А позже на аэродром, уже сутки выглядящий сиротой, сели шесть машин. На борту маркировка «ЛиС-2д». Непривычно пятнистые красавцы. Замерли винты, открылись двери в борту. Экипажи спрыгивали на землю и шли к головной машине. Когда собрались все, от группы отделился высокий человек и направился к нам. Три шпалы на воротнике – подполковник. – Командир 1-й десантно-транспортной авиабригады подполковник Батя. Прибыл в ваше распоряжение. Имею приказ для старшего лейтенанта Мамочкина. Стоящий за моей спиной Мамочкин обратился ко мне: – Разрешите, товарищ майор? – Я кивнул. Комэск взял пакет, вскрыл. – Что там, Олег Борисович? – Приказано эскадрилье совершить перелёт на завод для переоборудования. После сдачи машин явиться на завод 84 к лётчику-испытателю Н. Кудрину. – Ну, что ж, приказ есть приказ. Если снова придётся служить рядом: буду рад. А пока – выполняйте. Комэск отдал честь и ушёл. Подполковник проводил его взглядом и обратился ко мне. – Мне нужны люди для организации охраны полка и разгрузки. Мы с Сергеем переглянулись. – Разгрузки чего? Батя достал из толстенной полевой сумки объёмистый пакет и протянул мне. В пакете были накладные. У-ё. Мне аж жарко стало. Судя по этим накладным, мы получили всё стрелковое вооружение батальона, боеприпасы и обмундирование. И куда прикажете это всё девать? У меня же, кроме инженерной роты, личного состава нет. И складов нет. Хотя… Это же теперь тоже моя территория, я имею в виду авиаторов. А у них складов завались. И все пустые. Полк бомберов улетел, и хозяйство без хозяина и без охраны. Нужно провести инвентаризацию, ведь наверняка что-нибудь оставили. Хорошо, если старые портянки, а если бомбы? А мальчишки, они мальчишки и есть, всё найдут и оприходуют. Не нужна мне эта головная боль. Значит, будем импровизировать, опять. Хоть бы что-то стандартное, для разнообразия. – Товарищ подполковник, если нет возражений, то, как вас величать по имени-отчеству? – Нет возражений, какие могут быть возражения. Зовут меня Виктор Викторович. Для друзей – Виктор, с ударением на «о». А я надеюсь, мы будем дружить, так ведь…? – Георгий Валентинович. Для друзей Егор. В узком кругу – Док. Так. – Док? – А у меня папа – профессор! Все засмеялись. – Так вот, Виктор, ситуация такова. Месяца полтора назад мы конфисковали у местной пацанвы аэроклуб. Ну, так надо было, это ж жизнь. А клуб был действительно классный, даже четвёртое место занял в Коктебеле. Вот. А когда бомбардировщики снимались, то спешили очень. Многое могли забыть, да ребятня и так не дремала, натырили будь здоров. И есть у меня по этому поводу идея. Может, попробуешь выделить им место под их «У-2»? Где-то возле ворот. Вроде как подшефными их сделать. И, пока место в полку имеется, выделить какой-никакой ангар-склад. Потом-то у них клуб будет, его уже начинают строить. А за это они нам тут всё покажут, где и что стоит и лежит. И всё, чего слямзили, – вернут. Если не опасное – отдадим назад. За честность. Ну, а что сами найдём – пусть пишут, пропало. Ребята они хорошие и помогли нам здорово вначале. Как идея? – Рискованные у тебя идеи, Георгий Валентинович. Но, судя по тому, что я слышал, ты и отвечать за них готов сам. Да и ребят жалко. Я ведь сибиряк, вырос в посёлке. До 17 лет коровам хвосты крутил да подковы портил. А потом к нам самолёт прилетел, и всё. Заболел я. Год до Москвы добирался. Пока добился, чтобы в школу приняли, на лётчика, ещё год ушёл. Так что я их понимаю. Только с охраной надо решать. Пока груз в самолётах, мы обеспечим, а вот потом! – С этим я пойду к начальнику гарнизона. Сильно подозреваю, что охраной территории бригады придётся заниматься ему. У нас личного состава – четверть от табельного состава, и это надолго. Пусть обратится к НКВД, у них ВОХРу девать некуда, лагеря закрывают, вот и приспособить их к нужному делу. Только права будут у нас, а не у них. Я буду им приказывать, а не они кому-то. Вслух я этого, правда, не сказал. Вечер ушёл на согласования с Островым, поиски активистов ОСОАВИАХИМ и переговоры. С мальчишками, оказалось, договориться трудней, чем с еврейской мамой. Но договорились. В шесть утра старшие ребята были в полку. Им показали ангар, стоящий особняком недалеко от въезда в полк. Вездесущий народ рассказал, что в нём стояли когда-то несколько разведчиков «Р-5». Потом был склад. Их это помещение, учитывая размеры «У-2», более чем устраивало. Рядом была площадка, вполне пригодная под короткие пробежки их самолёта по земле. Комполка пообещал выделить в полётном расписании два часа, с шести до восьми, под полёты аэроклуба. Но при условии – всё, что «подобрали» на складах, принести для проверки. А пока пацаны показали, где и что хранилось у предыдущих хозяев, и ушли. В 8.30 прибыл взвод охраны. Их командир передал, что начальник гарнизона приказал мне срочно явиться. Так что Батя остался устраивать службу, а я отправился к Островому. Никогда цифра 27 не вызывала у меня никаких ассоциаций. Ни хороших, ни плохих. Но с сегодняшнего дня… Первым делом начальник гарнизона, бывший комбриг, а ныне полковник, поздравил меня с присвоением нового звания. С сегодняшнего дня я стал подполковником. Приказ о присвоении звания, вместе с новенькими погонами, привёз посыльный из столицы. В принципе всё было понятно. Ещё утром я думал об интересной ситуации, когда в оперативном подчинении майора находятся два подполковника. Капитан Голубев, который на самом деле, по армейским нормам, подполковник, а теперь ещё и комполка лётчиков. Так что ура! Но это было ещё не всё. В сегодняшней газете был Указ о присуждении Сталинских премий. И я получил Сталинскую премию первой степени за выдающиеся достижения в области военных знаний. Причём значился я там уже подполковником. То есть я ещё и богат, это ведь 100 тысяч рублей. Офигенная сумма. Но и это было ещё не всё. На вокзал прибыл эшелон, доставивший автомобили для батальона. Десять грузовиков, четыре прицепа и легковушка. Я понёсся на вокзал. Эшелон стоял в тупике. Машины под брезентом, с двух концов состава часовые в серо-стальных десантных комбинезонах. Едва я приблизился, со средней платформы спрыгнул сержант в таком же комбинезоне. Я представился, предъявил документы. Сержант встал смирно. – Сержант Смирнов, командир автомобильного отделение взвода обеспечения. В наличии: – грузовиков «ГАЗ-51» – две единицы, – грузовиков «ЗИС-5» – две единицы, – грузовиков «ЗИС-15» – четыре единицы, – грузовиков «Студебеккер» – две единицы, – легковая машина «Газ-11-40» – одна единица, – прицепов – четыре единицы. Личный состав отделения 11 человек. Отставших, раненых, заболевших нет. Машины заправлены полностью. – Оружие? – Для несения караульной службы отделение имеет две винтовки «СВТ-38». – Сколько времени вам надо на разгрузку? – Час, товарищ майор. – Приступайте. – Товарищ майор, мне нужен приказ командира взвода. – Где командир? – В вагоне, поваров распекает. – Сержант довольно усмехнулся. А какой солдат не любит, когда достаётся блатному повару. – Вызовите командира. Сержант быстро пошёл в голову поезда. Через минуту из вагона выпрыгнул лейтенант и направился ко мне. – Командир взвода обеспечения лейтенант Гринёв. – Командир 1-го батальона 301-й воздушно-десантной бригады подполковник Доценко. На «шпалы» не смотрите, мне только что зачитали приказ о присвоении нового звания. Какой приказ вы получили? – Прибыть на место и ждать приказаний командира батальона. – Сколько времени вам требуется на выгрузку и построение? – Час, максимум полтора. – Приступайте. До 14.00 вам надлежит прибыть в расположение части. Провожатого я пришлю. Возле здания вокзала меня ждал Степан с машиной. – Сержант, слушайте приказ. Сейчас на станции выгружается взвод обеспечения. Командир – лейтенант Гринёв. Поступаете в его распоряжение, покажете дорогу к КПП лётного полка. Машину я заберу, получите её у лётчиков. Приказ понятен? – Так точно, товарищ подполковник (узнал уже). Только машину не побейте. Разрешите идти? – Идите. Вот есть у меня ощущение, что пора переставать бегать самому, а отдавать приказы бегать другим. Я заехал в штаб гарнизона и позвонил к себе в часть. Приказал дежурному разыскать зампотыла и, сообщив ему о прибытии взвода обеспечения, приказал заняться вопросами размещения людей и техники. После чего спокойно поехал в лётный полк. А там было весело. Мальчишки сдержали слово и стали приносить «подобранные» вещи. Чаще всего предметы формы. Комбинезоны, шлемы, очки, перчатки. Пару планшетов и палеток, одна с картой. За такие дела можно и получить. Зато прямо перед моим приходом какой-то пацанёнок приволок… взрыватель. От 500-кг бомбы. Причём понятия не имел, что это за ерундовина. Счастье, что не успел начать ковырять отвёрткой. Двое старших ребят, для которых Батя, молодец, получил в школе свободный день, сразу стали очень серьёзными. Один сказал, что, кажется, видел что-то подобное у ребят, которые должны были прийти после школы. Я только успел сказать, где машина, а Батя со товарищи уже нёсся туда. Знаете, если он летает, как ездит, то я пас. Был у нас в Харьковском аэроклубе такой пилот, Порошилов. Он с парашютистами в пассажирском отсеке начинал кренделя выписывать. Когда спрашивали зачем, отвечал «Трезвею!». Я однажды на таком «трезвении» чуть из самолёта не вылетел. Вместе с инструктором. Так что нет уж, увольте. Всё обошлось, Батя привёз виновников торжества через час. А за ними косяком пошли оставшиеся «золотоискатели». К трём часам у нас хватало обмундирования на роту, а инструментов на неплохой ремонтный цех. Опасных штучек, к счастью, больше не было. Уговор есть уговор, и всё имущество торжественно перенесли в новый ангар аэроклуба. Самолёт был уже там. А я отправился в свои пенаты. Взвод обеспечения прибыл вовремя, зампотыла всё сделал как надо. Впрочем, почему я ожидал другого? Я уже понял, что людей в мой батальон подбирали очень тщательно. И вообще, может, пора становиться действительно комбатом, а не инструктором школы боевых искусств. Долго думать на эту тему не пришлось. То, что личный состав прибудет 31 мая, я понял буквально. Ну, нет у меня опыта командования подразделением такого масштаба. А с прибытием взвода обеспечения покатилась лавина. Утром следующего дня прибыли противотанковая батарея и взвод связи. Причём упакованные по полной. У артиллеристов четыре «сорокапятки» и четыре «полуторки». У связистов «полуторка» и «КШМ» на базе «ЗИС-5». Натуральная «КШМ», я сам обалдел. Внутри две стационарные радиостанции типа нашей «Р-111» и что-то вроде телефонного коммутатора. Плюс у двери, в специальных отсеках, ещё две радиостанции, но переносные, типа «Р-107». И ещё в полуторке 40 штук раций типа наших «Р-105М». Полный отпад. И поехало. Эшелон за эшелоном. Принять, переформировать, поставить на довольствие, переодеть. А дальше всё как в армии. Не умеешь – научим, не хочешь – заставим. Только заставлять никого не было нужды. Основная, более 40 процентов, часть личного состава была из 2-го батальона 201-й ВДБр. Героические ребята, между прочим. Прошли финскую, и как прошли! В процессе обороны, в полосе 15-й армии, они 37 раз ходили в тыл к финнам. Отличились и в наступлении. Их разбавили призывниками (из наиболее подготовленных) и специалистами из других родов войск. По большей части это относилось к артиллерии и связи. Лихорадка первых дней сменилась напряжённой, но строго упорядоченной работой и учёбой. Сроки были жёсткие. На изучение новых парашютов – неделя. На изучение устройства новых автоматов, винтовок и пулемётов – 10 дней. Потом стрельбы. И неделя работы в парашютном городке. Потом прыжки. И всё это время физподготовка. Утро начиналось с 6 км пробежки. Для всех, кроме выходных офицеров. Короче, дел невпроворот. Но! Лично у меня появилось свободное время. Не слишком много, но пару часов через день я мог себе позволить. Так что наши встречи с Натали стали похожи на настоящие свидания. Чаще всего я ждал её после работы. Обычно с цветами. В этот день я был без цветов, что меня немного огорчало. Поэтому я не особо задумался, увидев машину для перевозки заключенных возле больницы. Тем паче Натали говорила, что изредка, в очень тяжёлых случаях, к ним привозят зэков, нуждающихся в медицинской помощи. Возле машины лениво курил водитель в форме охранных частей НКВД. Вообще, кроме нас, форму в городе сменили только несколько офицеров высокого ранга, типа Острового. Когда в здании раздался выстрел, я рванулся к входу даже раньше, чем успел понять, что стреляли в крыле, где работала Натали. Рванув дверь, я вбежал в вестибюль, и из коридора мне на руки упал ещё один охранник. По груди у него расплывалось пятно крови, но винтовку он держал мёртвой хваткой. – Боец, что происходит? – Лейтенанта убили. И Витьку. Заточками. Я отскочил, и Махно выстрелил из пистолета командира. Сейчас они забаррикадировались в приёмной. В приёмной. Сегодня Натали дежурила именно там.