– Она пыталась бежать! Когда? Они поменялись ролями. Теперь Бен проявлял любопытство и нетерпение, а Чарли, владеющий информацией, получил возможность терзать его неизвестностью. – Ну же, расскажите! – Бен даже не пытался скрыть любопытства. – Говорите, она бежала в разгар бури? После того, как мы с доктором Мейерсом заходили к вам на днях? – Она утверждает, что вы настроены против нее. Что это значит? Бен снова уселся в кресло. На какое-то время он погрузился в раздумья. Снова взял нож для бумаги и приложил острие к тыльной стороне ладони. Наконец, избегая смотреть Чарли в глаза, он сказал: – К черту! Придется вам рассказать. – Значит, вам есть в чем признаться? – Присядьте. Чарли не хотел садиться, но не мог позволить себе тратить время на пустые пререкания. Он присел на самый край дивана и принялся стучать пальцами по деревянной обшивке. Бен перестал тыкать ножом руку и нацелил его на мягкий подлокотник кресла. – Это долгая история. Начнем с Барретта? – Кто такой, черт возьми, этот Барретт? – Кин Барретт, мой знакомый из Сент-Пола. На днях я говорил о нем, может, помните. – Бен всматривался в лицо Чарли, пытаясь понять его реакцию на упоминание этого имени. – Да? Я, наверное, не слушал. Какое отношение он имеет к вам или моей жене? – Кин Барретт должен был приехать в тот вечер, когда вы приходили ко мне на ужин, но на Среднем Западе началась буря, и его поезд задержался. Он будет здесь, как только расчистят дороги. Наступила тишина – не уютное доброжелательное молчание, которым перемежается беседа двух хороших друзей, но мрачное, напряженное безмолвие. – Какое отношение этот Барретт имеет ко мне? – раздраженно спросил Чарли. У Бена в голове уже сложился план, в каком ключе рассказывать эту историю, и он не собирался позволить нетерпеливым вопросам Чарли сбить себя с толку. Откинувшись на спинку кресла, он отбросил нож и начал: – У Кина Барретта был брат, Уилл. Они владели – а Кин Барретт и сейчас владеет – парой аптек, одна в Миннеаполисе, другая в Сент-Поле. Аптеки процветали, поскольку оба брата были отличными бизнесменами и хорошими фармацевтами. Красиво оформленные витрины, аппараты с содовой притягивали покупателей, одним словом, их аптеки считались лучшими во всей агломерации. Продажами занимался Кин, а Уилл – фармацевтикой. До самой своей смерти он любил составлять рецепты. – Послушайте, мне это совсем не интересно, – проворчал Чарли. – Я задал вам вопрос и… – Скоро вы все поймете, – перебил его Бен и продолжил: – У Кина была милая, любящая жена и трое ребятишек. Он все время пытался уговорить брата жениться. Миссис Кин любила устраивать небольшие вечеринки, на которые приглашала достойных девушек в надежде познакомить их с братцем Уиллом. Наконец, как ей показалось, она нашла то, что надо: девушку, у которой отец работал на бирже Миннеаполиса. Чарли громко вздохнул, надеясь отвлечь Бена, чтобы тот перестал рассказывать всякую ерунду. Бен жестом призвал его к молчанию. – Два года назад Уилл переболел воспалением легких и поехал в Хот-Спрингс поправить здоровье. Вскоре его брат получил телеграмму, в которой Уилл сообщал, что познакомился с женщиной, на которой хочет жениться. А еще через неделю пришла новая телеграмма, уведомлявшая, что Уилл уже везет домой жену. Миссис Кин была разочарована, но Кин сказал, что жизнь брата – его личное дело, и велел жене забыть о бирже и принять новую невестку. Всей семьей они отправились на вокзал встречать ее. – Бен снова принялся играть ножом для бумаги. – Чертовски длинная история получается. Но вы должны знать подробности. – Ради всего святого, зачем? – Скоро сами поймете. Жена Уилла оказалась просто конфеткой. Спустя неделю миссис Кин призналась, что и сама рада, что они упустили дочку биржевого маклера. Морин все полюбили. Так ее звали – Морин Каннингэм. В вист-клубе она произвела фурор, и все дамы приглашали ее на званые обеды. Уилл Барретт за всю свою жизнь не был так счастлив и каждый день не уставал повторять брату, какая замечательная женщина досталась ему в супруги. Морин и вправду была чудесной женой, веселой, любящей, умела вкусно готовить. Они поселились в меблированных апартаментах, но тамошняя кухонная обстановка не нравилась Морин, и она все время покупала новую посуду. Когда Уилл работал в ночную смену в аптеке в Миннеаполисе, Морин, чтобы составить ему компанию, тоже приходила и сидела на стуле в комнате для выписки рецептов. А по пути они заходили в какой-нибудь ресторанчик или погребок пропустить по кружечке пива. Уилл очень любил пиво. – Я не понимаю, зачем вы мне все это рассказываете, – перебил Чарли. Он стучал кулаками по деревянной обшивке дивана, готовясь нанести более существенный удар. – Позвольте-ка сказать вам, Чейни, если вы пытаетесь избежать ответов на мои вопросы… – Держите себя в руках, – велел Бен. – Я же сказал: есть причина, по которой я должен вам это рассказать. Скоро вы все поймете, может, даже слишком скоро, и это вас некоторым образом обеспокоит. – Хорошо, но давайте покороче. Меня не интересует всякая чушь. Повседневная жизнь семьи Барреттов представляется мне ужасно скучной. Так что там произошло? – Уилл женился в марте. В начале июня в Чикаго проходил конгресс аптекарей. Братья Барретты решили устроить себе небольшой семейный отдых и взять с собой жен. На поезде они доехали до Дулута, а оттуда добирались на пароходе. Однажды, когда они все вместе сидели на палубе, к ним подошел какой-то человек. «Как дела, миссис Джейкобс? – спросил он. Они решили, что он тронулся умом, но мужчина посмотрел прямо на Морин и продолжил: – Я всегда знал, что мы вас разыщем. У меня для вас хорошие новости». Ее это привело в замешательство. «Простите, но я вас не знаю», – сказала она. Мужчина уточнил, разговаривает ли он с миссис Хлоей Джейкобс из Детройта. Уилл ответил: «Должно быть, вы ошиблись. Эта дама – моя жена». Незнакомец извинился и выразил надежду, что никого не обидел. Между миссис Барретт и миссис Джейкобс поразительное сходство. В этом никто не увидел ничего из ряда вон выходящего, такое случается, и все тут же забыли о странном происшествии. Позднее, когда остальные легли спать, Кин Барретт вышел на палубу прогуляться и снова встретил того человека. Тот объяснил Кину, почему так расстроился, обнаружив свою ошибку. Незнакомец был страховым агентом, а Артур Джейкобс, ювелир, его клиентом. Джейкобс умер, его вдове досталось около пятидесяти тысяч долларов за вычетом налогов и кое-каких выплат. Но позже выяснилось, что в бухгалтерии допустили ошибку и компания должна миссис Джейкобс еще двести пятьдесят долларов. Они попытались с ней связаться, но она переехала, не оставив нового адреса. Страховая компания, зная, какой резкой критике сейчас подвергаются корпорации, хотела выплатить всем бенефициариям все до последнего цента и попросила агента, который изначально продал Джейкобсу полис, разыскать вдову. Никто не знал, где она: ни семья Джейкобса в Детройте, ни его адвокат, ни их общие друзья. Агент сказал, что у миссис Джейкобс, насколько он ее помнил, вроде были светлые волосы, но поскольку на миссис Барретт была шляпка, он мог ошибиться. Кин решил, что все это попахивает враньем – к таким уловкам нередко прибегают страховые агенты, чтобы завязать знакомство, тем более что незнакомец первым делом вручил ему свою визитную карточку. Возвращаясь в каюту, Кин порвал визитку и выбросил за борт. Бен замолчал и налил себе еще ликера. Чарли ждал. Его мутило от нетерпения. – По возвращении с конгресса, – продолжал Бен, – Уилл арендовал летний домик на озере Миннетока. Барретты любили проводить время на свежем воздухе, кататься на лодке, рыбачить, да и зимние виды спорта тоже любили, ходили на лыжах и снегоступах. Морин не очень привлекал спорт, но Уилл учил ее плавать и управлять лодкой. Сельская жизнь, впрочем, пришлась ей по вкусу. Она настояла на том, что сама будет заниматься ведением хозяйства, а когда Уилл ездил в город на службу, супруга пекла торты, шила и читала романы. Как-то в субботу на обед к Уиллу и Морин приехали Кин Барретт с женой. Уилл выпил несколько бутылок пива и слегка захмелел. Он предложил покатать всю семью на каноэ. Миссис Кин пришла в ужас. Она сказала, что Уилл ни в коем случае не должен катать Морин на каноэ в столь поздний час, в ее-то положении! Чарли впервые проявил к рассказу интерес: – Она тоже была беременна? Бен кивнул. – Уилл рассердился на невестку и сказал, что таково желание самой Морин. Они и прежде часто катались ночью на каноэ. Так или иначе, спустя какое-то время Уилла окончательно развезло после выпивки, и о походе на озеро больше не было сказано ни слова. Кин Барретт с женой ушли в одиннадцать. Морин заявила, что очень устала и заснет, едва коснется головой подушки. А на следующий день Кин Барретт узнал, что его брат погиб. Утром Морин пробежала четверть мили до ближайших соседей, постучалась к ним и попросила о помощи. Сказала, что ее муж пропал. В кровати он той ночью не спал. Соседи и их сыновья пошли с ней в домик Барреттов. Один из мальчиков увидел дрейфующее на боку каноэ. Тело Уилла обнаружили под пирсом. Судя по всему, он упал, когда пытался сесть в лодку, и, свалившись в воду, застрял между столбами. С человеком, сызмальства катавшимся на лодках, такое могло произойти только после изрядного количества пива. Бен подождал, пока Чарли что-нибудь скажет. Чарли откашлялся. – А что стало с женой? – Упала в обморок. Кин и сам был вне себя от горя, но они с женой сочли, что теперь их главная обязанность – ухаживать за вдовой брата. В финансовом отношении Морин была обеспечена. Уилл застраховал свою жизнь на тридцать пять тысяч долларов. Такая сумма ошеломила Кина. Он понимал, как, наверное, Уиллу тяжело было это потянуть. Конечно, аптеки процветали, но на их содержание уходило немало денег, а доход братьев в основном зависел от их заработка. И все же Кин был рад, что Морин и ее будущий ребенок не будут ни в чем нуждаться, а также не будут зависеть от него. Недель через шесть после смерти Уилла Морин решила, что перемена обстановки поможет ей отвлечься от случившейся трагедии, и отправилась навестить тетушку в Канзас-Сити. Еще до отъезда она отказалась от летнего домика и жила с семьей мужа в Сент-Поле. Она оставила у них на чердаке много вещей: кастрюли и красивую посуду, теплое нижнее белье на зиму и шубу. Вся семья проводила ее к поезду. Она горячо расцеловала их, а когда благодарила за доброту и заботу, в глазах у нее стояли слезы. В этот день они видели Морин в последний раз. – Что?! Хотите сказать, больше они никогда ее не видели? – Никогда. – Как такое могло случиться? – Они получили от нее пару писем, одно было написано на почтовой бумаге из отеля Мюльбах, а другое на фирменной, которую Чарли купил для нее у торговца, приносившего в аптеку на продажу подарочные канцелярские принадлежности. – Вы сказали «Чарли»? – Я имел в виду Уилла Барретта. – Что-то в комнате холодно, – сказал Чарли и включил обогреватель. – Из-за простуды жены я поддерживал огонь в камине, но потом здесь, внизу, стало слишком жарко, и я его погасил. В трубах зашипел пар. – Однажды, – продолжал Бен, – миссис Кин сказала, что места себе не находит, думая о Морин. Бедняжка так храбро перенесла постигшую ее трагедию, но на нервах это наверняка отразилось сильнее, чем кажется на первый взгляд. Миссис Кин позвонила их семейному доктору и спросила, когда должен появиться на свет ребенок Морин. Доктор ответил, что ничего не знал о ее беременности. Ну, не то чтобы это было невозможно. Он лечил ее от нервного срыва, но, не обнаружив признаков каких-либо иных расстройств, тщательно не обследовал. Тогда Кин забеспокоился. Он телеграфировал Морин в Мюльбах. Телеграмма вернулась с сообщением, что в отеле миссис Барретт не проживает. Кин отправил еще одну телеграмму и спросил, не знают ли они, куда ей писать, но ему ответили, что она никогда у них не останавливалась. Однако почта на ее имя туда приходила. Это оказались письма от Хейзел и Кина Барретт. Шло время. Кин пытался успокоить жену, говоря, что Морин легкомысленна и беспечна, но однажды она удивит их телеграммой, в которой попросит встретить ее на вокзале. Она захочет забрать зимние вещи и шубу, которые оставила у них. Как-то раз, наводя порядок у себя на рабочем столе, Кин наткнулся на конверт, в котором лежали квитанции на заказ каюты с того путешествия в Чикаго. Он показал их жене, а та заплакала, вспомнив, как все они тогда были счастливы. А что, если бедняжка Морин погибла в какой-нибудь аварии на машине или на железной дороге и была похоронена безымянной на каком-нибудь погосте? Кину же эти квитанции навеяли иное воспоминание: о страховом агенте, истории миссис Джейкобс и любопытных совпадениях с историей Морин. Он написал в страховую компанию и спросил, нет ли у них адреса вдовы, которой они недавно выплатили тридцать пять тысяч долларов. Несколько дней спустя к нему пришли двое: вице-президент и генеральный управляющий страховой компании и частный детектив. – Продолжайте, – сказал Чарли. – В письме Кин ни словом не обмолвился о происшествии с Джейкобсами, но страховые агенты тут же связали его с исчезновением Морин и рассказали ему еще об одном случае, в Мемфисе. Эта история имела немало общего с историей о том, как Уилл Барретт влюбился, женился и внезапно скончался. Муж из Мемфиса, Маккелви, умер от отравления рыбой. Его жена в тот день ела отбивную, поскольку никогда не любила рыбу. Многие из друзей и родственников Маккелви вспоминали, что обычно, когда они ходили в ресторан в отеле «Пибоди», славившийся блюдами из лягушачьих ножек и красного луциана, она всегда заказывала себе цыпленка или тушеное мясо. Вскрытия не было. Отравление тухлой рыбой, увы, слишком часто приводит к летальному исходу. А вот Джейкобс, муж из Детройта, заснул в ванне и утонул. – Неужели? – сказал Чарли. – Маккелви, первый муж в нашем списке, был редактором газеты. На лето он поехал в Эсбери-Парк и встретил там очаровательную вдову по имени Аннабель Годфри. Джейкобс же познакомился с Хлоей Динсмор в поезде по пути на скачки «Кентукки Дерби», извлек у нее из глаза соринку и снабдил советами, как лучше делать ставки. Его семья одобряла этот брак, несмотря на то что они были евреями, а невеста – нет, но она была такой милой, добропорядочной девушкой, которая, как они думали, не даст ему слишком часто играть в азартные игры и выбрасывать деньги на ветер. Во всех историях женщина была красива, обаятельна и вполне могла очаровать семью мужа. Всякий раз она была вдовой и знакомилась с потенциальным мужем на курорте или, как в случае с Джейкобсом, по пути на скачки. Миссис Маккелви и миссис Барретт утверждали, что беременны, и мужья приобретали большую страховку. Насчет беременности миссис Джейкобс ничего не известно. Каждую пятницу она обедала со свекровью, однако никаких своих тайн не раскрывала. Но мужчины вроде Джейкобса и так хорошо обеспечены, а поскольку он тратил большую часть дохода на азартные игры, неудивительно, что его жизнь была застрахована на пятьдесят тысяч долларов. Чарли спросил ровным голосом: – Зачем вы мне все это рассказываете? Бен поднял глаза. Над губой Чарли алел след от помады Беделии. – Артур Джейкобс был ювелиром. Имел целую коллекцию черных жемчужин. – Любопытная история. Хотите еще выпить? – Чарли наклонил бутылку над пустой рюмкой Бена. Он говорил твердым голосом, рука не дрожала, лицо было спокойно. Теперь Бен казался взволнованным. Сделав слишком большой глоток, он обжег горло, покачал головой и скривился. – Поверьте, мне не доставляет ни малейшего удовольствия вам это рассказывать, Хорст, вы на редкость симпатичный парень, а с тех пор, как я здесь поселился, я… – Он осекся и ударил кулаком по подлокотнику. – А, да будь оно проклято, рано или поздно вам все равно пришлось бы узнать. Чарли уставился в пол. – Видите ли, живопись – это всего лишь мое хобби, – мрачно сказал Бен. – Однако при расследовании данного дела мне оно очень помогло. Она говорила, ее первый муж был художником. Вот, возьмите визитку. Он достал бумажник и протянул Чарли визитную карточку. На ней было написано: «Бенджамин Уоллис Чейни и сыновья, частные расследования» – и адрес: «Брод-стрит, Нью-Йорк». В левом нижнем углу стояло: «М-р Б. У. Чейни-мл.». Чарли бросил визитку в мусорную корзину. – В настоящее время мы проводим расследование по заказу Федеральной страховой компании, а также компаний «Саут и Вестерн», «Хаусхолд» и «Нью Колониал энд Фэмили Лайф». – Последнее название принадлежало фирме, в которой Чарли застраховал свою жизнь на шестьдесят тысяч долларов. – Прошлой зимой эти компании объединили свои усилия для поиска женщины или женщин, замешанных в этих делах. В основном наша деятельность сводилась к рутинной работе – мы проверяли женщин, чьи мужья купили полисы или увеличили страховку, чтобы выяснить, у кого из них сумма страховки непропорциональна их заработку. Большинство жен перестрахованных мужчин – женщины нервные, избалованные и боятся остаться в одиночестве. Следить за ними не составляет труда, их можно посещать хоть каждые несколько дней. У них есть родственники, друзья, записи из школы. Но когда женщина рассказывает вам о прошлом, которое нельзя проверить, когда вы не можете разыскать ни одного старого друга или дом, в котором она жила раньше, или магазин, где она была постоянным покупателем… До сего момента Чарли прекрасно держал себя в руках, но сейчас вдруг громко закричал: – Убирайтесь отсюда! Вон из моего дома! Бен взглянул на алое пятнышко на губе Чарли, след, оставленный выражением любви Беделии, и слабо улыбнулся. Это переполнило чашу терпения Чарли. Подскочив к Бену, он нанес ему удар. Бен не был к этому готов. У него перехватило дыхание. Чарли стоял над креслом «Моррис», сжав кулаки, и готовился снова ударить. Это был нечестный поединок. Но в данную минуту Чарли было наплевать на правила игры. Он задыхался от ярости, и все его инстинкты кричали о том, что враг должен быть наказан. Он рванулся вперед, целясь кулаком в подбородок Бена. Бен, однако, уже пришел в себя и успел приготовиться, и хотя все еще сидел в кресле, он нанес сильный ответный удар. Чарли был крупнее Бена, но Бен имел преимущества тренировочного и боевого опыта, тогда как Чарли не пускал кулаки в ход с тех пор, как был первокурсником, и его главным оружием был только гнев. Он дрался со всей страстью, но бестолково. Бен схватил его за пояс и резким движением правой руки швырнул на пол.