«Детка, ты пьяна, говори потише». «Шелби, что плохого в том, что я тебя обожаю?» «Ради бога, детка, вспомни, где мы находимся». «Что ты, Шелби, я не пьяна, я никогда не напиваюсь, и говорю я не громко». «Ш-ш, милая, все на тебя смотрят». «Ну и пусть смотрят, мне плевать!» – Кукольный голосок зазвучал пронзительно и злобно. Пьяные девушки в барах всегда разговаривают так визгливо. Шелби позеленел и отошел от камина, стиснув кулаки и выдвинув вперед челюсть. Лора дрожала. Уолдо вышел на середину комнаты и произнес уже своим голосом: – Повисло неловкое молчание. Гости смотрели на Лору, которая держала поднос с закусками. Наверное, в ту минуту все ее жалели, ведь через неделю и один день она должна была выйти замуж. Уолдо по-кошачьи женственной походкой подошел к окну эркера. Я представил, как Дайан стоит там с Шелби. – Дайан схватила его за лацканы… Лора – настоящая, та, что в золотистом платье сидела на диване, – перебила Уолдо: – Мне очень жаль! Ради всего святого, ну сколько раз нужно повторять, что мне очень жаль! Шелби поднял сжатые кулаки. – Да, Лайдекер, хватит. Перестаньте паясничать. Уолдо посмотрел на меня. – Жаль, Макферсон. Вы пропустили лучшую часть представления. – И что же она сделала? – Можно сказать? – спросил Уолдо. – Валяйте, – кивнул Шелби. – Иначе он вообразит бог весть что. Она расхохоталась. – Я стукнула ее подносом с закусками! Мы ждали, пока истерика не закончилась. Лора одновременно и плакала, и смеялась. Шелби попытался взять ее за руку, но Лора резко отстранилась. Успокоившись, она смущенно посмотрела на меня и сказала: – Я раньше ничего подобного не делала. Даже не представляла, что могу так поступить! Мне хотелось умереть. – И это все? – спросил я. – Все, – подтвердил Шелби. – Надо же, в моем собственном доме, – сокрушалась Лора. – А что было потом? – Я убежала в спальню и никого туда не впускала. Не хотела ни с кем разговаривать. Мне было стыдно. Некоторое время спустя зашел Шелби и сказал, что Дайан ушла и что я должна выйти к гостям. – После всего случившегося, – добавил Шелби. – Все делали вид, что ничего не произошло, но мне от этого было только хуже. Шелби держался очень хорошо, уговорил меня пойти куда-нибудь и как следует выпить, чтобы я больше не думала об этом неприятном происшествии и не упрекала себя. – Как мило с его стороны! – не сдержался я. – Шелби весьма великодушен и не держит зла, – добавил Уолдо. – А что мог Шелби сделать, если Дайан в него влюбилась? – Лора не обращала внимания на двух других собеседников, она объясняла только для меня. – Он вел себя с ней вежливо и доброжелательно, впрочем, как всегда. А бедняжка Дайан выросла в той среде, где женщин частенько поколачивают. Раньше ей не доводилось сталкиваться с… джентльменом. – Надо же! – хмыкнул Уолдо. – Она искала лучшей участи, ведь ее жизнь была чрезвычайно убога. Даже имя, которое Дайан себе выбрала, говорит о стремлении к лучшей жизни. – Мое сердце сейчас разорвется от жалости, – сказал Уолдо. Дрожащими руками Лора взяла сигарету. – Мы с ней во многом похожи. Я тоже приехала в Нью-Йорк, простая девчонка без друзей и без денег. Мне помогли, – произнесла она, показав сигаретой на Уолдо, – и я чувствовала, что тоже должна помогать таким, как Дайан. Я была ее единственной подругой. А Шелби был ее другом. Лорины слова звучали просто и человечно, а она сама стояла так близко, что до меня доносился запах ее духов. Я отодвинулся. – Вы ведь верите мне, Марк? – спросила она. – Значит, в пятницу вы пригласили Дайан на обед в знак примирения? – спросил я. Лора улыбнулась. – Точно, в знак примирения. С вечера среды до утра в пятницу я была сама не своя. Было ясно, что если я не поговорю с Дианой и не извинюсь, то испорчу себе весь отдых. Вы считаете меня глупой? – Мягкосердечной недотепой, – вставил Уолдо. Шелби схватил кочергу, но только для того, чтобы помешать угли в камине. Я чувствовал, что нервы мои на пределе, мне мерещилось насилие всякий раз, когда зажигали сигарету. Я сам жаждал крови. Так хотелось вцепиться в толстую шею, что даже руки чесались. Я шагнул вперед и вновь оказался рядом с Лорой. – За обедом вы закурили… Я сделал паузу. Лора побледнела, став белее платья, в котором похоронили Дайан. – Закурила, – прошептала Лора. – Закурили трубку мира и предложили Дайан свою квартиру. – Да, трубку мира, – кивнула Лора, приходя в себя. Ее глаза заблестели, лицо зарумянилось. Рука с тонкими, сильными пальцами легла на рукав моего пиджака. – Поверьте, Марк, вы должны поверить, что все было в порядке, когда я предложила ей пожить у меня. Пожалуйста, поверьте, прошу вас. Шелби промолчал, но мне показалось, что он улыбается. Уолдо громко рассмеялся. – Осторожнее, Лора, он сыщик! Лорина ладонь соскользнула с моего рукава. Глава 9 В тот вечер я опять ужинал с Уолдо. Спрашиваете, почему? Я и сам задал себе этот вопрос, когда в ресторане «Золотая ящерица» увидел его широкое лицо над тарелкой супа из ласточкиных гнезд. Шел дождь. Мне было одиноко и хотелось поговорить. Поговорить о Лоре. Они с Шелби ели бифштекс с жареным картофелем. Меня тянуло к Уолдо, и я боялся его потерять. Этот человек очаровывал и отталкивал одновременно. Чем глубже меня затягивало это дело, тем меньше я походил на самого себя, чувствуя, что попал в совершенно незнакомый мир. Мои мысли путались. Я словно заблудился. Помню, как задавал себе вопрос: где же улики? Что именно я искал, когда расследовал другие дела? Улыбку не предъявишь суду в качестве доказательства. Нельзя арестовать человека за то, что он дрожал. Карие глаза украдкой встретились взглядом с серыми, и что? Интонация голоса умирает вместе с произнесенной фразой. Официант-китаец принес обжаренные рисовые блинчики с начинкой. Уолдо набросился на еду, будто умирал от голода. – А теперь, когда вы увидели Лору, что вы о ней думаете? – спросил он. Я взял блинчик. – Моя работа… – Состоит в том, чтобы опираться на факты и не судить предвзято, – закончил он за меня. – Где-то я уже это слышал. Официант принес поднос с накрытыми блюдами и плошками. Уолдо красиво разложил на своей тарелке кусочки свинины и утки, добавил лапши с курицей под миндальным соусом и сладко-острых свиных ребрышек, рядом с которыми водрузил омара. Китайские пельмени лежали отдельно – чтобы соусы не смешивались. Пока Уолдо не перепробовал все блюда и приправы, за нашим столом царило молчание. Наконец Уолдо сделал паузу. – Помнится, вы кое-что сказали, когда впервые пришли ко мне тем воскресным утром. А вы помните?