— А все от уязвленного женского самолюбия, — сказал Беляев. — Обидно, конечно, что муж ушел. Но во сто крат обиднее, что подружки языки распустят. — И это ей объясни, — посоветовал Кудинов. Беляев окинул его взглядом. — Вот ты от Ольги никогда не уйдешь, — неожиданно объявил он. — Так говоришь, словно меня осуждаешь, — засмеялся Кудинов. — Не осуждаю, но готов объяснить, почему не уйдешь, — сказал Беляев. — Может быть, слишком любишь ее, не увлечешься другой женщиной? Ерунда, в жизни всякое бывает... Побоишься страдания жене причинить? Прости, не верю... Ты себя убедишь, что тебе долг не позволяет... А что такое долг, знаешь? Слабые люди прячутся за него, чтобы поступков не совершать. Когда не хватает пороху, вот тогда и вспоминают: «Ах да, долг»! Кудинов молчал. — Только сестре моей от этого не много будет счастья, — жестко сказал Беляев. — Женщины отлично понимают, когда жить без них не могут, а когда по долгу службы. — Забавно, — сказал Кудинов. — Что именно? — не понял Беляев. — Ты вот не говоришь: «Я устоять не смог», а говоришь: «Я поступок совершил». Сильные люди тоже, выходит, прячутся за слова? Беляев не обиделся. Снисходительно рассмеялся. — Слушай, — спросил он, — а чего это Ольга на меня волком смотрит? Боится, что дурной пример тебе показываю? — Не знаю, — сказал Кудинов. — Не задумывался. * * * Старик Степан Алексеевич Беляев сидел один в глубине сада. Могло показаться, что он дремлет. Но он просто спрятался от людей. На аллее появился Терехин с сыном. — Здравствуйте, — сказал Терехин. Старик открыл глаза. — Здравствуй, — ответил он. Терехин неловко потоптался. — Я Терехин, — сказал он. — Шофер с комбината. — Ну и что? — спросил старик. — Я вам адрес подносил. На юбилей. Не помните? — Тебя или адрес? — Меня. — Нет, не помню. Терехин кивнул. — А сейчас чего пришел? — спросил старик. — Еще один адрес принес? — Да нет. — Терехин засмеялся. — Мы к Ольге Степановне, — он погладил сына по головке. — Дома она не принимает, — сказал старик. — А нам и не надо, — согласился Терехин. — Передайте только, чтоб не ждала завтра... Мне с ночи в рейс. — А зачем это ей ждать тебя? — подозрительно спросил старик. — Так я же в такси работаю, — засмеялся Терехин. — На самосвале людей вожу... Тем временем Васька с интересом разглядывал ноги старика, обутые в меховые ботинки. — Дедушка, — спросил он, — а почему ты летом в теплых ботинках? — Васенька, — сказал Терехин, — мы же с тобой договаривались: к старшим надо обращаться на «вы». Но старик не уклонился от вопроса. — Потому что я старый, — сказал он. — А почему? — поинтересовался Васька. — Много пожил, — сказал старик. — А мне уже шесть лет, — сообщил Васька. — Тоже немало, — согласился старик. — Я умею яблоки с дерева трясти, — сказал Васька. — Хочешь, натрясу? — Васенька, — сказал отец, — во-первых, не «хочешь», а «хотите». А во-вторых, не приставай к дедушке. — Хвастаешь, поди? — усмехнулся старик. — Честное слово! — возмутился Васька. — Ну давай натряси. Мигом Васька был уже на дереве. Град яблок хлынул на землю. Старик и Терехин смотрели на него. — На тебя не похож, — сказал старик. — Вылитая мать, — согласился Терехин. — У меня тоже оба внука на мать похожи, — неожиданно сказал старик. — Это к счастью, — объяснил Терехин. — Примета такая есть. Старик не ответил. В саду появилась Ольга Степановна. — Оказывается, у нас гости, — сказала она. — А я думаю: кто это за яблоками повадился? Терехин засмеялся. — Мне с ночи в рейс, — сказал он. — Зашел предупредить. — Надолго? — Утром обратно. — Что делать, доберусь. — А послезавтра как обычно. У остановки. — Незаменимый человек! — Ольга Степановна показала отцу на Терехина. — На самосвале меня возит. Облепиху обещал. Часы чинит. — Послезавтра принесу, — сказал он. — Терехин, — вздохнула она. — Это же просто невозможно. Я в долгу как в шелку. — Это я вам, Ольга Степановна, кругом обязан, — вежливо сказал он. — Сына мне на ноги поставили.