— Чего? — Протянул Артем. — Говорю, вот тут притормози, — убедившись, что мы отъехали достаточно далеко, указал я на обочину под густыми деревьями. — Спасибо. Я быстро. Стоило машине остановится, отстегнул ремень, выбрался на улицу и, не обнаружив случайных свидетелей, рванул обратно в сторону отделения, прикрывая свой бег от дороги деревьями и кустарником. Затормозил, когда коробка отделения стала видна отчетливо. Потянулся к Силе и плотно зажмурил глаза, когда яркая вспышка молнии в оглушающем грохоте снесла ко всем демонам правый край стены, обнажив внутреннюю обстановку помещения — вместе с прутьями решетки и силуэтом девушки в зеленом, ошеломленно выглядывающей на улицу сквозь образовавшуюся трещину. — За твою и нашу свободу! — Проорал я в сложенные ладони, стараясь сделать голос непохожим. — Смерть тирану! Тут же девичью фигурку снес в броске силуэт дежурного, азартно призывая не двигаться не оказывать сопротивления. — Эка он неаккуратно, — возмутился я, собираясь поворачиваться. — Ты охренел?! — Тут же дернул меня за плечо Артем, видимо, бежавший следом. — Что? Зато я точно буду знать, где она находится в ближайшие несколько дней! У меня еще шесть экзаменов, между прочим! — Да вы оба больные! Валим отсюда! Добежали почти мигом. — Ты не поверишь, что я узнал. — Вновь пристегнулся я в кресле, когда машина резко дернулась с места. — Оказывается, у нее действительно есть мотивы меня не любить. Артем резко нажал на тормоз, аж вперед качнуло. — Да неужели? — Процедил он. — Ага. Я ей, вроде как, действительно всю жизнь испортил, хоть и сам не знал. Но я торжественно обещаю, что все исправлю. — Сообщил я соответствующим тоном. — Максим, — смотрел на меня непонятным взглядом Артем. — Ты только что натравил на нее Имперскую Службу Безопасности. — Да, но потом-то то я все исправлю. Я же обещал. — Максим, очень тебя прошу, никогда мне не помогай. — Покачал головой княжич и вновь повел машину вперед. — Что за чушь? Ты мой лучший друг! — Возмутился я. — Очень тебя прошу. — Настаивал он. — Или, ради всего святого, хотя бы скажи мне, как собираешься помочь. Обещаешь? — Обещаю, — буркнул я на такую несправедливость. — И, Артем… Тоже просьба есть. Ты прости ее, Нику эту. Совсем прости. — Да щ-щас. — А я буду должен, — такие легкие слова всегда давались с трудом. Поэтому, наверное, произносил их всего пару раз. Словно что-то важное отдаешь в этот миг… — Ладно, — почему-то согласился он почти не раздумывая и даже отчего-то подобрел лицом. Как сто рублей на улице нашел… — Что у тебя с жильем? — Не стал я разбираться в его подозрительных эмоциях. — Все отлично. С минуты на минуту уже должны позвонить, — мельком глянул он на циферблат на приборной панели. — То есть, позвонить? Кто позвонит? — Не понял я. — Так насчет квартиры. — Так а ключи где, адрес, договор? — Знаешь, не надо меня так опекать. Я взрослый человек, и с таким пустяковым вопросом уж поверь, легко справлюсь сам. Вот договор, — движением, преисполненным величия, открыл он бардачок. — Сверху. С квитанцией! — Очень интересно, — заглянул я в текст и пробежался по абзацам. — Сколько заплатил? — Рыночную стоимость. Не больше! Ну и вперед на один месяц. И еще один месяц обеспечительного платежа. — Ага. А они позвонят? — Ну да. — Запнулся он. — Подходящую мне только-только сняли, но есть даже лучше и к метро ближе. Вот как ключи старые съемщики сдадут, сразу мне позвонят. — У меня есть две новости, — завершил я чтение. — Плохая и очень плохая. — То есть? — Нахмурился Артем. — Это договор на информационные услуги. — Ну и? — По нему ты им деньги за три месяца, а они тебе точное московское время. — Пояснил я, протягивая ему договор. — Не читал, когда подписывал? — Бред какой-то, у них офис почти в центре, люди солидные, — но по тексту он пробежался глазами цепко. — Та-ак… Машина взяла вправо, притормозив у парковочного кармана. Артем прикрыл глаза и расслабил сжавшиеся на руле руки. — А какая очень плохая новость? — Спросил он голосом, в котором слышалось характерное рычание. — А она не для тебя, она для них очень плохая, — улыбнулся я располагающе, в ответ получив такой же белоснежный оскал. Взгляд невольно зацепился за надпись на баннере с социальной рекламой чуть дальше по направлению дороги. — Вон, видел, что написано? — Обратил я внимание соседа на него. — «Вместе сделаем наш город светлее и чище». А ты чего ждешь? Поехали. Глава 12 В среде разного рода мошенников есть свои профессиональные риски. У нечестного автоинспектора — попытаться стребовать взятку с генерала в штатском. У нечистого на руку таможенника — арестовать груз, принадлежащий через фирмы-прокладки своему же начальству. Так и у жулья, с радостью забравшего деньги у розовощекого крепыша из провинции, есть шанс нарваться на княжеского сына. Закон больших цифр говорит, что рано или поздно сбудется любое событие, имеющее ненулевую вероятность. Но, как полагают многие, не с ними. Да и много ли принципиальных генералов за рулем в бесконечном потоке машин? А «особенных» вагонов, к которым никто высокопоставленный не пожелает явно указать свою причастность? Если же посчитать процент встречи с аристократом, приехавшим в числе двух миллионов человек, ежедневно прибывающих в столицу из страны и области, то цифра выйдет и вовсе мизерной. Пусть даже состоится та встреча — одного взгляда на паспорт хватит, чтобы жулик вежливо ответил «свободных квартир нет, приносим извинения». Документы Артема были насквозь гражданские, без герба на обложке — такие же, к слову, как и у меня самого. Выбирал он агентство по рекламе, по внешнему виду офиса и цене, полагая кассовый аппарат гарантией честности. Быть может, привык к тому, как ведут дела у него дома. Но там, на родине, не было постоянного притока новых людей, в котором кое-кто научился отлично кормиться. Говоря о профессиональных рисках, надо не забыть упомянуть про последствия. Придет черный день, и инспектор вылетит в отставку без пенсии. Таможенник — получит срок. А вот участь тех, кто обидел Артема, никак не регламентируется. Более того, нет такого потаенного страха, который наверняка посещал каждого жулика, способного описать то, что будет, если… Потому что во всех этих страхах все в любом случае завершается. И мир не превращается в кромешный ад. Реальность, построенная на личной Силе, не терпит малодушия. И оскорбление такого порядка в нем — есть малая война, которая уже началась. Война, на которую Артем опаздывал, судя по изменившейся манере вождения — агрессивной, наглой, не признающей разметку, а сигналы светофора признающей исключительно в рекомендательном плане. Конец рабочего дня, пробки — иначе тут можно встать на несколько часов… — Когда они закрываются? — Вновь взял я в руки договор. — В восемь, — сухо ответил друг, выкручивая руль и уклоняясь от машины на встречном направлении. Справа, подвинутые неожиданным маневром из полосы, гневно прогудели клаксоном. — Адрес в договоре совпадает с реальным? — Глянул я на часы. Еще тридцать пять. Вроде как, успеваем. — Совпадает. Я проверял, — буркнул он. Пожалуй что, гнев его был изрядно усилен уязвленной гордостью — так хотел казаться самостоятельным человеком… — Хорошо. — Мельком глянув на товарища, набрал я новый номер в телефоне. — Родион Геннадьевич? Вечер-вечер, но не добрый. Шумно будет между четвертым и пятым Смоленским переулком, вы уж войдите в положение. Увы, но буквально в течение этого получаса. Очень крепко уважаемого человека обидели. Да, как обычно. Спасибо, Родион Геннадьевич, и вам крепкого здоровья. — Это вот что сейчас было? — Рыкнул Артем. — Как говорил папа, общество должно знать причины драки до того, как она начнется. — Убрал я телефон. — Да не сверкай ты глазами. У этого города тоже есть свои хозяева. Мы проявляем должную вежливость и учтивость, ставя их в курс дела. — А если там всех эвакуируют? — Зачем? Ничего же еще не произошло. — Но он же знает, что произойдет.