— Она предлагает мне что угодно, — буркнул я им. — А мне не надо. — Да, и почем? — Заинтересовались они. А потом вопрос сменился волной обжигающего воздуха, алым отсветом огня и криком боли компании, разбегающейся в разные стороны. Резко прозвучал свисток городового, спешащего на происшествие. Но ему достался только емкий ответ «оскорбление аристократки» и небольшой шар огня, продемонстрированный в ее ладони. Что, в общем-то, завершило все расследование — это вам не преступление с разрушением императорской собственности и не огульные речи в его адрес. Слишком велика пропасть между сословиями, чтобы считать наказание за слова огнем — избыточным. Не убила, и ладно. А убила бы… Штраф и высочайшее постановление не появляться в Москве пару лет. Странные порядки, иногда дикие — ладно хоть аристократов настолько мало, что шанс нарваться на чужую обиду столь же мал, как провалиться в открытый колодезный люк. Результат столь же печален. — А говоришь, Силу потеряла. — Попенял ей. — Это не та Сила. — С заминкой, но все же ответила она. — Быть Целителем не смогу. Но тебя, уж поверь, прожарю медленно и с удовольствием. — Вряд ли, — честно оценил я ее возможности. — Может, года так три назад… — Я — «ветеран»! — Пригрозила она. — Почти «учитель»! Солидный ранг, на уровне опытного армейского бойца, достигаемый им годам к тридцати. Но Артем с этим рангом был в четырнадцать, к примеру. Правда, он по-хорошему уникум, как бы не один из сильнейших в своем поколении. Тут же результат просто очень хороший — для ее двадцати одного года. — Как-нибудь познакомлю тебя с одной барышней. У нее отвага хомячка и совершенно близорукая интуиция. Так вот, даже она не была столь категорична. — Кто она такая? Что еще за барышня? — Есть тут одна… К Артему привязалась. — Хочешь, я ее убью? — Заступив мне дорогу, с готовностью и преданным взглядом посмотрела на меня Ника. — Тебе ведь важна его дружба? А она наверняка мешает, да? Время его отнимает? Плохая девочка! — Как же тут основательно кровля протекает, — оглядел я ее сочувственным взглядом, обошел сбоку и направился к остановке. Такси вызывать опасно — буйная. А свою машину — жалко. Может, хоть общественный транспорт пожалеет. Присел на лавочку, Ника села рядом, с осанкой королевны ожидая автобус вместе со мной. Помолчали, пощелкали по экрану телефонов, прогулялись до расписания и убедились, что автобусы нужного направления ходят раз в двадцать минут, и скорее всего прошлый уехал совсем недавно. — Послушай. — Произнесла Ника. — Давай, ты захочешь, чтобы я уехала далеко-далеко? А я не стану тебя потом искать. — Нет, — сухо ответил я. — Тогда почему просто не загадаешь, чтобы я тебя не убила? — Потому что ты и так не сможешь этого сделать. — Значит, я не смогу отомстить, — грустно шмыгнула она носом, на этот раз отчего-то поверив. — А завтра ты пропадешь, и данное, но не исполненное слово станет высасывать из меня Силы. И так талант потеряла… Теперь Силы лишусь… А еще я сумасшедшая по документам… Кому я такая нужна?! — Ну, слушай, не плачь, — толкнулась забота в сердце. — Ника, ты чего? Все у тебя будет хорошо. — Не бу-удет! — полилась соленая вода по щекам. — Как не будет, если будет! Ну, улыбнись! Молодец! Покажи зубки. Вот видишь — целые, все на месте! Не старая еще! Найдешь себе кого-нибудь! Никогда еще не был так близко от человека, готового пойти на клятвопреступление. Но Ника, вроде, удержалась. — Хана тебе, Максим. — Тыльной стороной ладони убрала она слезы, вновь возвращаясь к облику холодной и чуть деспотичной леди. — Дотянусь я до тебя. Хоть как, но дотянусь. — После того, как я придумаю желание. — отметил я очевидное. Потому что иначе выйдет то самое клятвопреступление. То есть, стыд и позор с потерей чести и силы — даже если я сопротивляться не буду, завершить атаку она просто не сможет. Рассыплется техника прямо на руках. Оттого, в общем-то, подтрунивать над ней можно без опаски — стержень (он же стоп-кран) в ней все же есть, а легкая злость полезна для бодрости молодого организма. — Я с тобой до твоего дома дойду, — уже спокойным тоном пригрозила Ника. — Спать не дам! Определяйся с выигрышем. — На что вы вообще рассчитываете, когда принимаете такие пари? — Произнес я в воздух риторический вопрос, отмечая нужный автобус в конце улицы. — На вселенскую справедливость! Я поднялся с места и подошел к дороге, чтобы автобус ненароком не проехал мимо — кроме нас ведь никого. Район такой, что люди на своих машинах, либо на метро — оно тут близко. — Могу признать, что она работает. Послезавтра утром придешь. Будет тебе задание. — Договорились, — успокоенно выдохнула девушка. Двери сомкнулись за спиной, оставляя на остановке одинокую и хрупкую фигурку девушки, которая даже не понимала, как же ей повезло проиграть. Глава 19 Движение приближает к цели. Очень быстрое движение, вдобавок, ускоряет остальной мир и цель, запрятанную где-то в будущем. Но все это не работает, если движение представляет собой нервное вышагивание из стороны в сторону с периодическими взглядами на крыльцо главного здания университета. — Ты не мог бы ходить во-он по тому бортику, — лениво попросил я Артема, мельтешащего перед взглядом. Сегодня он был один — Вера занята на телестудии. Причем, пришел гораздо позже меня — а нервничает, будто с рассветом явился. — Зачем? — С заминкой замер товарищ на половине шага. — Хотя бы изобразишь солнечное затмение, — прищурился я на бортик и стоящее над ним солнце. — Положение головы будет примерно на нужном уровне. Почти половина двенадцатого, позднее лето — если взять точкой наблюдения шезлонг, на котором я сидел, и сопоставить с суммой высот бортика и роста Артема, получался аккурат проход круглого объекта перед солнечным диском. Такой глобальной тени, разумеется, не получится, но хотя бы не так скучно. Во всяком случае, все имеющиеся у нас темы мы уже обсудили. Например, причину, по которой я заранее не занял место на площади, как двумя днями ранее — мол, сейчас туда просто не подойти, а если пробираться силой, не ровен час, можно кого-то задавить. Тот самый случай, когда единожды оказанную услугу хотят превратить в обязанность: у некоторых это получается неосознанно — просто так устроены и привыкли мыслить. Проще проигнорировать, указав на самую главную причину, почему я тут, в тени яблонь, на принесенном с собой плетенном кресле, а не там, на пятачке перед металлическими штырями, до которых двумя днями ранее никому не было интереса. Все дело в том, что пространство перед главным входом напоминало стратегическую высоту времен очередной феодальной смуты — то ее займут одни, то продавят, оттесняя в сторону, вторые, то накатят дружной и галдящей волной третьи, раздвигая конкурентов клином взволнованной родни. Чувство неопределенности требовало ответов, причем — чем быстрее, тем лучше, и если не получается немедленно — то хотя бы узнать в первых рядах. Естественно, никаких высокородных в толпе — эти внезапно вспомнили, что для решения проблем существуют слуги, и вообще их появление — милость для окружающего мира, а не часть банальной повседневности. Хотя группа репортеров, скучавшая на краю площади, явно об этом сожалела, настроившись на былое изобилие. Разве что изредка щелкали затворы фотоаппаратов, поймав в объектив симпатичную девушку, коих тут было немало. Но это не для работы, для души… Вывод: никакого смысла ожидать, теснясь в обильно потеющей толпе, оттаптывающей ноги друг другу, не было. Один только урон здоровью и внешнему виду. — Что ж они результаты-то не выносят… — Остановился все же Артем на месте, заложив ладони за спину и легонько раскачиваясь с пятки на носок. — Да присаживайся уже, — указал я на точно такой же шезлонг рядом с собой. Всего их было два. Кроме того, присутствовал пластиковый столик с пакетированными напитками, несколько сумок на траве рядом со всяким разным — габаритами от бытовой холщовой сумки до серьезного на вид баула, поставленного по левую руку от меня. Сам я предпочел так же левый край, поближе к площади, чтобы силуэт товарища по соседству не загораживал вид. И да, я подготовился. Разумеется, можно было бы разместится куда скромнее — например, заранее забронировать одну из скамеек. А потом почти сразу же ее освободить, под укоряющие взгляды старшего поколения. Потому что как иначе? В общем, скамеек мало, желающих много, а вот шезлонги — уже частная собственность, что признали даже городовые, спрятав скромную взятку в широких ладонях. Хотя взгляды из толпы все равно были самые алчные — но пока что их обладатели ходили кругами, как тот откормленный кот возле воробьев: вроде бы и необходимости особой нет, но хоть из принципа… — Я лучше постою, — скептически оглядел Артем конструкцию шезлонга. — На, читай, — протянул я ему бумажку, до того лежавшую в кармане белоснежной безрукавки. Теплая погода заставила расстаться с душными пиджаками и меня, и Артема. В остальном же дресскод соответствовал торжеству и мрачности момента — такой же черно-белый, как и вчера. — Это чего? — принял он сложенный пополам листочек, разворачивая и тут же вчитываясь. — Сертификат качества на лежак. Триста килограмм допустимой нагрузки, гарантия производителя! — Озвучил я то, что было написано перед его взглядом. — Ну, может быть, — признал он неохотно, завершив читать, и с легким скепсисом оглядел конструкцию. — Что значит «может быть»? — Возмутился я. — Видел синюю печать ОТК? А производителя? — Да я как-то брал один похожий в аренду… — Буркнул Артем, все же осторожно приседая на конструкцию. — Потом частями возвращал… Та жалобно скрипнула, но все же не бросила тень на фамилию мастера-приемщика. И даже после того, как нагрузка равномерно распределилась по площади, выдержала с достоинством. Разве что было еле слышно, как ножки шезлонга медленно утопают в мягкой земле… — Так, это была плохая идея, — почувствовал движение грунтов под собой Артем. — Спокойствие! — Осадил я его. — Сваи глубоко не уйдут. То есть, ножки. — Оно еще погружается… Хотя нет, вроде все. — Поерзал немного друг, с легкой опаской прислушиваясь к ощущениям. — Теперь под тобой объект капитального строительства. Не подавай виду — у нас разрешения нет, а штрафы дикие. — Да ну тебя, — чуть нервно фыркнул Артем, осторожно дотягиваясь до литровой упаковки сока с зацепленной сбоку пластиковой трубочкой и так же медленно возвращаясь обратно. — Хотя, спасибо. — Все же признал он удобство, делая первый глоток. — Комфортно. Только все равно странно, что приходится ждать. — Восемнадцать минут до половины двенадцатого. — Сверился я с экраном небольшого сотового телефона — на этот раз обычной серой «звонилки».