* * * Ирина Васильевна Антипова вошла в здание «Горэнерго». Ее провожали сочувственные взгляды. Кто-то подошел, тихо спросил: — Как отец? — Сушит сухари, — громко и вызывающе ответила Ирина Васильевна. Секретарша в приемной печатала на машинке. Ирина Васильевна осведомилась: — Есть кто из начальства? — Георгий Андреевич разговаривает с Москвой. — А Олег Сергеевич... один? — У него Иванов, — не отрываясь от машинки, ответила секретарша. — И это надолго. — Ничего, я подожду, — сказала Ирина Васильевна. * * * Руднев сидел за столом. Иванов стоял перед ним. — Что это? — спросил Руднев, листая стопку бумаг. — Протоколы квалификационной комиссии — сказал Иванов. — Антипов, как положено, прошел переподготовку. Все честь честью. Руднев отодвинул бумаги. — Гроша ломаного не стоит, — сказал он. — Почему? — не понял Иванов. — Потому что живем на вулкане, а персонал готовим, как будто нормальные условия... Где документация о прошлых авариях? — Но, Олег Сергеевич... — Олег Сергеевич я уже тридцать пять лет... — Но вы же знаете, была установка... — Какая установка? — Аварии не выпячивать. Не создавать в городе ненужной паники. — Не верю, — сказал Руднев. — Управляющий «Горэнерго» не мог дать такую незаконную установку. Иванов вздохнул. — Знаете что, — сказал он. — Я сейчас доложу Георгию Андреевичу, и объясняйтесь с ним сами. Вы — начальник, а я — человек маленький, подневольный — он повернулся и вышел из кабинета. Руднев остался один. Заметно было, как за последние дни он осунулся. Сизые, нечисто выбритые щеки, тяжелые мешки под глазами. Открылась дверь, в кабинет вошла Антипова. — Можно? — Она робко улыбнулась. — Да, да, конечно, — сказал он. — Садись, пожалуйста. Ирина Васильевна взяла себе стул. Села. — Олег, — тихо спросила она. — Что же теперь будет? Он не ответил. — Ты извини, что я тебе надоедаю, — сказала она. — Но так уж получилось, что вся надежда на тебя. На кого же мне еще надеяться? Больше не на кого... Он молчал. — Я прошу тебя, — сказала она. — Спаси отца... Умоляю!.. Во имя нашей... она запнулась, — прежней дружбы... Он сейчас для меня как последняя соломинка... Вся жизнь кувырком. Только-только стала в себя приходить. И вот... За что! Она не спрашивала. Она утверждала. Руднев вздохнул. — Наши близкие никогда не бывают виноваты, — сказал он. — Виноваты всегда только чужие... Я же не упрекаю тебя, Ира. По-другому ты, наверное, и не можешь рассуждать. — Почему? — возразила она. — Я все прекрасно понимаю. Отец что-то там нарушил. Не разобрался в схемах. «Пикап» зазря гонял. Упустил время... Но трубу же прорвало не по его вине. И прорывы эти, говорят, происходят систематически, каждый год. А это чья вина? — Работает комиссия, она выяснит, — сказал Руднев. — Чья комиссия? — «Горэнерго». — Значит, Постников проверяет Постникова? — Следователь занимается. По факту гибели Макарова возбуждено уголовное дело. — Но привлек он пока только моего отца. И кажется, никого другого привлекать не собирается? — Не знаю, — сказал Руднев. — Нет, Олег, ты все прекрасно знаешь, — возразила Ирина Васильевна. — Отца будут топить, чтобы себя спасти. Козла отпущения хотят из него сделать. А он... он же не вынесет тюрьмы. Это для него конец. — И тут Ирина Васильевна заплакала. — Люди вы или нет? — спросила она сквозь слезы. Руднев поднялся. Подошел к Ирине Васильевне. Положил ей руку на голову. Погладил по волосам. Она не могла унять рыданий. Дверь в кабинет открылась, на пороге стоял Постников. Ирина Васильевна вскочила, протиснулась мимо него, выбежала... Георгий Андреевич вошел в комнату, сел на стул. После долгой паузы он сказал: — Я думаю, в акте надо указать все обстоятельства, смягчающие вину Антипова... Сколько раз мы ставили вопрос о квартирных телефонах для персонала. Разве это порядок: дежурный диспетчер вынужден объезжать всех по адресам?.. И потом, этот ужасный грипп у Иванова, высокая температура... — Оставьте, Георгий Андреевич, — сказал Руднев. Постников замолчал. — Кого вы обманываете сейчас? — спросил Руднев. — Меня или самого себя? Постников ничего ему не ответил. — Хочу вас предупредить, — сказал Руднев. — Акт в том виде, как он готовится, я не подпищу.