— Расскажи мне о школе. Скучаешь по одноклассникам? Мередит понимала, что вопрос был провокационным. В тот день, прямо на глазах у Рози один из них был застрелен. — Я стараюсь забыть школу, мэм. — Могу понять. Ну а друзья? — Иногда мы видимся. Но я уже не та, что прежде. Это все замечают. Я стараюсь не терять контактов, но, понимаете… Я, ведь, уже не могу сбежать с уроков и пойти тусить с ними по первому зову. Рози улыбнулась, немного виновато, как показалось Мередит, и она почувствововала, как укололо сердце. Да, Рози, я жестоко с тобой обошлась. Я отобрала у тебя беззаботную юность и закрыла работать в бетонный гроб Милитеха. Они сидели в тишине, авик почти бесшумно нес их над утонувшим в ночи городом. Столбы голограмм за окном ползли вверх. Одна реклама сменялась другой. Тишина окутывала их двоих. Мередит безмолвно пересела к Рози, положила руку ей на плечо и приобняла. — Если тебе будет нужен выходной, просто скажи мне. Моя секретарша не должна чувствовать себя рабыней. — Спасибо вам, мисс Стаут. Вы очень добры. Авик приземлился на площадку для аэродайнов на крыше здания. Мередит вышла вместе с Рози вдохнуть ночной свежести и полюбоваться огнями Найт-Сити. — Не хотите зайти, мисс Стаут? — спросила вдруг Рози. В голове у Мередит сразу пронеслись картины того, чем они там будут заниматься. — Только без приставаний, — предупредила Мередит с ухмылкой. — Веди. Квартира Рози была просторной, с высокими потолками, с большими настоящими окнами. Со своей зарплатой Рози могла теперь позволить себе снимать такое комфортное жилье. Все еще не особняк вроде дома Мередит, но уже гораздо больше, чем есть у большинства жителей Найт-Сити. Вот чего Мередит никак не ожидала увидеть, так это необычного отпечатка, который хозяйка нанесла на квартиру. Свечки, вазочки, китайский фарфор. В горшках на полках курятся зажженные палочки. — Ничего себе. Ты, получается, увлекаешься этой… Как ее… — Эзотерикой, да… — Рози улыбнулась. Мередит была искренне удивлена. Кто бы мог подумать? Более того, как ей удается совмещать в своей светлой головке такие аналитические способности с мистикой и спиритуалистическими приколами? Верно говорят: талантливый человек не бывает без придури. — Хотите, я вам погадаю? — Мне? — Да. На ваше будущее. Разве вам не хочется знать, что будет дальше? — Знать-то, конечно, хочется. Но я сомневаюсь, что твои карты могут помочь. В такие штуки я просто не верю. С другой стороны, добавила про себя Мередит, чем ее гадания по картам отличаются от моих по графикам и отчетам? — Понимаю, — Рози легко приняла решение Мередит и нисколько не расстроилась. — Тогда позвольте я угощу вас выпивкой. — Что там у тебя? Самогон со вкусом астральной магии? — Нет, просто виски, — Рози снова улыбнулась, убежала, вернулась с бутылкой и стаканами. Они сняли туфли, расположились на диване у широкого окна с видом на канал между Виста-дель-Рей и Арройо. Выпили. — Ладно, давай! — Мередит сдалась. — Тащи свои карты, гадалка! Она была слишком заинтригована, не могла уже устоять перед искушением. В конце концов, кто не хочет знать свое будущее? Пусть нагадает мне, что я умру, и мы обе успокоимся. Но для Рози этот сеанс был действительно таинством. Она будто преисполнилась неощутимых сил, карты держала бережно, точно сокровище. Одну за другой Рози выложила на стол три карты. — Ну что там? Я умру? Взгляд Рози переменился. Теперь он был не загадочным, а, скорее, потрясенным. — Дьявол, Шут и Император… Это плохие карты, мисс Стаут. Мередит удовлетворенно хмыкнула. Ну естественно! Еще бы я ждала чего иного. Все гадалки только и делают, что обещают тебе всякие ужасы, чтобы доить тебя дальше. — Ладно. И что они означают? Рози коснулась пальцем стола рядом с первой картой. Заговорила полушепотом, будто боялась потревожить что-то страшное. — Дьявол — это катастрофа, насилие, решительный антагонизм. Этот аркан указывает на темные страсти, искушения, зависимости. То, что нас не отпускает, упрямо держится за нас. Он несет с собой чувство чего-то страшного, неприятного. Дьявол велит бояться своих слабых сторон, он будет играть на них. Мередит слушала, не перебивая. А Рози поставила палец напротив второй карты. — Шут — это слепой прыжок веры. Каждый из нас немного Шут. Он означает новые начинания, захватывающие приключения, граничащие с безумием. Решения, исполненные безрассудства. Это аркан невинности и риска. Шут не знает ни своих возможностей, ни опасностей, которые его поджидают. Рози указала пальцем на третью карту: — Император — это власть, это аркан закона, он навязывает свою волю, устраивает свой порядок. Но закон императора может быть и жестоким, его воля — свирепой и беспощадной. Император важнее всего в этом раскладе. Но рядом с шутом он может означать безумный порядок, опасную авантюру великих сил, в которой все поставлено на бросок монеты, а с Дьяволом — противоположное Императору, беспорядок, хаос, анархия. Отсутствие контроля. Чрезвычайное упорство Дьявола, беспечность Шута и могущество Императора могут дать как полный крах и беду, так и спасение от бедствий, разрешение проблем решительными и опасными действиями с полным напряжением сил. Рози замолчала, неотрывно глядя на Мередит. А та изучала взглядом карты. Они были красивые, стильные. Дьявол был оскаленной пастью чудовища. Шут — путник, отвлекшийся и занесший ногу над краем пропасти. Император — черная фигура с горящим взглядом, восседающая на исполинском троне. Неприятное ощущение поселилось в груди Мередит. Ей будто только что вкратце пересказали ее историю. Ей казалось, будто Рози теперь видит ее насквозь. Да ладно, бред. Все это расплывчато. Это могло бы подойти кому угодно… Мередит отогнала от себя тревожное чувство и натянула улыбку. — Вот, значит, как… Получается, я все-таки умру. Вот так неожиданность! — Нет, что вы, это не так… Рози непроизвольно схватила Мередит за рукав. Тут же опомнилась, собиралась отдернуть руку, но Мередит ей не дала. Наоборот, привлекла к себе ближе. — Не переживай, к смерти я готова. И к смерти, и к бедам, и к действиям. И все у меня под контролем. Она потянула Рози на себя и улеглась на спину. Они поцеловались. Дьявол, Шут и Император, думала Мередит, пока Рози расстегивала ей бюстгальтер, следует ли делить их? И я, и телефонный парень — в нас обоих есть все от каждого из этих ребят. Но я — Дьявол более прочего. Он это обязательно прочувствует на своей шкуре. 26. Марионетки Грейс, когда была еще воспитанницей школы-интерната в Сан-Франциско, души не чаяла в своей двоюродной сестре. Дэнни было восемь, Грейс — четырнадцать. Когда она возвращалась из Сан-Франциско на каникулы, она первым делом мчалась к Раскам и играла с Дэнни. Свой дом она не любила и любыми способами стремилась выбраться из-под диктатуры матери. Иронично, что теперь Дэнни практически переселилась к Мередит. Теплые чувства между двоюродными сестрами ничуть не угасли за годы, минувшие с побега Грейс. И сейчас, после внезапного воссоединения, они снова были не разлей вода. Мередит не строила иллюзий, у нее с Грейс так легко все не будет. Не так уж просто восстановить доверие после того, как один стрелял в другого на поражение. Ненависть просто так не отдает своих пленников. Ее придется долго и упорно растворять. Эти шрамы останутся навсегда. Возможно, сблизиться с дочерью не удастся вообще уже никогда. Грейс проявила смирение в ту ночь, первая сделала шаг навстречу. Но Мередит понимала, что это была разовая акция. Характер дочери от этого не поменялся. Она не позволит вторгаться в свое личное пространство и ограничивать свободу. А воспитывать ее уже поздно. Поэтому Мередит решила сохранять установившуюся дистанцию. Не слишком близко. Может, даже далековато. Но хотя бы нет уже той былой пропасти между ними. Решение это не было легким. Возвращение дочери пробудило в Мередит материнские чувства. Те, которые, как ей всегда казалось, она надежно вытравила из себя ядом злости. Оказалось, что вовсе нет. Видеть Грейс в своем доме было пыткой для Мередит. Один взгляд в сторону дочери влек за собой мучительные мысли о том, чего Мередит лишила ее в трудную минуту и чего на долгие годы лишилась сама. Я — плохая мать. Плохой и буду. Уже поздно что-то менять.