– Мы собрали букет темно-красных роз и поставили его на стол. Мы завтракали на балконе. – Ты жалеешь о том, что ты здесь, Бидди? Когда она не улыбалась, ее маленький, совершенной формы рот выглядел кукольным. Временами Чарли не мог отделаться от мысли, что он вообще ничего не знает о своей жене. Все, что она рассказала ему о детстве и своем первом браке, казалось нереальным, будто история, прочитанная в книжке. Когда она пересказывала ему разговоры, которые вела с теми, кого когда-то знала, у Чарли перед глазами возникали напечатанные диалоги с правильно расставленными знаками препинания. В такие моменты он чувствовал, что она так же далека от него, как героиня романа, женщина, о которой он может мечтать, но которой не может коснуться. – Мне пришла в голову одна мысль, – сказал он. – По поводу рождественского подарка для Эбби. – И что же это? – с воодушевлением спросила Беделия. – Кольцо с жемчужиной. Беделия промолчала. – Тебе не нравится моя идея? – Нельзя, Чарли. – Почему же? – Ты сам говорил, что оно дешевое и вульгарное. – На тебе, дорогая. Но Эбби носит искусственные камни. Беделия покачала головой. – Почему нет? – спросил Чарли. – Люди твоего круга никогда не носят подделки. Чарли подумал: уж не смеется ли она над ним? – Эбби носит. Моя кузина Эбби. Разве ты не заметила, какая на ней брошка? Беделия пожала плечами, отошла от окна и уселась в низкое кресло, где мать Чарли обычно шила. Беделия выбрала для кресла обивку из розового муара. Шторы и покрывало на кровати были из той же ткани, но во всем прочем комната не претерпела изменений и оставалась такой, какой была при родителях Чарли. Когда-то здесь была их спальня. – Давай подарим Эбби индийский браслет, – предложила Беделия. – Ты шутишь! – Чарли был явно шокирован. Этот браслет из чеканного серебра, широкий, как манжета, с прикрепленными к нему маленькими колокольчиками, он купил Беделии во время медового месяца. Чарли, любивший осматривать незнакомые отдаленные кварталы и заглядывать в необычные магазинчики, долго гадал, какими путями браслет мог оказаться на Дальнем Западе, в Колорадо, и, поскольку ему это показалось романтичным, он заплатил за него двадцать долларов. Такую сумму он не готов был выложить за рождественский подарок для Эбби, с которой виделся в лучшем случае дважды в год. Кольцо с черной жемчужиной обошлось Беделии в пять долларов. Жемчужину в оправе из фальшивой платины окружали искусственные брильянты. – Этот браслет мне велик. Он слишком большой. – Почему же ты мне сразу не сказала? Когда я его покупал? Ты ведь примеряла его и сказала, что он очень красивый. Кукольный ротик выразил нетерпение. – Я видела, что тебе он очень понравился, Чарли, и тебе хотелось его мне подарить. – Ну, хорошо. Но я все равно не могу понять, почему ты так упрямишься из-за дешевого кольца. Ты же говорила, что никогда не будешь его носить. Беделия тихо вздохнула. – Дорогая, если ты хочешь оставить его себе, я, конечно же, не стану настаивать. Но ты ведь сама сказала, что больше никогда не наденешь его… – Чарли замолчал. Беделия опустила голову и сложила перед собой ладони. У нее был вид раскаявшегося в своих провинностях ребенка. – Разве что ты хочешь оставить его в качестве сувенира, – горько сказал он. – Как напоминание о том, что когда-то вышла замуж за самодовольного осла. Беделия разгладила бархатную юбку на ногах, посмотрела на носок бронзовой туфельки. – Мы не можем подарить Эбби то кольцо, потому что у меня его больше нет. – Что?! – Я от него избавилась. Тебе не нравилось, когда я надевала его. Ты говорил, что оно вульгарное. – Что ж ты мне сразу не сказала? Прежде чем я вспылил? – Ты не дал мне такой возможности. Она посмотрела на него столь невинным взглядом, что Чарли рассмеялся. – Какая же ты непоследовательная, моя милая Беделия. Позволила мне затеять никчемный спор и выставить себя дураком. Я вел себя как свинья. Прости меня. – Чарли, милый, я поступила ужасно, разве не так? Ты меня простишь? – Забудем об этом, – великодушно сказал он. – Так мы подарим Эбби браслет? – Как пожелаешь. – Посмотри, – сказала Беделия, надевая браслет и демонстрируя, как он соскальзывает с ее руки. – Он действительно мне велик. Возвращайся к гостям, дорогой. Им покажется странным наше долгое отсутствие. Я упакую подарок для Эбби и потихоньку, пока никто не видит, положу его под елку. Судя по тому, как улыбалась Беделия, Чарли понял, что она довольна своим хитрым планом. Он поцеловал жену и вышел из комнаты. Беделия аккуратно завернула браслет в красивую бумагу и перевязала красной ленточкой, чтобы он не отличался от других подарков. Затем подошла к туалетному столику и открыла шкатулку с драгоценностями. Она достала кольцо с черной жемчужиной, положила его в бархатную коробочку из-под нового кольца с гранатами и спрятала ее в коридорном шкафу, засунув как можно глубже. Потом на цыпочках вернулась в спальню, взяла подарок для Эбби, поправила на нем красный бантик и поспешила вниз по лестнице, стуча каблучками по ступеням. Праздник закончился. Из гостей остались только Эбби, Эллен и Бен Чейни. Эбби отправилась в спальню для гостей, чтобы церемонно снять перья, и увлекла за собой Эллен. Бен опустился на колени перед камином. Стоя рядом с ним, Беделия держала в руках корзинку с помятой оберточной бумагой и рваными лентами. Вместе они смотрели, как пламя пожирает все эти красивые упаковки, раскрашенные под серебро и позолоту. Когда вся бумага сгорела и в комнате вновь воцарился порядок, Беделия, извинившись, убежала на кухню. Бен уселся в кресло напротив Чарли и развернул последний выпуск «Литерари Дайджест». На мгновение Чарли поразила неприятная мысль: «Ведет себя как хозяин дома», но он счел эту мысль слишком мелочной и принялся читать свежий номер «Атлантик Мансли». В гостевой комнате Эллен мыла руки в мраморной раковине за ширмой. Закончив, она собралась вернуться в гостиную. – Останься, поболтаем, – велела Эбби. Она наконец-то сняла шляпу, и ее волосы, как она сама выразилась, напоминали гнездо летучих мышей. – У меня к тебе вопрос. Кто такой этот Чейни? – Художник. Он поселился в доме судьи Беннета на зиму. – В летнем домике? Который в лесу? Зачем? – Откуда же я знаю? Эбби наклонила голову, и волосы темным занавесом упали ей на лицо. Из-за этого занавеса донесся ее любопытный голос: – Что он за художник? – Рисует. – Ну, это понятно. Но что именно? – Картины. Эбби отбросила волосы назад и намотала их на валик. – Ты начинаешь меня раздражать. Какие именно картины? В сравнении с богатым интонациями голосом Эбби голос Эллен казался скучным и монотонным. – Не знаю. – Тебе не помешало бы немного румян, – заметила Эбби. – В наше время это никому не помешает. Он холост? – Я не слышала, чтобы он был женат. – Попробуй мои, Нелли. – Эбби кивнула в сторону своей золотой косметички. – Это новейшее средство, сухой порошок, совсем не такой вульгарный, как краска. Он джентльмен? – Говоришь как героиня романов миссис Хамфри Уорд, – холодно сказала Эллен. – Ох, оставь свой снобизм! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. То, что он не шофер или, скажем, полицейский. – Наконец Эбби осталась довольна своей прической. Пристально изучив в зеркале свое лицо, она добавила: – Он меня озадачил. Хотя я не возражаю против того, чтобы в мужчине была загадка. Беделии он, по-моему, нравится, тебе так не кажется? – Нравится? – Эллен постаралась сделать вид, будто ей это вовсе не интересно.