– Это мистер Андреас, а это, это … Макар смешался и замолчал. – Громов, – закончил за него Андреас. – Откуда вы знаете? – несказанно удивился Макар и даже пролил кофе себе на брюки. – Мы в прошлом мельком встречались с ним, – Андреас внимательно следил за душой. – Присаживайтесь рядом с нами, – ласково предложил он, – а то наш хозяин не предложит. Вы не удивляйтесь, что я вас так запросто вижу. Дело в том, что я занимаюсь практической разработкой научных изысканий Макара Ивановича. Мне с полевой энергией каждый день работать приходится, натренировался, – Андреас дружески улыбнулся: – Как чувствуете себя после столь длительного путешествия? – Неплохо, – сдержанно ответила душа. – Для вас три года, должно быть, как один день промелькнули. – Как два дня. – Три года, как два дня, скажите пожалуйста. А позвольте поинтересоваться, верно ли говорят, что там туннель какой-то огненный, вроде дороги, а кругом мрак и пустота? – Да, верно. – Я сам там не бывал, – отхлебывая кофе из фарфоровой чашки, сказал Андреас, – но у нас есть масса добровольцев, мы экспериментируем, ведем научную работу. А ваши сведения, как показания лица незаинтересованного, вдвойне ценны. Тем более что на такой громадный срок, как три года, мы еще никого не отваживались посылать. Тут ведь в чем дело: не может душа человеческая три года там летать. В пустоту она превратиться. Андреас замолчал, ожидая, что скажет душа. Но та молчала. – А знаете что, мистер Громов, – так и не дождавшись никаких пояснений, весело продолжал Андреас, – мы с Макаром Ивановичем хотим пригласить вас работать вместе с нами, ведь верно, Макар Иванович? – Наверное. – замялся Макар. – А работу вашу начнем с составления отчета о проделанном вами путешествии, – как будто уже заручившись согласием души, произнес Андреас. – Я, кажется, не сказал да, – отрезала душа. – А ведь и вправду, – засуетился Андреас, – Но я думаю, только потому, что я еще не успел изложить перед вами всех условий вашего приема на работу. Поверьте, условия самые для вас выгодные и приятные. Мы дадим вам тело, и вы снова станете нормальным человеком. Душа вздрогнула, напряженно всмотрелась в лицо Андреаса, пытаясь понять, что таится за его последними словами, врет этот человек или говорит правду. Довольный произведенным эффектом, Андреас снова широко и дружески улыбнулся: – А хотите, я вас еще сильнее обрадую? – произнес он. – Я ведь вам не какое-то чужое тело предлагаю, не какого-то там Джона или Джека, а ваше собственное тело. Да, да, мистер Громов, на данный момент оно совершенно свободно, хранится нами в холодильной камере и ждет вас – своего хозяина. Андреас замолчал. В гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь сопением ничего не понимающего Макара. – Вы лжете, – наконец выдавила душа, – я работать с вами не буду. – И не надо, – зачем-то по-приятельски подмигнув Макару, хохотнул Андреас, – отчет только напишите, то есть надиктуйте. Все по правде, без утайки, отчет в обмен на тело, в обмен на долгую земную жизнь. В голосе Андреаса вдруг зазвучали знакомые, когда-то уже слышанные интонации подлеца Рукоблудского. И преодолевая великий искус, душа твердо произнесла: – Нет, я слово дал. Никакого слова душа никому не давала. Но фраза была произнесена, и Андреасу стало известно, что там, во мраке и пустоте, внутри огненной спирали, точно был кто-то, кому можно было давать слово. – Как это благородно, – воскликнул он, гася холодное пламя, полыхнувшее в его глазах, – вы связаны клятвой. Простите, не знал. Что ж, дабы доказать вам, что я не подлец и ни не лжец, как вы изволили только что заметить, я отдам вам тело без всяких условий с моей стороны и обязательств с вашей. Это вас устраивает? – Да, – произнесла пораженная душа. – Тогда, как говорят у вас в России, не будем откладывать дело в долгий ящик, а прямо сейчас поедем и возьмем. Через несколько минут длинный лимузин отъезжал от дома Макара, увозя в своем просторном салоне душу Громова в компании с благородным Андреасом. Макар, застывший на пороге, глядел им вслед. Черная крошка Герда о чем-то мяукала ему на ухо и кокетливо помахивала ладошкой уезжавшим гостям. Глава 9 Последующие события произошли как-то буднично и тускло. Примерно через час быстрой езды по широкому и гладкому автобану, прямой стрелой прорезавшему каменистую пустыню, начали появляться бетонные домики, шлагбаумы и вышки с бравыми пехотинцами. На каждом из рассеянных вдоль дороги блокпостов лимузин останавливали и требовали пропускные документы, но узнав Андреаса, тут же пропускали его дальше. Скоро показалось сооружение, чем-то напоминавшее марсианский город, соскочивший со страниц дешевого комикса: стальные и стеклянные кубы и цилиндры без всякого порядка поднимались ввысь чуть не до самого неба. Красное солнце, опустившееся к этому времени почти до горизонта, ломало свои лучи на стальных головах колоссов и рассыпалось алыми бликами на их гладких, выпуклых боках. – Вот это и есть дело рук наших с Макаром Ивановичем, – впервые за всю дорогу произнес Андреас. – Он начал, а я в сирости своей продолжаю. Миновав последний кордон охраны, они вошли внутрь одного из цилиндров. Так же, как и снаружи, здесь все было отделано стеклом и сталью и освещено неоновыми лампами. Потом долго шли по длинным коридорам, опускались куда-то вниз на бесшумных лифтах и эскалаторах, время от времени встречали серьезных людей, облаченных в белоснежные халаты. – У вас тут целый город под землей, – заметила душа. – И не маленький, – согласился Андреас и, свернув в ответвление очередного туннеля, добавил: – Пришли. Они оказались в просторном зале. Здесь было заметно холоднее, чем в остальных помещениях подземного города. Стены занимали ряды небольших металлических дверей, пронумерованных и закрытых на цифровые замки, что делало их похожими на камеры хранения в каком-нибудь магазине. Андреас подошел к одной из них, набрал код. Дверца легко и бесшумно откинулась в сторону. Из скрытой за ней камеры вместе с облаком морозного пара появилось пластиковое ложе с покоящимся на нем человеческим телом. Тело было обнажено, облеплено маленькими присосками и опутано проводами. Но все эти мелочи, не могли смутить душу, ведь это было ее тело. Да, да, тело Громова без всяких повреждений и изъянов, будто только родившееся, лежало и ждало душу-хозяйку, которая вот уже более трех лет назад столь легкомысленно покинула свой дом. – Когда? – прошептала душа. – Да хоть сейчас, – воскликнул Андреас, – прошу. Душа улеглась на ложе. На миг все помутилось перед ее взором, но тело приняло душу, и в следующее мгновение Громов уже ощущал мир своими телесными и материальными органами чувств. Отрывая от себя присоски и освобождаясь от проводов, Громов вскочил на ноги, с восторгом провел ладонями по груди и животу. – Спасибо, господин Андреас, – вскричал Громов, – я буду помнить о вашей доброте ко мне! – Как это трогательно, видеть простую человеческую радость, – заметил Андреас и тут же кинул ложку дегтя: – Так напишете отчет? Радость вышла из Громова, как воздух из надувного шарика. – Я слово дал. – Нет, так нет, – легко согласился Андреас, – прошу сюда, приодеть вас надо. Рядом с входной дверью оказался встроенный в стену шкаф, в котором самым неожиданным образом нашлось все необходимое, начиная с нижнего белья и заканчивая паспортом международного образца. Громов оделся, сунул в карман документы. – Теперь перед вами все двери открыты, мистер Громов, – дружески похлопывая его по плечу, произнес Андреас, – английский вы знаете, давайте только прививки сделаем против кое-каких инфекций, а то без них в Америку не пустят. После этого Громов провел в Соединенных Штатах целый месяц. Его гидом и неотлучным проводником по достопримечательностям Америки стал все тот же Андреас. Ни на один день он не оставлял Громова одного, всюду сопровождал его, все объяснял, все показывал. Они успели побывать и на золотых пляжах Флориды, и в игорных домах Лас-Вегаса, и на больших северных озерах, и в индейских резервациях. Внешне Громов не противился веселому времяпровождению, но сам никогда не только не проявлял никакой инициативы, но и не пользовался плодами инициатив Андреаса. В казино он ни разу не сделал даже самой маленькой ставки, в ресторанах не принял ни капли спиртного, в стриптиз-клубах и публичных домах, куда затаскивал его Андреас, только ежился и забивался в какой-нибудь темный угол, в резервациях наотрез отказывался от веселящих снадобий, которыми угощали его черноволосые скво. Трагические события трехлетней давности сильно изменили Громова. Он сделался хмурым и замкнутым. Тайное знание о земном и небесном мироустройстве стало тяжелым грузом, но и скрытым козырем в его настороженных отношениях с Андреасом. Громов подозревал и даже был уверен, что Андреас – один из паразитов-чертей, обитавших в чужих телах и кормящихся чужими душами. С каждым новым днем Громов все больше думал о прошлом, все более мрачнел и замыкался в себе и однажды сказал Андреасу: – Надоело мне здесь, домой хочу, в Россию. От такого заявления Андреас смутился, но подумав, ответил: – Что ж, в Россию, так в Россию. Возможно, это послужит прогрессу в наших отношениях. Через два дня пассажирским авиалайнером Громов в компании Андреаса летел в Москву. Знакомство с большой и великой страной не оставило в памяти Громова никаких ярких воспоминаний. Единственный, о ком с тревогой думал он, подлетая к берегам Европы, был Макар. С ним за все время пребывания в Америке, не считая их первой встречи, он больше не виделся ни разу. На все его просьбы о встрече с земляком Андреас отвечал мягким, но категоричным отказом. В задумчивости Громов смотрел в иллюминатор. Необозримая синева океана пропала, сквозь редкие перистые облака мелькали зеленые пятна лесов, прямоугольники полей, кляксы городов. То была старушка Европа. Все время полета над океаном Андреас просидел у противоположного иллюминатора каюты и не проронил ни одного слова. Развалившись в кресле, он то ли размышлял о чем-то, то ли просто дремал. Но смена пейзажа пробудила его. Он прошелся по каюте, подсел к Громову и, доверительно хлопнув его по плечу, сказал: – Хочу откровенно поговорить с вами. Этот разговор назрел давно, но у меня как-то не хватало решимости открыться перед вами. Теперь мы возвращаемся в Россию, и у меня больше не будет возможности так опекать и оберегать вас, как делал я в Штатах. Вы пойдете своей дорогой и, верно, не захотите знать меня. Несмотря на мои услуги и, прошу заметить, услуги немалые, – ведь только благодаря мне вы опять стали человеком, – вы выстроили между нами высокую стену недоверия. И это очень удручает меня. Я снова первым пойду вам навстречу и откроюсь полностью. Да, я не такой, как большинство людей в этом мире, я дух, обитающий в чужом человеческом теле и использующий силу покорившейся мне души. И в этом земном мире я не один такой. – Вы думаете, что открыли мне какую-то тайну, – устало взглянув на Андреаса, тихо произнес Громов. Андреас улыбнулся: – Нет, не думаю. Познакомившись с Рукоблудским, вы должны были сделать кое-какие выводы. – Я их сделал, – кивнул Громов. – Прекрасно, сразу видно умного человека. Но послушайте, что скажу я вам еще. На мне, на всех, таких как я, лежит проклятье, и мы не можем оставить этот бренный мир. Человеческая душа там, в мире теней, – Андреас махнул рукой куда-то в сторону, – бессмертна, а здесь, на земле, в грубом мире нуклеиновых кислот и кристаллических решеток, подвержена распаду. Но путь в бессмертие для нас закрыт. Понимаете, насколько мы обездолены и унижены в сравнении даже с самым последним нищим. Поэтому мы и вынуждены хитрить, вынуждены в какой-то мере строить и для себя рай, но только здесь, на этом свете. За это нас и ненавидят, нас преследуют, нас гонят. Но за многие века мы научились отводить глаза нашим врагам. Теперь я объясню вам смысл проекта «Время». В пространстве между миров есть место, где по нашим расчетам находится мощный источник энергии, который в состоянии пропитать нас на протяжении бессчетного количества лет. Причем, теперь мы знаем, что энергия источника качественно отличается от энергии, которую берем мы от подчиненных душ. Источник восстановит нас до нормальных размеров, другими словами, он превратит нас в нормальные человеческие души, имеющие возможность на протяжении долгих лет не зависеть от душ-рабов. Громов вздрогнул. Андреас понял, что последнее слово в его речи было лишним, и мгновенно поправился: – Я имею в виду душу, взошедшую на первую ступень познания истинного мироустройства и имеющую все шансы подняться еще выше, как это, например, сделали мы с вами. Ведь вы нашли проход из огненной спирали к источнику и взяли из него сколько хотели. Вы нашли то, что мы безуспешно ищем вот уже три года.Теперь вы понимаете, в чем суть наших изысканий? Мы возьмем столько, сколько нам нужно и больше не будем хитрить и обманывать и больше не будем тревожить чужие человеческие души, обращая их в свою пищу. Цепочка зла прервется, и проклятие спадет с нас. – Ваш друг Рукоблудский называл своеобразие своего, а теперь и моего сознания коррозией. Мне кажется, это очень меткое определение. Андреас пожал плечами. – Ну и что? Насколько я помню: коррозия – это всего лишь возвращение железа в свое естественное, природное состояние. Но для того, чтобы этого не происходило, железо надо оберегать от влаги, помогать ему. Так помогите нам очиститься от коррозии, скажите только, где вход и как войти в него? Как? Последние слова Андреаса были особенно настойчивы. Но вибрации звука в последнее время стали значительно меньше воздействовать на сознание Громова. Он спокойно выслушал Андреаса и сдержанно произнес: – Что касается обязательств перед вами, то разве не ваш товарищ обманом лишил меня моего тела? В отношении остального: я еще слишком мало знаю вас, чтобы доверять и раскрыть перед вами мои карты. Время есть. Я подумаю. – Вы крепкий орешек, – раздраженно процедил Андреас, встал и опять уселся в кресло у иллюминатора напротив. В столичном аэропорту их встретил вышколенный шофер и мелкий дождик, уже успевший налить кругом множество луж. Выезжая из аэропорта, Громов обратил внимание на огромный рекламный щит, установленный рядом с дорогой. На нем была изображена горная река и остроносая лодка, высоко взлетевшая в воздух на каменном пороге. В лодке мужчина и женщина, они легко справляются с опасным, своенравным течением, они оба молоды, необыкновенно красивы и уверены в себе. Рядом с ними размашистая надпись: «Мой персональный электронный чип – моя уверенность». Эту же самую рекламу Громов неоднократно видел и в Америке. Удачно избежав несколько автомобильных пробок, опытный шофер подвез гостей столицы к гостинице – новому высотному зданию, из окон которого виднелись стены Кремля. Пока лакеи суетились с чемоданами, Громов осматривал холл. Ни в одном, даже самом дорогом американском отеле, великое множество которых он посетил за последние месяцы, ему не приходилось встречать такой вызывающей роскоши и богатства. Везде виднелись мраморные фонтаны с золотыми фигурами античных богов, хрустальные люстры, стены, отделанные малахитом и янтарем, какие-то невиданные тропические растения в узорчатых кадках. Казалось, что ни в гостиницу русской столицы попали они, а в средневековый дворец восточного падишаха. Добрались до номера, Андреас, отпустив коридорных и, как будто забыв свою недавнюю обиду, дружески произнес: