраны я тебе озвучил. Уж не обижайся, не можем мы пока что тебе всецело доверять. Так что, если хочешь заработать, проводи нас немного и поделись информацией. А денег я прихватил вдвое больше, чем ты просил, – тут я ничуть не солгал, поскольку и впрямь запасся такой огромной суммой. Правда, для этого пришлось выгрести подчистую все свои запасы, но дело того стоило. – Неужели ради такой награды нельзя рискнуть своей шкурой чуть больше оговоренного? – Деньги покажи, – угрюмо потребовал гоблин. – Вот сумма, которую ты просил, – я вынул из-за пазухи внушительную пачку ассигнаций и, помахав ею перед носом гоблина, спрятал обратно. Затем похлопал себя по кошелю в кармане брюк: – Слышишь звон? Это другая половина в золотом эквиваленте. Немного храбрости, приятель, и ты станешь самым богатым коблом в этом герцогстве. Возможно, это не являлось чистой правдой и где-то существовал более успешный его сородич, раскрутившийся и владеющий каким-нибудь бизнесом. Но мне про таких гоблинов известно не было. Приятелю Небени, похоже, тоже. – Хорошо, – не сильно-то и долго он взвешивал все «за» и «против», – я провожу вас ближе к постройкам и покажу, где можно безопасно выбраться из оврага. Там же расскажу, где переделывают пароходы и вооружают их. За это вы мне отдадите все деньги и больше ничего требовать не станете. По рукам? – По рукам, – кивнул я и пожал протянутую мне ладонь. – Давай, веди нас, Сусанин. Сколько минут мы брели по оврагу, стараясь не оступиться и не соскользнуть на раскисших участках в ручей, даже не знаю. Как-то не удосужился время засечь. Но, по моему внутреннему ощущению, прошла целая вечность до момента, когда шагавший передо мной гоблин остановился и дал отмашку, что всё, мол, пришли. – Значится так, господа хорошие, – сверкнул он на нас глазами сквозь прорези в шапке, – дело сделано, дальше сами. Наверх по тому боковому распадочку лезьте. Там от края и почти до самого леса всё кустами поросло. Мне-то они в рост будут, а вам, уж не обессудьте, склонившись пройтись придётся, иначе заметить вас могут. Конные патрули бывает и сюда заглядывают. Как до леса дойдёте, влево забирайте. Прямиком к старому складу выйдете. За ним котельня, тоже старая. От неё поверх земли труба идёт к мастерским, что совсем недалече. – А что на складе хранится, не знаешь ли? – спросил я, одновременно присматриваясь к узкой и извилистой, но зато относительно полого идущей вверх, боковой расщелине, по которой нам предстояло выбираться из оврага. – Раньше с одного края дрова складывали, с другой фуражиры сено да овёс для лошадей держали. А нынче там только земляной уголь для котельни хранят. – А чего ж эта котельня не рядом с мастерскими стоит? – полюбопытствовал Холмов. – Так я ж говорю, – пожал плечами гоблин, – старая она. Давно строили, когда ещё сильно ненадёжной такая штука была. Даже взрывалась, говорят, пару раз. – А в мастерских что изготовляют? – меня как раз больше именно это интересовало. – Рассчитаться извольте, господин дознатчик, – требовательно протянул он ко мне руку. И лишь получив деньги, пояснил: – Ничего не изготовляют. Теперь это хозяйственные мастерские со своей кузней. Починяют всё, что в негодность приходит. В основном инструмент всякий. Вам это не интересно должно быть, вам дальше надобно вдоль путей железных, что влево от мастерских уводят. Вы тех путей держитесь и тогда не заблудитесь. Но там вскоре лес кончается и сплошное поле вокруг. А до места, где пароходы бронёй укрепляют и оружием оснащают, вам ещё идти да идти. Но то уже ваши проблемы, а я свой договор исполнил. Так что, прощевайте, господа. Хитрован сквозанул от нас дальше по дну оврага, только пятки засверкали. – Может, пристрелить его? – инспектор уже, оказалось, держал в руке укорот. – Да чёрт с ним, – махнул я рукой, удивившись внезапной кровожадности Холмова, – пусть бежит. – Как знаете, – пожал плечами инспектор. – По мне, так опасно отпускать от себя такое жульё. Продаст нас охране и глазом не моргнёт. Скажет, что случайно чужих в овраге заметил, а после ещё и от хозяев награду получит. – Так мы же его самого сдадим. – Кого именно? Лица мы не видели и, как звать, не знаем. Опознать с уверенностью не сможем. Попробуй докажи. – Сейчас всё равно уже поздно, – немного огорчился я, поскольку словах Холмова резон несомненно присутствовал. Однако гоблин давно уже скрылся в ночном мраке, и даже звук его шагов полностью стих. – Остаётся лишь надеяться на его порядочность. – О чём вы, Владислав Сергеевич? – криво поморщился инспектор. – Коблы и порядочность об руку не часто ходят. – Будем считать это редким исключением, – я направился в указанную гоблином расщелину и принялся карабкаться наверх, цепляясь за клочки редко растущей травы. – Иного выхода у нас теперь всё равно нет. Вы же с самого начала считали вылазку сомнительной авантюрой. Вот и проверим опытным путём, насколько этот хмырь был с нами честен. Вы, Шарап Володович, – оглянулся я на инспектора, – обождите немного и за мной пока не лезьте. Гляну сначала, всё ли наверху спокойно. Если что, сразу бегите назад, я вас догоню.