— Подтвердил, к сожалению. Земсков улыбнулся. — Тогда в чем же дело? — А в том, что вы мне противны. Он развел руками. — А это уже, простите меня, женские эмоции. — А разве я не женщина? — спросила она. — Очаровательная, — согласился он. В селекторе раздался голос секретарши: — Вера Игнатьевна, к вам Руднева. — Пусть зайдет, — сказала Ванина. В кабинет вошла Алла Борисовна. Земсков вежливо поднялся. — Знакомы? — спросила Ванина. — Не имею чести, — сказал Земсков. — Руднева Алла Борисовна, — представила Ванина. — Первая горбольница... Земсков, Виталий Федорович, директор проектного института. — Очень приятно, — сказал Земсков. — Здравствуйте, — Руднева протянула ему руку. — Все, Виталий Федорович, — сказала Ванина. — Пока у меня нет больше вопросов. — Всегда к вашим услугам, — Земсков поклонился и вышел. Ванина перевела взгляд на Рудневу. — Садись, мать, — сказала она. — Чего такая бледная? Руднева вздохнула. — Дайте закурить, — попросила она. — А ты разве куришь? — Сама не знаю, — сказала Руднева. Ванина открыла ящик стола, достала пачку сигарет, спички, протянула Алле Борисовне. Та неумело затянулась. — Завтра чтобы бросила, — распорядилась Ванина. — Врачи говорят: курить — вредно для здоровья. — Жить — вредно для здоровья, — объяснила Руднева. Ванина усмехнулась: — Только сейчас узнала? — Давно знала, да все не верила. — И правильно делала, — сказала Ванина. — Не всему, что знаешь, надо верить... А то характер испортится, и морщины наживешь. — А мне все равно, — сказала Руднева. Ванина посмотрела на нее. — А вот тут ты уже не искренна с советской властью, — объяснила она. — Нет такой бабы, которой было бы все равно... Они помолчали. — Значит, так, — сказала Ванина, — по факту аварии возбуждено уголовное дело. Пока привлекается один этот диспетчер... Антипов, кажется? — Кажется. — Прокурор говорит: мутный мужичонка... То волосы на себе рвет, то всех кругом обвиняет... — Пустое место он, а не диспетчер, — сказала Алла Борисовна. — Элементарного дела не смог сделать. Ванина строго посмотрела на нее. — А это ты давай, брось, — сказала она. — Что? — Своего тоже не выгораживай... Если диспетчер действует неграмотно — значит, он не обучен... А не обучен — потому что его не обучили... Так ведь, милочка, получается? Алла Борисовна не ответила. Ванина усмехнулась. — Ишь ты, — сказала она, — какие мы все нежные!.. Тут человек погиб, а они, понимаешь, рассуждают... Да ты бога моли, чтобы Постников и муж твой отделались выговорами... — Не могу понять, — сказала Алла Борисовна. — сколько лет работаю в больницах, и всегда одна и та же история. Как только погибает человек, тут же все начинают лихорадочно искать, на кого бы эту смерть списать. Как будто человеческую смерть можно на кого-то списать. Фантастика! — А ты бы чего хотела? — спросила Ванина. — Чтобы любую вину работнику прощали? — Так не за вину же его наказывают, Вера Игнатьевна, — сказала Алла Борисовна. — Пускай ты сто раз виноват, но пока никто не пострадал — живешь себе припеваючи... Наказывают, говорю, чтобы было на кого человеческую смерть повесить. — Все это, мать, философия, — неодобрительно сказала Ванина. — И, доложу тебе, довольно гнилая... * * * По улице мчался дежурный «пикап», тот самый, на котором в ночь аварии безуспешно мотался по разным адресам слесарь Сорокин. Теперь рядом с шофером сидел Олег Сергеевич Руднев. В кузове машины были сложены бело-красные щиты ограждения. На углу «пикап» остановился. Начальник района Иванов с рабочими поджидал его. Руднев вышел из машины, поздоровался с Ивановым. Тот что-то показал ему на большой развернутой схеме. — Действуйте, — сказал Руднев. Рабочие спустили из кузова несколько щитов, огородили ими кусок асфальта. — А фонари? — спросил Руднев. — Дали заявку, — сказал Иванов. — К двадцати часам обещали установить. — Проконтролируйте, — велел Руднев. — Хорошо, Олег Сергеевич. Садясь в машину, Руднев спросил: — С больничного уже выписали?