В машине Громов негромко проронил: – Мне до Бизюкина добраться надо. – Это не так-то просто сделать, – заводя мотор, ответил Сорокопут, – Бизюкин – птица не того полета, что Москит. К нему так просто не придешь и за горло его не возьмешь. Тут думать надо. – Пусть так, – кивнул Громов, – но все же я до него доберусь, а потом и до Кедранюка доберусь. Сорокопут кинул на Громова быстрый, настороженный взгляд. Месть ради мести не входила в его планы. – Тут думать надо, – повторил он, – очень тщательно думать. Когда выехали из города, Громов протянул руку к ящику, в который Сорокопут спрятал отобранную у Москита «гюрзу» и сказал: – Я нож возьму. – Возьми. Между тем откуда-то издалека докатились раскаты грома. Свежий порывистый ветер зашумел зелеными гривами деревьев, заиграл придорожной пылью. Потемнело. Небесный купол на мгновение раскололся от удара молнии, и из бродящих по небу туч пролился дождь. Тугие капли застучали по крыше автомобиля. – Я вот о чем думаю, – вслух начал размышлять Сорокопут, – я следователя Цыпленкова знаю, у него большие связи в городе. Если от него до Бизюкина дойдет, что ты живой и что о Кедранюке знаешь, то он тебя искать будет. Ведь от Кедранюка до него самого всего один шаг. Я удивляюсь, как это он Москита, с которым на дело ходил, в живых оставил. Скорее всего, лишь оттого, что тебя убитым считал. Засиделись мы на одном месте. Пора берлогу менять. Но сделать этого им не удалось. На окраине города, на безлюдной автозаправке, куда Сорокопут с Громовым имели неосторожность заехать, на них напали. Четверо крепких ребят в штатском скрутили у кассы Сорокопута, еще трое вырвали из машины Громова. На их руки нацепили браслеты, на головы натянули холщевые мешки и бросили в кузов высокого фургона. Через четверть часа они оказались в лесу. Сквозь густой еловый частокол угадывалась дорога. – Обоих сюда! – выкрикнул знакомый голос. С головы Громова сорвали мешок. Так и есть – Цыпленков. – Теперь ты точно пропал, – обращаясь к Громову, продолжил следователь. – Обыскать их! В карманах Сорокопута не нашли ничего интересного, у Громова отобрали «гюрзу». – Холодное оружие, между прочим, – Цыпленков повертел в руках нож, небрежно сунул его за пазуху и вдруг закричал: – Что ты смотришь, скотина!? Зачем ты к нам из своей Америки приехал!? Что тебе здесь надо!? Воду мутить, уважаемых людей грязью поливать!? Что ты роешь, гад, ну, что ты роешь!? Из-за деревьев показалась еще одна фигура. Это был Бизюкин. Громов с ненавистью посмотрел на него. – Вот он знает, чего я рою, – произнес Громов. – Саша, расскажи следователю, как ты мою дочку убивал. Бизюкин вздрогнул, скользнул по лицу Громова испуганным взором и опустил глаза. – Ах, вот как ты заговорил! – взвизгнул Цыпленков, – Если бы я раньше знал, ты бы от меня тогда живой не вышел. А ты, – обращаясь к Сорокопуту, продолжил обличать следователь, – я о тебе лучше думал, а ты с этим связался. Он же родину продал, он преступник, бандюга. Видал, какие игрушки в кармане таскает. Но он сейчас раз-два, грязи нальет, билет возьмет и в свою Америку укатит, а ты здесь останешься расхлебывать и дерьмо за ним подтирать. Придется тебя тоже наказать. Хочешь, обижайся на нас, хочешь, нет. Сорокопут тряхнул головой, но ответить не смог: в его перетянутый веревкой рот была засунута скомканная тряпка. И снова заговорил Громов: – Ты, тварь, убил мою дочь, и я тебя достану, – на этом свете или на том, запомни. Бизюкин опять ничего не ответил, лишь еще ниже опустил голову и нервным, быстрым движением прикрыл ладонью глаза. – Замолчи, замолчи! – приходя на помощь Бизюкину, заорал Цыпленков. – Заткните пасть ему! На затылок Громова обрушился сильный удар. Бизюкин чуть слышно произнес: – У меня выборы, ты знаешь. Реши с ними сам. Ни одного, ни другого я не хочу видеть. Он повернулся, сгорбил спину и, словно не замечая льющейся с неба воды, направился к дороге к ожидавшему его автомобилю. – Я тебя все равно достану! – рванувшись за ним, заорал Громов. Но новый удар сбил его с ног. Бизюкин не обернулся и, не проронив больше ни слова, скрылся за зелеными ветвями. Послышался шум отъезжающей машины. Пленников подхватили под руки и поволокли куда-то вглубь леса. Теперь Цыпленков молчал, лицо его сделалось торжественным и очень серьезным. Долго идти не пришлось: меж елей обнаружилась недавно выкопанная яма. Рядом с ней на куче земли лежали лопаты. – Стоять, пришли! Громов остановился, заглянул в яму. Почти на треть она была наполнена грязной дождевой водой. «Мокро будет лежать, – пронеслось в его голове, – тесно и неуютно». – Сигай вниз! – прикрикнул один из налетчиков и, видя, что его приказ не спешат исполнять, ударами в спину столкнул в яму Громова, а за ним Сорокопута. Измазанный в глинистой жиже Громов поднялся на ноги. Край приготовленной для них могилы доставал ему до подбородка. Сорокопут барахтался в воде, тоже пытаясь встать, но у него ничего не получалось. Налетчик вытащил из кармана пистолет и направил дуло в голову Громова. Тот взглянул на светлый островок неба, синеющий меж еловых верхушек, и зажмурил глаза. Умирать не хотелось, но сильного страха не было. Грянул выстрел. Никакой боли, вспышки света в глазах, перемены красок мира и явления призрачной дороги мертвых, всего того, чего ожидал от смерти Громов, не произошло. Вместо этого, сразу же вслед за выстрелом, на его голову упало что-то мягкое и тяжелое. Громов открыл глаза. Прямо перед его лицом белело лицо палача. Из его простреленного виска струилась кровь. За деревьями один за другим раздалось еще несколько выстрелов. Послышался истошный крик Цыпленкова, ударила автоматная очередь, и все стихло. Сорокопуту, наконец, удалось подняться на ноги. У края ямы появился человек. Он был не из компании Цыпленкова. В его руках был автомат. Спустя минуту появилось еще несколько незнакомцев. Один из них коротко приказал: – Объекты достать, развязать и на базу. Прием радушный. Я следую за вами. Когда Громова с Сорокопутом извлекли из ямы, сняли наручники и увели, человек, отдавший приказ, достал из кармана сотовый телефон, набрал номер и произнес: – Господин Андреас, разрешите доложить, ваше поручение выполнено. Объекты у нас, в настоящий момент транспортируются на базу. – Хорошо, – донеслось из трубки, – по моим данным, один из них бывший офицер. Соберите о нем все сведения, которые сможете достать. Через два дня его личное дело должно лежать у меня на столе. Это все. До связи. – До связи, – быстро сказал человек, но из трубки уже доносились короткие гудки. Глава 13 Андреас прекрасно помнил историю, рассказанную ему Котей. В ней упоминался некто Сорокопут, который что-то знал о деятельности организации, которая выискивала по всему миру несчастных, не желавших обременять своим присутствием этот свет. Три года назад Андреаса очень заинтересовало сообщение об этом человеке. Дело в том, что в свое время из достоверных источников он узнал, что в недрах КГБ существует целый засекреченный отдел, занимавшийся организацией «наших», что успехи этого отдела велики, а собранные материалы огромны. Но в то время могущество комитета было безмерно, и Андреасу не удалось проникнуть под сень тайны. Несколькими годами позже, когда начались кадровые чистки и многие материалы были преданы огласке, он добрался до секретного отдела, но ничего в нем не обнаружил. Люди были сокращены и уволены, отыскать их в мутной воде всеобщего развала стало невозможно. Документы тоже исчезли, а они были, ох, как нужны господину Андреасу, уже тогда помышлявшему о своем высоком предназначении. Информация, добытая секретным отделом, могла помочь ему в этом, дать ему неоценимые знания о всей тайной паутине организации, а не только об известной ему восточной ветви. Он узнал бы имена Мастеров, занимавших высшие ступени посвящения, а может быть и имена самих Демиургов. Он понял бы причины и следствия многих важных событий, происходящих в мире, сумел бы ускорять их, тормозить, менять направление, а возможно, пока что тайно, и влиять на решения Высокого Совета в нужную для себя сторону. Но секретного отдела с людьми и бумагами больше не было, а со слов Коти выходило, что некто Сорокопут, якобы владевший какой-то полезной информацией, был убит. Лишь три года спустя, в одном из отчетов, посвященных розыску сбежавшего от него Громова, он наткнулся на фамилию Сорокопута поныне здравствующего. Случилось так, что люди Андреаса искали Громова в одно и то же время с людьми Бизюкина и Цыпленкова, и пересеклись лишь в самый последний момент, когда приговоренные к смерти уже стояли на дне собственной могилы. И люди Андреаса не опоздали. Они уничтожили Цыпленкова с компанией и, захватив двух нужных людей, живыми и здоровыми доставили их на свою базу. Минуло два дня, отпущенных для сбора информации о Сорокопуте. Сидя на заднем кресле автомобиля, Андреас продвигался по направлению к базе. Водитель, отделенный от задней части салона перегородкой, вел машину без спешки, отчего пассажир имел прекрасную возможность насладиться красотами леса. Папка с данными о Сорокопуте лежала рядом с ним. Людям Андреаса удалось найти немногое – всего-навсего служебную характеристику, которая со времен зеленой юности Сорокопута все еще хранилась в каких-то пыльных запасниках и теперь была извлечена ретивыми следопытами на свет божий. Никаких, даже косвенных данных о работе Сорокопута в секретном отделе обнаружить не удалось. Но для Андреаса и эта короткая служебная записка с указанием личностных качеств значила немало. Он перечитал ее несколько раз и очень хорошо запомнил следующее: «…честолюбив, осторожен, расчетлив, склонен к аналитическому типу мышления». Андреас надеялся, что за годы, прошедшие со времени написания характеристики, Сорокопут не только сохранил, но и приумножил эти полезные черты своего характера. Наконец за деревьями мелькнул зеленый забор базы. Бесшумно открылись железные ворота, пропуская во двор машину. Оставив на сидении папку, Андреас в сопровождении дежурного неторопливо подошел к дому, спросил: – Как наши подопечные? – Ведут себя спокойно, лишних вопросов не задают. – Хорошо, – покачал головой Андреас, – откройте у Сорокопута. Дежурный набрал код на электронном пульте. Освобождая проход, дверь ушла в сторону. – Какой код? – спросил Андреас. – Три пятерки, восемь. – А у Громова? – Три пятерки, девять. – Дайте сюда. Взяв у охранника пульт, Андреас вошел в открывшееся перед ним помещение. Пропустив гостя, дверь встала на свое место. Помещение представляло собой небольшую жилую комнату, а точнее благоустроенную тюремную камеру. И стены, и пол, и потолок были обшиты белым пластиком. Окон не было. Чистота воздуха и нужная температура поддерживались с помощью кондиционера. Над входной дверью висела видеокамера. Свет давали несколько больших ламп. На кровати сидел Сорокопут. Неторопливо подойдя к столу, Андреас уселся на его край и произнес: – А вы хорошо устроились. Как делишки, как здоровье? А впрочем, не буду утомлять вас пустой болтовней, – видя направленный на него настороженный взгляд Сорокопута и переходя на деловой тон, продолжил он, – называйте меня просто – Андреас. Я думаю, Громов успел вам рассказать, кто я такой и чем занимаюсь. Мне о вас тоже кое-что известно, я имею в виду вашу деятельность в секретном отделе. – О чем это вы? – пожимая плечами, хмыкнул Сорокопут. – Давайте не будем играть в кошки-мышки, – поморщился Андреас, – я не собираюсь устраивать вам никаких допросов и выбивать из вас признание. Вы умный и опытный человек и, я думаю, без труда поймете меня. Мне нужен весь документальный архив секретного отдела, занимавшегося делами «жертв». Мне также нужен опытный консультант, работавший в этом отделе, осведомленный о той части информации, которая не вошла в архив, свободно ориентирующийся не только в бумагах, но и в оставшейся зарубежной агентуре отдела, во всех его связях. Естественно, высокий пост и высокий достаток для консультанта обеспечен. Такого консультанта я вижу в вас. В случае вашего отказа мои люди подвергнут вас пытке и, уж поверьте мне, спрятанный вами архив вы отдадите, после чего с вами незамедлительно покончат. Вы видите, что я с вами предельно откровенен и не скрываю от вас ничего. Перед вами два пути, выбирайте. Время на обдумывание, к сожалению, вам дать не могу. Свой ответ вы должны сообщить мне прямо сейчас, незамедлительно. В комнате повисла гнетущая тишина. Но молчание длилось недолго. В свое время жизнь научила Сорокопута быстро принимать решения. Он понял, что хотя Андреас и является частью тайной организации, но затевает какую-то свою игру, и в этой игре он, Сорокопут, может сыграть не последнюю роль и с немалой выгодой для себя. Моральные обязательства перед кем или чем-либо уже давно перестали тревожить и волновать его. – Гарантии, – прохрипел он. – Я же сказал: архив – это еще не все, мне нужен консультант. Других гарантий у меня для вас нет. Сорокопут вздохнул: – Я согласен. – Вот и прекрасно, – улыбнулся Андреас, – говорите, где хранится архив. – Без меня вам его не достать. – Хорошо, сейчас вы поедете туда с моими людьми и доставите его сюда. Одного дня вам хватит? – Вполне. Андреас достал из кармана пульт, открыл дверь. В комнату вошел ожидавший его дежурный. – Позвоните на пост, – приказал ему Андреас, – вторая бригада пусть готовится к выезду. С господином Сорокопутом заберут кое-какие бумаги и срочно назад. Прошу, вас проводят.