– Значит, это неправда? – продолжал допытываться юрист. – Это такая же ложь, – ледяным голосом подвела итог Энн Стреттон, – как то, что я взяла бы деньги за молчание о том, чего никогда не было. – Выходит, то, что вы сейчас рассказали Анаку, – правда? – с облегчением спросил Форд. – Чистая правда. Все было точно так, как я только что изложила, и господин Пенриф подтвердил мою историю, но лишь для того, чтобы спасти свою шкуру. Ни он, ни я не видели сэра Тревика. Ральф заставил меня солгать, угрожая, что выдаст Ганнибала. А на самом деле ему были нужны лишь деньги. Форд посмотрел на Ральфа, крутящего усы, – злого, униженного и безмолвного, – после чего протянул мисс Стреттон руку и церемонно произнес: – Позвольте вас проводить. Глава 22. Красный череп Следует помнить, что коляска, воспользоваться которой Освальд предложил девушке, в действительности принадлежала госпоже Крент. Но особняк в Грандже сгорел, и кучер за небольшую сумму был не против вернуться в Санкт-Эвалдс. По идее он должен был получить новые распоряжения от экономки, но оказался деморализован так же, как остальная прислуга несчастного дома, и сидел под дождем в коляске у ворот, пока из темноты не вынырнул Форд в сопровождении мисс Стреттон. Договорившись о возвращении в Санкт-Эвалдс, юрист помог Энн забраться в коляску, а потом крикнул кучеру: – Подождите немного. Мисс Стреттон, вы сами доберетесь? – Я знаю этого кучера и не боюсь, что в дороге со мной что-то случится, – кивнула она. – Но почему вы не хотите поехать со мной? – На то есть причина, – прошептал адвокат ей на ухо. – Помните, ваш друг угрожал сэру Тревику? Уверен, шахту обыщут завтра же. Поэтому я обязан навестить сэра Ганнибала и помочь ему спрятаться до наступления утра. – Да-да! Это мудрое решение. Но тогда я могла бы пойти вместе с вами… – Вам лучше подумать о себе. Возвращайтесь в Санкт-Эвалдс. Утром я тоже вернусь и непременно встречусь с вами. А тем временем советую вам рассказать обо всем случившемся мисс Тревик. – Утром я обязательно зайду к ней, – пообещала художница и вдруг замолчала, после чего прошептала едва слышно: – Отведите сэра Ганнибала в Трегейгл, что у моря. Там тоже есть шахты и пещеры. Он знает, где они находятся. Мы бывали там как-то, когда я делала эскизы. Там сыро и мрачно, зато надежно. И самое главное: Ральф никогда не станет искать его в таком месте. – Но если это опасно… – усомнился Форд. – Тем больше оснований сэру Тревику направиться именно туда. Никто, особенно Ральф Пенриф, не сунется в Трегейгл. Кроме того, в ближайшие дни не ожидается шторма, так что в пещерах будет сухо. А потом мы вывезем его из страны. – Хорошо, – согласился молодой адвокат. – Но скажите, мисс Стреттон, неужели господин Пенриф и впрямь пытался вас шантажировать? – Да, – искренне ответила девушка. – Поверьте, его финансовое состояние весьма печально. Он сдуру растратил все свое состояние, подобным безрассудством разбив сердце своей несчастной матери. Особняк Пенриф уже заложен и вскоре уйдет с молотка. Ральф знал, что Боуринг оставил деньги Тревику, и решил заполучить их шантажом. Как вы понимаете, я участвовала в этом без малейшей корысти лишь для того, чтобы помочь сэру Ганнибалу. – Понимаю… Но вы все равно могли бы сказать мне правду. – Как? Вы тогда не верили ни одному моему слову и с подачи мисс Тревик считали бы меня авантюристкой. Теперь же, когда она согласилась на мой брак с ее отцом, я сумела оправдаться и в ваших глазах, господин Форд. Я не удивлена, что вы думали обо мне плохо, ведь я приняла участие в афере Ральфа, но только для того, чтобы предотвратить худшее. – Ну что ж, значит, мы должны действовать быстрее, чем Пенриф, – с мрачной уверенностью объявил Освальд. – Пусть завтра полазит по шахте вместе с полицейскими, а птичка тем временем улетит. Честное слово, мисс Стреттон, я восхищен благородством ваших поступков. – Не забывайте, что я влюблена в сэра Ганнибала, – ответила Энн, слабо улыбнувшись. Молодой человек наклонился и поцеловал ее руку, потом помог девушке подняться в коляску и протянул вознице соверен. – А теперь до свидания, мисс Стреттон, и не забудьте рассказать мисс Тревик все то же, что и нам. – Да, – устало ответила художница, а затем коляска медленно растаяла во мраке, оставив Форда одного. Ему предстояло при полной темноте найти дорогу в заброшенную шахту и проводить сэра Ганнибала в пещеру на самом берегу моря. Молодой человек считал, что неразумно задерживаться у сгоревшего особняка, поскольку Пенриф в любой момент может выйти из дома, чтобы поинтересоваться, в самом ли деле они с мисс Стреттон уехали в Санкт-Эвалдс. Однако, подумав, юрист решил, что, вероятнее всего, Ральф сейчас сидит дома, заливая свои неудачи вином. Придя к такому выводу, Форд уверенно зашагал по тропинке в сторону старой шахты, поплотнее запахнув пальто: отправившись провожать миссис Крент, он тепло оделся и нисколько не жалел об этом, так как теперь ему предстоял долгий поход под дождем. Было около полуночи, а из Санкт-Эвалдса он выехал в пять и с тех пор ничего не ел. Пропустив ланч, молодой человек чувствовал себя невероятно голодным. Тем не менее он решил не думать об этом, пока его будущий тесть находится под угрозой ареста. Чтобы подавить голод, Освальд запалил трубку, в одиночестве бредя по склонам холмов. Ночная прогулка превратилась в настоящее приключение. Хорошо, что Форд не был суеверен, ибо, когда дождь прекратился, снова налетел ветер и на небе появилась луна, залив холмы призрачным светом. Однако юрист не нуждался в дополнительном освещении. Он уверенно направлялся к заброшенной шахте. Молодой человек шел по старому пастбищу, тут и там поросшему папоротниками. Холодный свет луны придавал камням уродливые формы, превращая их в настоящих чудовищ. К счастью, господин Форд знал, что это всего лишь камни, хотя выглядели они как застывшие гномы или лепреконы[10]. Поэт нашел бы в этой картине много пищи для размышлений и, быть может, даже обрел бы вдохновение или испугался. Но Освальд был настоящим прагматиком и потому проследовал мимо чудных форм и теней, не задерживая на них взгляда, сосредоточив все свое внимание на тропинке и трубке и ни разу не остановившись. В очередной раз он убедился, что начисто лишен воображения. Вскоре Форд приблизился к кромлеху и увидел торчащую в небо трубу. На ощупь – тучи вновь скрыли луну – адвокат побрел ко входу в шахту. Потом он отыскал лестницу и начал медленно спускаться в темный зев подземелья. Лезть в кромешную тьму было не слишком приятно: для этого требовалось немалое мужество. Кроме того, Освальд помнил, что сэр Ганнибал по настоянию Дерики обзавелся револьвером, чтобы защищаться, и, не признав ночного гостя, с легкостью мог пустить оружие в ход. Тем не менее юрист должен был предупредить беглеца, прежде всего ради Дерики. Наконец, выпустив из рук перекладины лестницы, молодой адвокат ступил на каменный пол подземного коридора. Чтобы его узнали, он начал громко распевать мелодию «Дом, мой милый дом», хотя фальшивил при этом невероятно. Достигнув того места, где они с Дерикой впервые встретили сэра Ганнибала, Форд на несколько секунд прервался, а потом запел второй куплет, причем гораздо громче – баритон его эхом разносился по туннелям, и молодой человек мог лишь мечтать оказаться сейчас дома. В этот раз на его сигнал ответили. Вдали вспыхнул огонек, после чего показался баронет с оплывшей, но еще горящей свечой в руке. Она вспыхнула ярко и неожиданно, как желтый бриллиант во мраке, и Освальд закричал, словно Ахилл, пытающийся напугать троянцев: – Это я, Форд! Не бойтесь! Он подошел ближе к сэру Тревику, едва не ударившись головой о низкий каменный свод. Вскоре адвокат оказался рядом с узником шахты. – Боже мой! – ахнул сэр Ганнибал, и его лицо побелело от страха. – Я напугался до смерти! – Да, как вы заметили, с вокалом у меня проблемы. – Кто-то ведь мог случайно узнать про сигнал, – промолвил Тревик, явно обеспокоенный. – Что вам тут нужно в такое время? – Мне надо многое сообщить вам, – объявил Освальд, присаживаясь на травяное ложе сэра Ганнибала, с которого тот только что встал. – Но сначала дайте чего-нибудь погрызть, а то я ноги протяну. – Вот хлеб и сыр, во фляге – виски. – То, что нужно. У меня во рту куска не было почти сутки. – И молодой человек принялся за предложенную еду с завидным аппетитом. – К тому же все эти ночные прогулки по холмам и пустошам вызывают чертовский голод. Устал я тут бродить, – добавил он с полным ртом, – а ведь нам еще предстоит дальний поход. Сэр Тревик запалил дорогую сигару, но, услышав последние слова Форда, выронил ее. Лицо его сделалось восковым, как у мертвеца: – Что стряслось на этот раз? – Все в порядке, не тревожьтесь, – спокойно проговорил молодой человек. – Но вам придется покинуть это место и укрыться в другом. Господин Пенриф знает, где вы находитесь. Он проследил за мисс Стреттон и теперь грозится сдать вас полиции. – Да, верно! Он – мой соперник, и я не сомневаюсь, что он станет вредить мне как только сможет, – задумчиво произнес сэр Ганнибал. – Но я не совсем понимаю… – Скоро вы все поймете. Дайте-ка спичку, мне надо покурить. И еще у меня для вас плохая новость: особняк Грандж сгорел. – Как? – Глаза баронета округлились от ужаса. – Не может быть! – Увы, это так. По одной из версий, Морган Боуринг играл со спичками. Но мне эта история кажется сомнительной, так как рассказал ее не кто иной, как Иосия Полуин. Тем не менее старый дом прекратил свое существование – камня на камне не осталось. – Неужели мои несчастья никогда не закончатся?! – в отчаянии возопил сэр Ганнибал. – Закончатся, и в ближайшее время. Не забывайте: темнее всего перед рассветом. В конце концов, сэр Тревик, вы завоевали любовь по-настоящему хорошей, умной женщины. – Вы имеете в виду мисс Стреттон? – Да. Но позвольте мне изложить вам все с самого начала. – И молодой человек поведал баронету о визите миссис Крент и обо всех тех разговорах, что последовали за этим, закончив беседой с Пенрифом в его доме. – И что вы теперь думаете, сэр Ганнибал? – тревожно спросил он. Пожилой аристократ сжал руками голову: – Я совершенно сбит с толку, мистер Форд. Не знаю, что и сказать. Но ясно одно: мне действительно нужно перепрятаться. – Вы укроетесь в шахте Трегейгл у берега. Это место выбрала мисс Стреттон. На несколько тягостных мгновений баронет замер в нерешительности. – Это рискованно, – пробормотал он. – Море… – Да, море! – нетерпеливо перебил его молодой человек. – Но все-таки безопаснее, чем виселица. Никто не догадается, что вы решили прятаться в таком опасном месте. Мы должны уйти отсюда до рассвета. А сейчас, если позволите, мне хотелось бы хоть немного вздремнуть. Разбудите меня около шести часов утра, и мы отправимся на побережье. Сэр Ганнибал кивнул, и адвокат, который уже буквально падал от усталости, вытянулся на травяном ложе и закрыл глаза. Менее чем через пять минут здоровый храп Освальда провозгласил, что он наслаждается полноценным отдыхом. Сэр Тревик остался сидеть, дымя сигарой и подкидывая хворост в костер. Он думал о своей несчастной судьбе, в которой принимало участие столько человек, и обо всех неприятностях, какие он сам же на себя и навлек. Если бы в Южной Африке он вел себя более осмотрительно, то не попал бы в переплет с Боурингом и, таким образом, не стал бы жертвой мошенника Крента. Конечно, баронету удалось заработать денег, но где они теперь? – Не могу поверить, что второе завещание подлинное, – пробормотал он вполголоса, глядя на угасающие угли. – Но, вероятно, так оно и есть. Подставить меня вот так – это вполне в духе Боуринга. Он повторил это Форду спустя несколько часов, когда они, выбравшись из шахты, крались по холмам в алом свете утренней зари. Утро выдалось ясным. После дождя солнце ярко сверкало в небе, освещая загадочную красоту бескрайних вересковых пустошей. Над головой раскинулось небо стального оттенка, а на востоке исполинской розой распускался рассвет. Но у путников не было времени любоваться красотами природы: они спешили достичь берега до того, как в карьеры потянутся рабочие, которых Анак настроил против мистера Тревика – встреча с ними могла закончиться самым плачевным образом. Беглецы торопились к берегу океана, переливавшегося розовыми огнями рассвета. – Хотел бы я знать, – тяжело вздохнул господин Тревик, глядя на бескрайний водоем, – неужели это завещание подлинное? – Нет, – живо заверил его Освальд, чувствовавший себя куда лучше после короткого сна и завтрака. – Во-первых, Полуин не зря крутился возле Гранджа: наверняка он эту бумагу и спрятал. Во-вторых, «свидетели» – двое уволенных слуг, выполняющих его приказания. И, наконец, Полуин знает, что если деньги достанутся в управление миссис Крент, то он легко запустит в них руки по локоть. Если бы в завещании был назван другой опекун, я бы, возможно, поверил в подлинность документа, но такой умный человек, как Боуринг, не доверил бы свое состояние полуграмотной экономке. А вот Полуину жизненно необходимо, чтобы деньгами распоряжалась миссис Крент, его дорогая супруга, послушная каждому его слову. – Пожалуй, – усмехнулся баронет, – но этот трюк совершенно в духе Джона. – Я бы предположил, что в доме действительно могло быть спрятано второе завещание. Если это так, пожар уничтожил его, а эта бумажка не выдержит проверки. В любом случае я покажу новое завещание господину Граттону. И более чем уверен, сэр Ганнибал, что в итоге вы получите эти деньги. – Дерика, а не я. Я же все передал ей.