Когда он умер, доктор с трудом разжал его пальцы, вцепившиеся в руку Лоры. – Бедный, бедный Уолдо! – вздохнула девушка. – Он дважды пытался вас убить, – напомнил я. – Он так отчаянно хотел верить, что я его люблю. Я посмотрел ей в глаза. Она искренне скорбела о смерти старого друга. Злоба умерла вместе с ним, и сейчас Лора вспоминала, каким он был добросердечным. Не зло пышно распускается, подобно вечнозеленому лавру, утверждал Уолдо, а великодушие. Теперь он мертв. Пусть сам скажет последнее слово. Среди бумаг на его письменном столе я нашел незавершенную рукопись, последнее послание человечеству, которое он написал, пока пластинки ждали своей очереди на фонографе, вино охлаждалось на льду, а Роберто готовил блюдо из грибов. Вот что написал Уолдо: «…Остается противоречивая истина, которая состоит в том, что она сотворила из него такого полноценного мужчину, какого только можно вылепить из упрямой глины. И когда возникает угроза этой хрупкой мужской сущности, когда женская натура требует от него больше, чем он может дать, он в приступе беспомощной ярости ищет ее гибели. Но она создана из ребра Адама, она несокрушима как легенда, и ни одному мужчине не направить свою злобу с такой точностью, чтобы ее уничтожить». Беделия Посвящается И. Г. Перевод М. Прокопьевой 1 В комнату вошла жена, и Чарли, обернувшись, окинул ее взглядом. На ней было темно-синее бархатное платье с зауженной юбкой, выгодно подчеркивавшей ее изящные щиколотки, и бронзовые туфли-лодочки на высоком каблуке. В камине вспыхнуло рождественское полено. Языки пламени принялись жадно лизать твердую кору. Это полено было предметом особой гордости Чарли. Он сам спилил его и целый год сушил на сарае. Заметив довольное лицо мужа, Беделия улыбнулась, легкой походкой прошла по восточному ковру, уселась рядом с супругом в большое, вместительное кресло и положила голову ему на плечо. Он взял ее за руку. Горящее полено озаряло их красноватым светом. В этот момент, двадцать пятого декабря 1913 года, в пять часов десять минут, Чарли Хорст чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Это было первое Рождество, которое Чарли отмечал у себя дома вместе с супругой. Они поженились в августе. Она была хрупкой и очаровательной, как маленькая кошечка. Живые темные глаза всегда казались чуть влажными. На фоне ее яркой смуглой красоты Чарли выглядел бледным, угловатым и чрезмерно сдержанным. Эркер, откуда они выдвинули кресло, теперь занимала елка, украшенная мишурой, разноцветными шариками и спиральками, фланелевыми ангелами, оленями из папье-маше, имбирными Санта-Клаусами, картонными домиками и мятными леденцами. Под деревом вместо всегдашней, неприятно режущей глаз белой льняной простыни была расстелена зеленая бумага с набросанными поверх еловыми ветками, имитирующими землю в настоящем лесу. Стол в гостиной украшала еще одна замысловатая композиция Беделии: из самой середины настила из листьев остролиста и лавра будто бы произрастал одинокий белый нарцисс. На подготовку к празднику было потрачено немало времени и сил. На тарелках и подносах лежали пирожные всевозможных сортов, а серебряные блюда в форме больших ракушек, принадлежавшие когда-то бабушке Чарли, прямо-таки ломились от домашней помадки, марципана и соленых орешков. На буфетном столе выстроилась в шеренгу дюжина бокалов с яичным коктейлем, а для тех, кто предпочитает напитки покрепче, Чарли приготовил оловянные чаши, в которые собирался разлить свой фирменный горячий пунш с ромом. Кроме того, рядом в изобилии были разложены соленые и острые деликатесы: канапе с фуа-гра, копченые устрицы, анчоусовое масло, анчоусы и тонкие крекеры с восхитительной пастой, которую Беделия приготовила из разных сортов сыра. На Рождество Чарли подарил супруге старинное золотое колечко в форме банта, украшенного гранатами. Надев его на безымянный палец правой руки, она то и дело выставляла руку вперед и наклоняла голову, чтобы лишний раз полюбоваться подарком. У нее были пухлые руки с ямочками, пальцы заканчивались заостренными, великолепной формы ногтями, отполированными столь тщательно, что они блестели, подобно розовым драгоценным камням. – До чего же моя маленькая ворона любит украшения! – сказал Чарли. Это была литературная метафора. На самом деле Чарли мало что знал о повадках ворон. Воспитанный на английской литературе, он предпочитал употреблять подобные аллюзии вместо банальных сравнений, в основе которых лежал бы его собственный жизненный опыт. В детстве мать часто пела ему: Мир редко бывает таков, каким кажется: Вместо сливок – снятое молоко, Вороны в павлиньих перьях расхаживают, За лайку кирза себя выдаст легко. Жена отреагировала на его замечание со свойственной ей грацией – алые губки тронула нежная улыбка, отчего на щеках заиграли очаровательные ямочки. – Тебе правда нравится? – с волнением спросил он. – Больше, чем платина и брильянты. – Или жемчуг? – Так ты поэтому мне его подарил? – робко проговорила Беделия. – Кажется, пошел снег, – сказал Чарли. С западной стороны дома, чуть ниже террасы, по огромным валунам с неумолкающим журчанием бежала река. Дом четы Хорстов располагался совсем недалеко от крупного промышленного города, однако из-за каменистой почвы, на которой ничего нельзя было вырастить, окрестные леса и усеянные камнями поля сохранили свою первозданность и оставались такими же дикими, какими были в те далекие времена, когда в Коннектикуте появились первые белые колонисты. Раздался звонок в дверь. По коридору пробежала Мэри, на ходу одергивая подол нового фартука. В дверях она выпрямилась, подправила рюши и воскликнула, впуская гостей в дом: – Здравствуйте, мистер Джонсон! С Рождеством, миссис Джонсон! Беделия поспешила навстречу гостям. Уэллс Джонсон, как обычно, стушевался в ее присутствии, пробормотал поздравление и, не сняв перчаток, принялся перекладывать из одной руки в другую обернутую золоченой бумагой коробку. Выхватив у него коробку, Люси Джонсон протянула ее Беделии. – Счастливого Рождества! – Ах, ну зачем? Право, не стоило… – Прежде чем возражать, посмотрите, что это за подарок! Наверное, решите, что я сошла с ума. – Обожаю подарки, – вымолвила Беделия. – Как дела, Чарли-конь? – спросил Уэллс Джонсон. – Лучше не бывает. Давай мне твое пальто. Беделия внимательно разглядывала коробку, словно изучая ее размер и форму, блестящую упаковку и хитро переплетенные завязки. – Пока не соберутся все гости, мы не станем открывать подарки, – наконец сказала она. Отыскав свободное место под елкой, она положила туда коробку Джонсонов. Дверной звонок продолжал заливаться. Гости все прибывали и прибывали: смех и возгласы делались громче, воздух наполнился запахами рисовой пудры, туалетной воды, рома и пряностей. От жары, стоявшей в доме, и от усилий, затраченных на приготовление напитков, которые он разносил гостям, Чарли изрядно вспотел. А матовая, цвета слоновой кости кожа Беделии оставалась все такой же свежей и прохладной, как белая роза, которую она приколола к поясу. Это была одна из дюжины роз, которые преподнес ей их новый сосед Бен Чейни. – Вы слишком добры ко мне, – сказала Беделия, протягивая Бену обе руки и улыбаясь, чтобы подчеркнуть ямочки на щеках. – Не боитесь испортить меня своим вниманием? – Испортить вас? Это невозможно! – воскликнул Бен. Чарли и Бен обменялись рукопожатиями. – С Рождеством. – Что будете пить? Хотите яичного коктейля? – Ах, Чарли, – сказала Беделия, – ты же знаешь про отношения Бена с яблочным ликером. Мужчины рассмеялись. Замечание Беделии о Бене и яблочном ликере прозвучало так, словно речь шла о многолетней любовной связи. Пока Чарли наполнял бокал Бена, Беделия предложила гостю канапе. Он выбрал с сырной пастой. – О, да это горгонзола! – не без удовольствия заметил Бен. – Вот теперь я уверен: вы обо мне думали. – Она обо всех подумала, – хвастливо воскликнул Чарли. К шести часам вечера гости уже насытились всем: закусками и напитками, поздравлениями и пожеланиями, сплетнями и, что особо увлекало женщин, разглядыванием праздничных нарядов. Беделия предложила открыть подарки. Для нее это было кульминацией праздника, и в ожидании столь важного момента она напоминала возбужденного нетерпеливого ребенка. – Все уже собрались, кроме Эллен. Если она не может обойтись без опозданий, не понимаю, почему остальные гости должны ее ждать. – Наверное, она задержалась в офисе. – В Рождество? – Газеты выходят и в Рождество, знаешь ли…