– Что значит «нет»? – Кривой злобно сузил глаза. Полукровка отодвинул пустую тарелку и задумался, похоже подбирая слова. – Я болеть. Я быть… – покрутив в руках стакан с вином, парень закончил: – Не нужен… бесполезен. – Чем заболел?! Дурака решил повалять?! – Кривой начал закипать. Перепалки полувеликана с Данко его забавляли, но неподчинения он не терпел. – Нет, – парень спокойно покачал головой, – я… нужен… отдых. Быть… здоровый… день, день, день. – Полукровка показал на пальцах, сколько дней ему нужно на отдых. – Кривой, да он издевается! – Данко криво усмехнулся. – Зачем он нам нужен? Давай я его в расход пущу. – Открывать закрытые двери и сундуки ты будешь? – Кривой бросил злой взгляд на сразу стушевавшегося рыжего, и задумчиво посмотрел на Корсу, который и правда выглядел довольно плохо, это сразу бросилось в глаза, когда он подошел к столу. – Один день! Один! – Кривой показал указательный палец. – Послезавтра ты пойдешь или сдохнешь. Ты меня понял?! Корса пару мгновений задумчиво смотрел в открытое окно, после чего повернулся и молча кивнул. Одним глотком опустошив стакан с вином, он с трудом поднялся и, доковыляв до кушетки, опять лег спать. – Корса, шевелись! – Кривой зло ощерился, хотя этого и не было видно в темноте. Полукровка ковырялся в замке, постоянно что-то бурча на непонятном языке, и этим еще больше злил главаря банды. Из-за этого выкидыша великанов пришлось отложить планируемый налет на два дня. Что с ним случилось, непонятно, но шевелился он с трудом, оклемавшись только к сегодняшнему вечеру. К тому же странностей у Корсы за это время прибавилось. Кривой несколько раз застал его, когда он разговаривал сам с собой, чего раньше за полукровкой не водилось. Часто вздрагивал без причины и начинал кого-то искать взглядом или вскакивал с криком несколько раз за ночь. В общем, этот безумный полувеликан заставил главаря задуматься, не списать ли его в мир мертвых, так как становилось совершенно непонятно, чего от него ждать. – Прошу. – Полукровка с надвинутым капюшоном и лицом, замотанным куском тряпки, выпрямился и толкнул дверь, отодвинувшись, чтобы пропустить всех троих. – Молодец. – Кривой прошел первым и зажег магическую лампу, которую приобрел сразу после того, как удалось сбыть добычу: намного удобнее обычной масляной, а в таком трудном деле – просто незаменима. «Какой же ты разговорчивый стал. Даже говорит с каждым днем все более правильно, особенно в последние два дня. Еще бы этого жесткого гортанного акцента не было… – Главарь вошел в дом и осмотрелся. – Жаль, что в дом к ростовщику не удалось попасть, – он бросил злобный взгляд на Корсу, который зашел последним и прикрыл за собой дверь, – и все из-за тебя. Теперь приходится довольствоваться мастером по лукам, хотя и это неплохо. Жаль, что до ювелиров не добраться, они все живут в верхнем городе». Пройдя кухню, вся компания попала в гостиную. Справа от нее – дверь в лавку, дальше тянулся коридор, ведущий в другие комнаты и заканчивавшийся входом в мастерскую. Справа виднелась лестница на второй этаж. На стенах гостиной висели луки. Похоже, мастер гордился своей работой и стремился показать ее всем посетителям. – Немой, идешь в подвал, осмотришь на наличие тайников. Данко, ты наверх. Корса, ждешь здесь; если понадобишься, позовем. Я осмотрю первый этаж. И шевелитесь, демоновы дети! – Раздав указания, Кривой решительно двинулся в лавку. Быстро обшарив ее и выгребя всю медь и серебро из ящика в конторке, Кривой вернулся обратно в гостиную и застал Корсу за попытками натянуть боевой лук, который он снял со стены. Усмехнувшись на забавное зрелище, главарь направился в следующую комнату. Уже заканчивая с осмотром очередного помещения, услышал женский крик со второго этажа. Сплюнув с досады, Кривой отбросил в сторону пустую шкатулку и вышел в гостиную. Корсы не было, а со второго этажа все доносились женские крики. Обнажив нож, главарь двинулся к лестнице. Когда он наступил на первую ступеньку, крик прекратился, и раздался глухой звук падения чего-то тяжелого. Кривой ускорил шаг. «Не должно же было никого быть, ничем хорошим это не закончится…» Данко – Прошу. – Великанский ублюдок выпрямился, толкнул дверь и, сделав шаг в сторону, пригласил жестом войти. «Кривляешься, грязное животное… – Данко зло дернул щекой и прошел внутрь кухни. – Я до тебя еще доберусь. На куски буду резать, выродка. Тебе пока везет, что Кривой за тебя вписывается. – Парень бросил раздраженный взгляд на главаря, у которого в руке зажегся магический светильник. – Да и Кривой – та еще жадная тварь: взял одну колдунскую лампу, а нам с Немым приходится с масляными возиться…» Достав из заплечного мешка лампу, Данко зажег фитиль, ударив кремнем о кресало, и двинулся за главарем. Парень внимательно осматривался вокруг, довольно бубня себе под нос: добыча сегодня должна быть неплохая, хотя все могло бы сложиться и лучше – такой куш упустили из-за этого больного ублюдка… – Немой, идешь в подвал, осмотришь на наличие тайников. Данко, ты наверх. Корса, ждешь здесь: если понадобится, позовем. Я осмотрю первый этаж. И шевелитесь, демоновы дети! – Раздав указания, Кривой решительно двинулся в лавку. Проводив взглядом спины главаря и Немого, парень направился к лестнице; шагнув на первую ступеньку, оглянулся на Корсу. Стоявший до этого спокойно полукровка вдруг вздрогнул и стал озираться по сторонам затравленным взглядом, ища кого-то в пустом помещении. Данко радостно усмехнулся. То, что творилось с выродком великанов в последние два дня, было хоть и непонятно, но безумно весело. Высокомерный ублюдок с замашками благородного и всегда спокойным выражением лица становился похож на сумасшедшего. Сегодня ночью его удалось застать за тем, как он разговаривал с кувшином вина, при этом, судя по интонациям, он с ним ругался! Еще раз с усмешкой посмотрев на полукровку, что-то бормочущего себе под нос на непонятном языке, Данко двинулся на второй этаж. Возможно, и не стоит его сразу убивать. В этом состоянии он гораздо смешнее. Тщательно обыскав первую комнату, оказавшуюся спальней хозяев, Данко выгреб все украшения из шкатулки хозяйки и пару кошельков с монетами из ящиков стола и вышел в коридор, двинувшись к следующему помещению. Открыв легким пинком дверь, он шагнул в комнату и внимательным взглядом осмотрел ее. Ничего примечательного. Кровать, стол, комод да пара полок с книгами. Внезапно слух уловил судорожное дыхание и тихое шипение. Данко усмехнулся и резко закрыл дверь, за которой прятались какая-то девчонка и совсем маленький мальчик лет четырех-пяти, которому она зажимала ладонью рот. – Не бойтесь, я не сделаю вам больно, – Данко прошелся похотливым взглядом по фигурке девочки и еще сильнее усмехнулся, – почти не сделаю. Резко отпустив мальчишку и толкнув его к себе за спину, девочка, которой по виду едва исполнилось пятнадцать, попыталась ударить вора зажатым в правой руке ножом. Перехватив ее руку, Данко подтянул девчонку к себе, заламывая тонкую кисть с ножом, и радостно засмеялся. – Ну ты и стерва! Я люблю таких. – Издав стон, она выпустила нож. – Пошел вон, щенок! – Данко отвесил тяжелый подзатыльник пацану, кинувшемуся на защиту сестры, отправив его в угол комнаты. Голова вора резко дернулась от сильной пощечины. Девчонка, шипя проклятия, попыталась вырваться из захвата, снова заносила для удара ладонь. Оскалившись, Данко толкнул свою непокорную жертву к кровати и с силой ударил ее по лицу. От удара хрупкое тело опрокинуло на кровать. Из разбитой губы брызнула кровь, окрасив красным белую простыню. Данко сел сверху на девушку и прошептал в ухо: – Знаешь, красавица, мне так даже больше нравится. Давай посмотрим, что ты прячешь… – Выпрямившись, он разорвал на груди юной девушки ночную рубашку. Отвесив еще одну сильную пощечину задергавшейся и попытавшейся закричать девчонке, Данко задрал ей ночную рубашку выше бедер и, весело оскалившись, расстегнул свои штаны. – Ты не кричи, тебе же самой понравится. Охваченный похотью Данко увидел, как рядом с ним в кровать уперлась нога и кто-то, схватив за ворот, потащил его назад. В следующий миг правая сторона спины взорвалась болью. Максим – Корса, шевелись! – Кривой зло ощерился, хотя это и не было видно в темноте. – Пошел ты, козел… – тихо пробурчал я себе под нос по-русски. Причин любить эту гоп-компанию у меня стало еще меньше. Непонятная болезнь больше себя никак не проявляла, по крайней мере, кровотечения больше не было, но все тело болело, и шевелиться я мог еле-еле. Не помогла даже пара сильных ударов от Кривого, нанесенных, похоже, чисто в медицинских целях. Отойти удалось только несколько часов назад. Слабость практически ушла, но боль осталась, хотя и стала не такой резкой. Короче, то обстоятельство, что вместо одного дня отдыха, на который главарь дал мне разрешение, я провалялся два, его не радовало. Меня же не радовали те методы лечения, которые он применял, предпринимая попытки поднять меня на ноги. Решив, похоже, что все проблемы из-за головы, он пытался повысить уровень моей мотивации. «Мотивацию по Кривому» у меня на родине, насколько я помню, судмедэксперты классифицировали бы как нанесение легкого вреда здоровью. – Прошу, – толкнув дверь, я сделал приглашающий жест. – Молодец, – похвалил меня Кривой и двинулся внутрь. Пройдя в помещение за остальными, я прикрыл дверь и покосился на главаря, доставшего лампу, представлявшую собой полуцилиндр с ручкой. Изогнутая сторона была закрыта отражателем, прямую стенку закрывало прозрачное стекло, а в качестве светового элемента выступал стеклянный цилиндр мутно-белого цвета толщиной в два пальца и высотой сантиметров десять. Как эта конструкция работала, я не имел ни малейшего представления, так как на электрическую лампу была совершенно не похожа, но факт оставался фактом: при повороте раздвоенного хвостовика, расположенного с одного из боков, лампа начинала светиться. Шока у меня, если честно, не было, когда я в первый раз это увидел, и когнитивного диссонанса своим нахождением в средневековом, как я раньше думал, мире странный агрегат у меня тоже не вызвал, так как на этот момент у меня уже в полный рост нарисовалась другая проблема. Я сходил с ума. Все началось с кошмаров. Хотя даже не совсем кошмаров. Если быть совсем точным, то кошмаров было большинство. Последние ночи мне снились какие-то битвы, сражения, притом чаще всего снился момент смерти, а при учете яркости снов это обстоятельство не слишком меня радовало. Антураж был всегда разным: по-моему, подсознание пыталось воспроизвести все битвы в истории Земли, о которых я хоть что-то слышал, и даже те, о которых не слышал. Также все чаще мелькали обрывки историй с антуражем этого мира. Черт, да даже какая-то фантастика со сражениями магов… Весь этот поток бреда разбавляли сны, в которых я начинал понимать, что все-таки сплю. Всегда напротив меня в этот момент стояла симпатичная девушка с копной рыжих волос, опускающихся ниже поясницы, закутанная в алые одежды. Девушка протягивала руку и что-то говорила. Смысл ее монолога был всегда практически одним: она просила поверить в нее и открыться. Судя по ее недовольному лицу и тому, что каждый раз я просыпался от резкой боли, намекала она этими фразами отнюдь не на интим… На второй день после кровотечения бред начал цвести и пахнуть еще сильнее, окрашивая привычную картину реальности новыми красками. Я начал понимать всё, что мне говорили. Сначала появилась мысль, что количество переросло в качество, но мысленно сверившись со своим небольшим словарем, я отбросил это предположение как заведомо ложное. Как подобное могло произойти, понимания не было. Ощущение все усугубляющегося бреда только усилилось. Правильно говорить на местном при этом я все равно не мог. Слова нужно было запоминать, так же как правила построения предложений, времена и падежи, которые заметно отличались от принятых в русском языке, но факт того, что каждое сказанное слово можно было понять, заметно прояснил понимание окружающего мира, хотя и усилил уже давно поселившееся во мне чувство нереальности происходящего. Корса… оказалось, что мое новое имя переводится как «половина». Данный факт от меня как-то ускользал, особенно при учете того, что местные для обозначения половины чего-нибудь использовали слово «корсин». В общем, я пришел к выводу, что это, видимо, сленговое понятие из какого-то местного диалекта и обозначает оно полукровку, в чьих жилах течет кровь великанов. Великанов, вашу ж маму! Данное обстоятельство меня даже отвлекло от бредовых снов и удивления тому, что местный язык стал понятен. В этом мире, оказывается, есть великаны! Хотя с учетом того, что меня принимают за отпрыска такого представителя местного населения, сомневаюсь, что они слишком высокие. По крайней мере, фантазии, чтобы представить, гм… процесс создания полукровок шестиметровым гигантом, у меня не хватило… Короче, позвольте представиться: я Корса, потомок великанов, которых, кстати, местные не любят, так как полукровки, судя по обрывкам услышанных мною фраз, не слишком приятные ребята. Сюда бы Никиту, моего двухметрового соседа, вот он бы, наверное, отлично сошел за полувеликана, а может, даже и за целого. – Немой, идешь в подвал, осмотришь на наличие тайников. Данко, ты наверх. Корса, ждешь здесь: если понадобится, позовем. Я осмотрю первый этаж. И шевелитесь, демоновы дети! – Раздав указания, Кривой решительно двинулся в лавку. Проводив его спину взглядом, я подошел к стене, на которой висели три лука со спущенной тетивой, намотанной тут же на одно из плеч, и стал их разглядывать. Олдскульная классика. – Откройся мне… – прошелестел тихий женский голос у моего уха. Вздрогнув, я затравленно оглянулся по сторонам и столкнулся взглядом с усмехающимся Данко. Смейся, скотина!.. Опять! Челюсти свело судорогой. Я псих, я псих… не беспокойся, ты просто сходишь с ума… Кое-как успокоившись, я снова перевел взгляд на луки. Слуховые галлюцинации начались сегодня ночью. Проснувшись уже в третий раз за ночь, я пошел на улицу в туалет модели «сортир деревенский обыкновенный». После того как я сделал свое грязное дело и вышел на улицу, мне послышался этот голос: черт, с этой же самой фразой, притом на русском! Подпрыгнув как ужаленный, я попытался найти взглядом говорящего, но так никого и не увидел. Первой мыслью, пронесшейся в голове, было – мне послышалось. После того как бестелесный голос повторил просьбу, пришла вторая мысль. Я искренне порадовался, что галлюцинации у меня начались после того как я вышел из туалета, а не когда в него шел, иначе к прогрессирующему полоумию прибавились бы и испачканные штаны. Уснуть я больше не смог, а тихий голос продолжал просить. После того как попытки зажать уши ничего не дали, даже молиться сначала попробовал – как говорится, атеистов в окопах не бывает, – но так же безрезультатно. Я достал кувшин вина и начал напиваться, отборным русским матом посылая бестелесный голос пешим сексуальным маршрутом. Опустошив три кувшина крепкого вина и изрядно набравшись, я пришел к единственно верному выводу, объяснявшему все странности вокруг. Я сошел с ума. Других вариантов я не видел. Всерьез принять то, что со мной говорит дух, бог или кто здесь вообще может водиться, с подобными замашками, у меня не получалось. Даже если учитывать перенос в другой мир. Принять факт сумасшествия было как-то проще. Даже комфортнее. – Откройся мне. – Тихий шелестящий голос стал настойчивее. – Моя шиза крепчает, все чаще мне отвечает, смеется, скалится, сука… – тихо напел я себе под нос и, подойдя к стене, снял один из луков. Хорошая классика. Композитный лук – вещь убойная, но по сравнению с блочным луком жутко неудобная. Хмыкнув, я поджег зажигалкой, которую достал из заплечного мешка, фитиль свечи, стоявшей рядом на тумбе в подсвечнике, и внимательнее осмотрел плечи лука. Хорошая работа, хотя в классике я плохо разбираюсь, особенно произведенной по технологиям предков. – Откройся мне… – Сим-сим откройся, сим-сим отдайся. Заело, ё-моё… Стихи бы, что ли, почитала или спела. Неизобретательная у меня, похоже, фантазия… – проворчав себе под нос, я упер конец лука в пол и попытался согнуть. Согнуть получилось; правда, натянуть тетиву и при этом сделать так, чтобы не выпустить лук и не вышибить себе при этом глаз или пару зубов, – уже нет. Сделав еще несколько безрезультатных попыток, я вернул лук на место. Блочник все-таки лучше. Как минимум возиться с натяжением тетивы каждый раз не надо, да и целиться из него нормально можно, так как блоки принимают на себя основное напряжение, в отличие от классики, из которой нужно стрелять сразу при достижении максимальной точки натяжения… От рассуждения о луках, с помощью которого я пытался избежать мыслей о собственной невменяемости и незамолкающего шепота, меня отвлек женский крик, донесшийся со второго этажа. – Какого хрена?! Закинув вещмешок за спину, я быстро взбежал по лестнице на второй этаж и замер, прислушиваясь. Неужели опять галлюцинации? Похоже, все-таки нет. Из комнаты слева, дверь которой была открыта, доносилась какая-то возня, и снова раздался крик, тут же оборвавшийся. Застыв в дверном проеме, я смотрел на происходящее и чувствовал, как меня покидают последние остатки разума. В левом углу, корчась от боли, лежал парнишка лет пяти и с застывшим в глазах ужасом смотрел на кровать, стоявшую справа от меня, на которой лежала молодая девчонка в разорванной ночной рубашке. Сверху на ней был Данко, обращенный ко мне своей голой задницей. Упиравшаяся девочка, тщетно пытающаяся сжать колени, что-то закричала и попыталась оттолкнуть насильника. Жестким ударом по лицу Данко пресек безуспешную попытку. Окружающий мир исчез, осталась только кровать, на которой Данко пытался изнасиловать молоденькую девчушку. Копившееся все это время бешенство прорвалось наружу. Приблизившись тремя быстрыми шагами к кровати, я уперся в нее левой ногой, схватил Данко за ворот куртки и, выхватив висевший на ремне нож, резким движением вогнал его в спину ублюдка. Заставив Данко принять вертикальное положение, потянув за ворот на себя, я приблизил лицо к его уху: – Сдохни, тварь, – и протолкнул клинок глубже, по самую рукоять. Провернув нож в ране, вытащил его из спины хрипящего Данко и, отступив от кровати, скинул испускающее дух тело на пол. Вокруг еще что-то бессвязно хрипящего Данко тут же начала растекаться лужа крови. Мыслей не было. С клинка на пол падали тяжелые красные капли. Молча стоя над телом, я смотрел на первого человека, за которого сам решил, что он не достоин жить. Казалось, что это мгновение тянулось вечно. Переведя взгляд с издавшего свой последний хрип Данко на кровать, я встретился глазами с девочкой, которая уже стояла с другой стороны кровати и, одной рукой прижимая к себе мальчика, второй пыталась запахнуть разорванную ночную рубашку. Ойкнув, она резко перевела испуганный взгляд с меня на дверной проем. Повернув голову, я увидел Кривого с обнаженным ножом.