– Вина или эля, Макс? – спросил Талин, тринадцатилетний племянник Лораны, помогающий на кухне, явно удивленный моей выбритой физиономией. – Чифы, Талин. – Усмехнувшись, я осмотрел кухню. Лорана что-то помешивала в большом котле, из которого вкусно пахло. Мара занималась нарезкой овощей. Талин подал мне кружку, в которой был горячий, мутно-белого цвета напиток. Его варили из корней какого-то растения, больше всего напоминавшего мне лопух, с добавлением трав. Отвар отдаленно напоминал по вкусу кофе, с похожим же действием. – Спасибо, – благодарно кивнул ему. Талин ответил кивком и убежал куда-то во двор, а я подошел ближе к котлу. – Лорана, не накормишь? Наглеть так наглеть. – Уйди, обормот, не готово еще ничего! – взмахнула она большой ложкой и посмотрела на меня удивленно. – Ты чего это решил побриться? – Да думал тебе так больше понравиться и ты поесть дашь, а ты меня прогоняешь и кормить не хочешь! – Быстрым движением схватив свежеиспеченную лепешку из стопки на столе в зоне досягаемости длинной ложки Лораны и сделав быстрый шаг назад, я помахал ей своей добычей. – Короче, я обиделся! Все старания зря! Рядом раздался смешок Мары. Обернувшись я весело подмигнул ей и, отойдя в противоположный конец кухни, принялся делать бутерброд из лепешки, козьего сыра и куска холодного, запеченного вчера мяса. Смотри в глаза – ты все поймешь по этой наглой и небритой морде…[4] – Весело бурча себе под нос, я подтянул табурет и, усевшись, решил приступить к завтраку. – Ты чего такой веселый? – подозрительно посмотрела на меня Лорана, оторвавшись от помешивания содержимого котла. – А чего злиться? Случилось что? – приподняв бровь, я замер, не донеся бутерброд до рта. – Ну не знаю, не я же целую неделю ходила с траурным выражением лица и дышала перегаром, – язвительно заметила шеф-повар «Старого наемника». – Жизнь меняется, и мы вместе с ней, – пожав плечами, философски заметил я и откусил большой кусок от бутерброда. – Откуда ж ты такой умник взялся? – Недоверчиво хмыкнув, Лорана посолила содержимое котла. – От мамы с папой, – усмехнувшись, я откусил новый кусок. – Поговори мне, остряк! Язык на ложку намотаю и выдерну! – ответила кухарка, улыбаясь. – Все-все, молчу! – поднял я руки. – Только не бей! Мара, ссыпавшая нарезанные овощи в соседний котел, весело рассмеялась, сзади меня тоже раздался хохот. Обернувшись, я увидел в дверном проеме, ведущем в зал, хозяина постоялого двора. – Ньер Доран, я понимаю, что с моей стороны это наглость, но я хотел бы попросить вас об отгуле до вечера, – обратился я к отсмеявшемуся хозяину «Старого наемника». Доран внимательно посмотрел на меня пару мгновений. – Зачем тебе? – Одежду нужно взять, не все же в обносках ходить, – дернул я себя за рубаху, которую мне пожертвовал работодатель. – Да и еще кое-что прикупить бы надо, ту же бритву. – Иди, – усмехнулся Доран, – до вечера свободен. Благодарно кивнув, я быстро закончил с завтраком и, взяв вещмешок и часть денег, отправился в поход по лавкам. – Доброго дня, мастер! – войдя в дверь очередной лавки, на вывеске которой были изображены игла и нить, поприветствовал я грустного старичка за конторкой, одетого в черные штаны с заправленной в них белой рубахой и черную же жилетку. Переведя на меня меланхоличный взгляд, старик оживился. Сначала на лице появился испуг, а затем интерес. Все как всегда, усмехнулся я про себя. Бомжа я уже не напоминал, а именно такую форму одежды местная молва приписывала диким и агрессивным полувеликанам, да и правильная речь им тоже несвойственна, максимум, что ожидалось от мерзких животных, это рычание. Приходивший дня три назад Аласт докопался до меня по поводу, какого же я высокородного происхождения, если я не полукровка-великан. Увидя мое удивление, проинформировал, что вымахать до моих размеров можно только будучи высокородным или пытающимся под него косить великанским ублюдком. На мой логичный вопрос – разве у крестьян не рождаются высокие дети? – мне ответили, что бывает, но женщину тогда обычно подозревают в сношении либо с сеньором, либо с великаном, если таковые водятся поблизости. Если при этом у ребенка повышенная агрессия и что-то, по описанию Аласта, напоминающее аутизм, то тут без вариантов – полукровка, даже если великанов поблизости нет. Послав его тогда, я пропустил информацию мимо ушей. Каждый встреченный принимал меня именно за полувеликана, так как у высокородных их статус на лбу написан, а точнее, сразу виден благодаря золоту и свите, да и мало их ходит по обычным лавкам для горожан, проще полувеликана встретить. – И тебе доброго дня; что нужно? – Старик вышел из-за конторки и внимательно меня осмотрел. – Одежда нужна, ньер, – логично ответил я. Не за цветами же зашел к портному. – Давай-ка посмотрим… – бормоча себе под нос, он подошел ближе и внимательно присмотрелся. – Нет, извини, готового на тебя ничего нет. Могу на заказ сшить. Годится? – По рукам, мастер, – грустно кивнув, ответил я. Ничего другого в общем-то и не ожидал. – Ну тогда пошли, покажу свои изделия, что по нраву выберешь, то и сошью. И мерки с тебя снимем, – потянул меня за рукав портной в правую часть лавки, где лежала на полках одежда. Снятие моих габаритов и выбор фасона затянулись на час, хотя после сапожника это уже не нервировало. У сапожника я проторчал тоже около часа, долго и нудно объяснял, что такое шнурки, так как никакой фиксации, кроме пряжек, здесь не было. Большинство обуви вообще шло без них, а так как обувь была тоже на заказ, то я решил попросить шнуровку. Сделав заказ на четверо штанов и объяснив при этом, что к ним нужно пришить карманы, которые здесь, похоже, не использовали чисто из принципа, а также четыре рубахи нормального покроя, то есть заканчивающиеся где надо, а не в районе колен, и завершив список кожаной короткой курткой, отдал задаток. Мастер бил себя пяткой в грудь, что заказ будет готов через три дня, и он для этого припашет всех подмастерьев. Усмехнувшись, я прошелся взглядом по выставленной на обзор галантерее. Как объяснил мастер, работа его подмастерьев. Наткнувшись на вещмешок, сделанный из грубой черной кожи и бросив взгляд на свой, из мешковины, заштопанный в нескольких местах, без раздумий добавил его в список покупок. Также сразу приобрел широкий ремень с двузубой пряжкой. Уже собираясь распрощаться с портным, я подошел к стеллажу, на котором лежало несколько шляп. В основном тряпичные шапки, в которых почти поголовно щеголяли портовые рабочие; каплевидной формой и загнутыми полями они напомнили мне шляпу Робин Гуда. Проигнорировав обычную шляпу с небольшими, чуть загнутыми полями, я подошел к единственной широкополой. Повертев в руках черный кожаный головной убор с широкими ровными краями и завязками, отсчитал за нее хозяину сорок медных монет и пошел на выход. Через час я стоял у оружейной лавки и до сих пор не мог подавить смех, вызванный процессом покупки местных принадлежностей для ухода за зубами в предыдущей лавке, а точнее – тем, как лавочник со смешным видом объяснял тупому мне, как этим пользоваться. Поймите правильно, ожидал я многого, вплоть до того, что мне принесут чеснок для дезинфекции рта, но связку «зубочисток», сантиметров по пятнадцать в длину и толщиной с указательный палец я точно не ждал. После моего наивного вопроса, как этим всем пользоваться, лавочник обматерил на местном, довольно поэтичном, нецензурном языке тупого полукровку, вылезшего непонятно откуда, и, достав небольшой нож, снял кусок оболочки с одной из палочек, показал мне белую волокнистую сердцевину и продемонстрировал весь процесс чистки зубов на собственном примере. Вдогонку к этому тростнику добрый человек мне еще выдал деревянную коробочку с серым порошком. Попробовав на вкус, я пришел к выводу, что это, похоже, зола, смешанная с мелом и чем-то еще. Отсмеявшись, я зашел в оружейную лавку и, поздоровавшись со здоровенным бородатым мужиком, стал рассматривать товар, разложенный на столах и развешанный на стенах. Орудия упокоения себе подобных были весьма разнообразны, начиная от ножей и кинжалов, заканчивая мечами и секирами. Подойдя к столу, на котором лежали мечи, взял один, похожий на римский гладиус, и взмахнул, провернув его в руке, изобразив мельницу. – Ньер, почем меч? – чисто из любопытства поинтересовался я. Покупать не имело никакого смысла. Не умея пользоваться, проще отчекрыжить себе им голову, чем от кого-то защититься. Смерив меня взглядом, мужик снисходительно хмыкнул. – Один цехин, – снизошел до ответа оружейник. С уважением посмотрев на меч, я еще раз им взмахнул и положил на место. На золотой я могу полгода прожить, не слишком шикуя. Не очень-то и хотелось. Хоть деньги и есть, но тратиться на вещь, которой не умею пользоваться, готов я не был. Подойдя к столу с ножами и кинжалами, внимательно осмотрел предлагаемый ассортимент и вытащил один из кинжалов. Обоюдоострый прямой двадцатисантиметровый клинок, слегка расширяющийся к небольшой гарде и резко сужающийся к острию, был выкован из металла, который больше всего напоминал дамаск. Такой же дымчатый рисунок. Рукоятка перевита кожаным ремешком и заканчивается овальной пяткой с отполированным срезом. Покрутив кинжал в руке и вытащив нож чернобородого, я их сравнил, держа рядом. Отложив нож в сторону и проведя кинжалом два удара, колющий и режущий, направленные против невидимого противника, хмыкнул. Длиннее, чем я привык, но лучше, чем у меня сейчас. – Сколько? – повернулся я к лавочнику, с интересом наблюдающему за мной. – Двенадцать пьесо, – одобрительно хмыкнув, ответил лавочник. Приняв от оружейника ножны к кинжалу, я расстегнул ремень и, сняв с него нож, закрепил горизонтально кинжал, благо ножны были рассчитаны и на такое ношение. Надев ремень и поправив оружие за спиной, удовлетворенно хмыкнул: ну не было у меня привычки таскать на поясе кусок металла, постоянно бьющийся о бедро. Потратив еще три серебряных монеты на узкий засапожный нож, я пошел к своему новому дому. Зайдя во двор «Старого наемника», увидел стайку детей, рассевшихся кто на чурбаках, кто просто на земле и тщательно выскребывающих что-то стилусами на вощеных дощечках. Напротив них сидела Мараграс и показывала буквы местного алфавита на листе бумаги, подрабатывая днем кем-то вроде учительницы начальных классов для детей тех местных ремесленников и крестьян из пригорода, у кого были лишние деньги на образование своим чадам. На крыльце кухни, меланхолично наблюдая за происходящим, сидел асани. Махнув рукой Маре и Харану, я зашел в свой сарай и, сделав зарубку на память, что стоит попросить Мараграс поработать учителем и для меня, приложился к бутылочке с грибным отваром, пытаясь успокоить обезболивающим лекарством приступ боли. Нужно учиться читать. Менестрели хоть и зарабатывают прилично благодаря спонсорской помощи своих слушателей, но вечно драть глотку перед пьяными посетителями у меня желания не было. – Что пьем? – раздался за спиной голос асани. Уняв предательскую дрожь в руках, я повернулся к нему лицом и помахал бутылочкой. – Лекарство. Травник выдал. – Дай-ка. – Харан, взяв из моих рук сосуд, принюхался к содержимому. – Понятно… – внимательно на меня посмотрев, протянул асани, – а где одежда? Не купил, что ли, ничего, кроме шляпы и мешка? – Нет ничего готового на меня. Обещали, что дня через три все будет готово, – ответил я, забрав лекарство и кинув его в мешок. – Меня это не удивляет, – весело усмехнулся асани. – Меня почему-то тоже, – ответил я с такой же усмешкой. – Ну-ка, что за зубочистку ты взял, показывай, – произнес он, увидев на ремне, который я снял, ножны с кинжалом. Вытащив кинжал, протянул его Харану. Асани внимательно осмотрел клинок и, щелкнув по нему ногтем, прислушался к звуку. – Хорошая вещь. Дымчатая сталь. Неплохой баланс, – прокомментировал свои наблюдения старый наемник. – А пользоваться-то умеешь? – Немного, – пожал я плечами в ответ. – Пошли-ка на улицу, – усмехнулся клыкастый и, кинув кинжал на лежанку, вышел во двор. Через минуту у меня в руках уже была короткая палка тридцати сантиметров в длину, имитирующая кинжал, Харан стоял напротив с такой же. Дети, забыв про учебу, глазели на нас и тихо переговаривались. – Начали! – оскалился асани и перешел в нападение. Моя палка ткнулась ему в плечо, и одновременно я упал от сильной боли в животе, куда прилетел удар чернокожего изверга. – Поднимайся, макрель! – рассмеялся Харан.