Аргументация казалась несколько натянутой, но возражать Даша была не готова, поэтому ограничилась лишь невнятным покачиванием головы. — Надеюсь, этого все же не произойдет. И сколько мужчин у тебя под подозрением? Юлька ответила не задумываясь: — Трое. — Трое?! — Салон заполнил возмущенный крик. — Это из-за трех человек ты выдернула меня с другого конца света? Юль, ты прости, но это!.. — Печатных слов явно не хватало. — Это просто несерьезно! Да на все про все пары дней больше чем достаточно. Любой участковый милиционер справился бы, не вставая со стула. Нервная усмешка на лице бывшей одноклассницы свидетельствовала о скептическом настрое. — Да, да, конечно... Все гораздо серьезнее, и на твоем месте я не была бы столь самоуверенной. Чтобы не отвечать сгоряча, Даша отвернулась. Конечно, пять тысяч — неплохие деньги, но это не значит, что ее можно, как девочку, гонять по всему свету из-за какой-то ерунды. — Сомневаюсь, что ты и за месяц разберешься, — добавила Паэгле. — Юль, а я ведь еще пока не соглашалась. — Даша по-прежнему старалась смотреть в сторону. — Боюсь, что тебе придется. — Да? — Самоуверенность бывшей одноклассницы где-то в глубине души даже вызывала уважение. — И ты можешь назвать мне хотя бы три причины, по которым я это сделаю? — Мне больше не к кому обратиться. Даша пожала плечами. — Маловато. — Я тебе доверяю. — Спасибо, конечно, но... — Из троих подозреваемых двое могут соблазнить кого угодно. Рыжая голова медленно повернулась к собеседнице. Третий аргумент оказался весьма неожиданным. Хотя, возможно, именно на это Паэгле и рассчитывала. — В каком смысле? — В самом прямом. — В том смысле, что... — Именно в нем. — Хм. — Даша испытующе посмотрела на уверенный профиль. — И тебя могут соблазнить? — Меня — нет. У меня иммунитет. — Тогда откуда такая убежденность? — Да уж поверь мне на слово. — Еще чего! — проворчал рыжеволосый детектив. — Как биолог ты должна знать, что не каждый привлекательный мужчина одинаково привлекателен для всех женщин. К тому же, для того чтобы понравиться именно мне, необходимо нечто большее, чем смазливая морда. — Ты уверена? — Юлька свернула во двор. — На все сто. — Звучит обнадеживающе. Надеюсь, у меня будет возможность в этом убедиться. — Минуточку, — Даша подняла руки, — я еще не дала согласия. — Прекрати. — Заглушив двигатель, Юлька вынула ключи из замка зажигания. — Не полетишь же ты, в самом деле, обратно... Тем более что это дело, по твоим словам, можно раскрыть за пару дней. Пять тысяч за два дня — неплохое предложение. Разве на так? — Деньги никогда не были для меня решающим фактором, — холодно заметила Даша. — Кроме того, все, о чем ты говорила, кажется мне каким-то... — ее так и подмывало сказать «бредовым», — несерьезным. Просто не верится, что кто-то в здравом уме станет убивать рыб, пусть даже чертовски дорогих. — А я и не прошу тебя верить, — оборвала Юлька. — Речь идет только о том, чтобы выяснить, кто из троих убил моих рыб, и получить за это пять тысяч. О чем ты будешь при этом думать, меня не касается. Так ты согласна? Даша размышляла. Найти преступника среди троих подозреваемых в принципе не такая уж и сложная задача, но какое-то шестое чувство подсказывало, что не все так просто. — Сначала ты ответь мне на вопрос: почему именно эти трое? У тебя что, возникали с ними конфликты? Может быть, кто-то из них открыто угрожал? — Разумеется, нет. Просто с Нового года, кроме этой троицы, у меня в доме никого больше не было. Даша обнаружила, что постепенно теряет способность к удивлению. За окном август, а с начала года в доме побывало всего три человека! Не слишком-то хлебосольно. — Понятно. Ты живешь одна? — Нет, с сыном. Его зовут Антон. — Антошка? — невольно улыбнулась Даша. — Рыжий, рыжий конопатый? — Нет. Светло-русый. — Юлька шутку не приняла. — Мы живем вдвоем. Если бы они случайно встретились и разболтались за чашкой кофе, то Даша, конечно, промолчала бы, но в данной ситуации любопытство не было праздным: бывший муж — это почти всегда конфликт. Кроме того, Паэгле мало походила на женщину, стремившуюся к браку, но еще меньше она походила на женщину, допустившую развод. — Извини, что спрашиваю, а его отец... — У него не было отца. — Фраза прозвучала обыденно, словно речь шла не о втором необходимом составляющем, а о каком-нибудь запасном колесе. Некоторое время Даша смотрела сквозь лобовое стекло, пытаясь сформулировать вопрос так, чтобы он не прозвучал глупо или бестактно. — Гм. Это, конечно... но... — На большее ни ума, ни деликатности не хватило. — Господи, ну не в капусте же ты ребенка нашла? Юлька опять сжала губы: — Не в капусте. В банке доноров. Хрюкнув, Даша неловко поинтересовалась: — А что, с живым мужчиной, м-м-м... никак нельзя было? — Напрасно иронизируешь. — Голос звучал напряженно, но ровно. — Ребенок — это слишком серьезно, чтобы доверить такое дело первому встречному. — Первому встречному?! — вырвался невольный крик. — Что ты такое говоришь? Дети — это прежде всего плоды любви-. — Плоды любви — это прежде всего целый букет половых инфекций, — сухо отрезала Паэгле. — А также генетические заболевания. У меня же слишком мало времени, чтобы экспериментировать над собственным организмом. Я хочу иметь троих детей, а это возможно только в том случае, если будет совпадать с моими рабочими планами и, разумеется, если дети не будут болеть. — Да как же дети могут не болеть?! — Я не имею в виду формирование иммунной системы. Детские болезни — явление естественное, и для этого существуют няни. Речь идет о патологии. То, что можно лечить всю жизнь и абсолютно безуспешно. У нас и так население генетически загрязнено. Генетически и гигиенически загрязненная пассажирка испытала приступ внутренней агрессии, а Юлька тем временем продолжала: — Болезни, от которых еще в недалеком прошлом люди погибали, теперь вылечиваются. Вернее, подлечиваются. Эти люди имеют потомство, естественно, еще более ослабленное и нездоровое, чем они сами. И так далее, по нарастающей. Не удивлюсь, если через пару сотен лет нашу планету сплошь заселят мутанты. — Так что же, теперь людей не лечить, что ли? — ворчливо осведомилась Даша, радуясь, однако, что сама она до столь радужной перспективы не доживет. Юлька пожала плечами: — Я бы запретила лечить определенный набор болезней. Или запретить после их лечения воспроизводство. «Воспроизводство»! — И сколько твоему Антошке лет? — Семь. — А что ты ему говоришь про отца? — Пока ничего. — Почему? — Он не спрашивает. — В голосе послышалась досада. — Наверное, еще не подошел возраст. — А о чем же он тогда спрашивает?