— Держат пока. — Значит, нарушаете режим? — А что делать? — Иванов усмехнулся. — Рад бы в рай, да грехи не пускают. Руднев задержал дверцу. — Как это понять? — спросил он. — Не доверяете своим сотрудникам? — Мне отвечать, а не моим сотрудникам, — объяснил Иванов. Руднев покачал головой. — Ну что ж, — сказал он. — Теперь я понимаю, почему диспетчер Антипов палец о палец не ударил. — Почему? — не понял Иванов. — Да потому, что приучили человека: не он отвечает, а начальник района Иванов. Может, и мне подождать, пока вернется из отпуска Постников? — Не знаю, — сказал Иванов. Руднев в сердцах захлопнул дверцу. Дежурный «пикап» тронулся. В тот день он останавливался еще несколько раз, и везде, где побывал он, оставались участки, огражденные бело-красными фанерными щитами. Кое-где эти щиты ставились на проезжей части улицы, и тогда сотрудники ГАИ вывешивали знак «кирпич», запрещающий движение транспорта. — Ну забаррикадировались! — восхитился веселый шофер дежурного «пикапа» Калганов. — Это нетрудно, — сказал Руднев. — Трудно оборону удержать. * * * Вера Игнатьевна Ванина была у себя в кабинете. Открылась дверь, вошел Постников. Они поздоровались. Постников взял стул. Сел. — Много не догулял? — спросила Ванина. — Две недели. — Переживешь, — успокоила Ванина. — Постараюсь, — согласился он. Ванина придвинула папку с бумагами, прочла: — «...Порывы происходят из-за периодического контакта металла труб с агрессивными водами...» — Что это? — спросил Постников. — Акт уже есть? Ванина не ответила, прочла дальше: — «...Образуются глубокие воронки с горячей пульпой, прикрытые сверху хрупкой коркой асфальта... Удельная аварийность городских теплосетей равна двум и четырем десятых повреждений на один километр в год». — Ванина подняла голову. — Какова протяженность сетей? — спросила она. — Сто километров. — Выходит, двести сорок аварий в год? — Ванина покачала головой. — И каждая из них может кончиться человеческими жертвами. Наступил на хрупкую корку асфальта, и... — она выразительно развела руками. — Что вы читаете? — спросил Постников. Она смотрела на него не отрываясь. — Я читаю кляузу паникера Евстигнеева на управляющего «Горэнерго» Постникова, — сказала она. — И знаешь, что удивительно? — Она поискала дату на письме. — Пять лет назад Евстигнеев предупреждал нас с тобой о возможных человеческих жертвах, а несчастный случай произошел только сейчас... Везло тебе, Георгий Андреевич. — Я вас не понимаю, — сказал Постников. — Нет, это я тебя не понимаю, — повысив голос, сказала Ванина. — Ты же специалист, отлично знаешь, что трубы, уложенные в сырой грунт бесканальным способом, превращаются в гниль, в труху. На что рассчитываешь? — Мы делаем все, что в наших силах, — сказал Постников. — Ах ты, боже мой! — умилилась Ванина. Заглянув в папку с бумагами, она прочла: — «В год реконструируется канальным способом примерно три — три с половиной километра...» Твоя объяснительная? — Моя. — Так это же филькина грамота, насмех курам! Такими темпами мы и за тридцать лет не приведем порядок теплосети. Сколько еще человек сварится в кипятке? — Хочу напомнить, Вера Игнатьевна, — сказал Постников, — пять лет назад, отвечая Евстигнееву, вы, слово в слово, повторили эту мою объяснительную. — Мы тебе поверили, — сказала Ванина. — Чему поверили? — спросил он. — Что сто километров, деленные на три, получится меньше тридцати лет? По-моему, арифметику вы знаете не хуже меня. Ванина исподлобья смотрела на него. — Нет, Вера Игнатьевна, — проговорил он, — вы были вынуждены поддержать мою филькину грамоту точно так же, как я был вынужден ее подать. Он замолчал. — Продолжай, — сказала она, — я слушаю тебя с огромным интересом. — А я не скажу ничего нового, — сказал он. — Есть один способ избежать несчастных случаев на улицах города. Ржавые трубы выкопать, сдать в металлолом и все сто километров уложить заново. Все — сплошь. — Он посмотрел на нее. — Дайте нам девять миллионов рублей. Раздобудьте новые трубы — восемь тысяч тонн. Заставьте проектировщиков целый год работать только на нас. Ну и совсем пустяк: две-три мощные строительные организации. Карман города выдержит это? — За безопасность сетей отвечает не только город, но и твое министерство, — сказала Ванина. — Правильно, — сказал Постников. — Но в год оно в состоянии выделить восемьдесят тонн труб, а не восемь тысяч... А когда я просил, умолял, слезы лил — как мне отвечали? Резерв создан на случай стихийных бедствий... Вот, дай бог, землетрясение произойдет или реки выйдут из берегов... А у нас что? Тридцать лет назад многоуважаемый Виталий Федорович Земсков еще не знал, что трубы надо класть канальным способом? Это разве стихийное бедствие? А потом металлургическому заводу понадобилось водохранилище, и никто не осмелился перечить директору Соколову. Это тоже — стихийное бедствие? — Ну и что же ты предлагаешь? — помолчав, спросила Ванина. Постников ответил с горечью: — Предлагают, Вера Игнатьевна, те, кому работать не надо... Товарищ Евстигнеев, например... Пять лет, спасибо ему, раскрывает нам глаза... А моя судьба: положить голову на плаху и ждать, опустится топор или... пронесет. Потому что ничего другого сделать я не в состоянии... И вы это прекрасно знаете. Наступила долгая пауза. Ванина встала, подошла к окну. Степенно прошествовала пожилая женщина с хозяйственной сумкой. Молодая мать провезла коляску с ребенком. Прошмыгнула веселая ватага ребятишек. Люди спокойно и уверенно ступали на чистый, вымытый дождем асфальт. — Нет, — сказала Ванина. — Бездействовать нельзя. Это преступление. Надо что-то делать. Караул кричать. — Пока меня не было, Руднев пытался что-то делать, — сказал Постников. — Огородил несколько улиц щитами... Толку — чуть, тогда уж надо все огородить. Но паника, как и следовало ожидать, началась. Шофер такси сегодня клятвенно уверял меня, что в кипяток провалилось пять человек. С детьми... Вера Игнатьевна, — спросил он, — не боитесь паники в нашем городе? Ванина по-прежнему смотрела в окно. По улице шли и шли люди. Мужчины и женщины, старые и молодые. У каждого из них были свои дела, свои заботы. И меньше всего думали они о том, что сейчас, в эту самую минуту, может треснуть хрупкая корка асфальта, под которой окажется гибельная яма с кипятком. — Больше всего я боюсь твоих неопровержимых аргументов, — обернувшись к Георгию Андреевичу, медленно произнесла Ванина. — Послушать Земского — голубь мира... Ты тоже, получается, ни в чем не виноват... А из головы не идет покойный Макаров... Кого теперь, — она показала на людей в окно, — отправим мы на тот свет? Постников спросил устало: — Ну и что вы предлагаете, Вера Игнатьевна?