— Это, Толик, не жилец. Но дня три в больнице протянуть может. Надо успеть допросить. Услышав медицинский прогноз, Серомышина, Мамедов задергался, попытался встать, запричитал плаксиво: — В больница вези да? — Зачем тебе больница? — возразил Сыроежкин. — Я ведь сам доктор — хирург. Лечить тебя буду. Спрашивать буду. А ты отвечать правдиво, пока не выздоровеешь. Говори, сволочь, кто еще в доме есть? — В подвал иди, дед с бабкой там. В этот момент откуда — то снизу раздался стук и слабые голоса: — Помогите, люди. Здесь мы. — Серега, тащи сюда Семенова, пусть покажет, где тут подвал. Появившийся вскоре в комнате Сеня, здоровой не поврежденной рукой снял с пола коврик прикрывающий потайную дверь в подпол, оборудованную металлическим кольцом и задвижкой. Из подвала плача и завывая, первой вылезла Соловьева Валентина Андреевна. Увидев Серомышина, бросилась к нему обниматься: — Сергей Клавдиевич, спаситель мой. Не хочу жить в деревне, везите меня домой. — Отвезу Андреевна, выходите на улицу. Следом за Соловьевой из подвала общими усилиями был извлечен заросший седой бородой Пшенко Петр Михайлович, который, гремя костылями, также поспешил к выходу из дома. Оба заложника были целы и невредимы, причем Пшенко был настолько бодр, что, проходя мимо лежащего на полу раненого кавказца, с удовольствием плюнул в него и резво покинул помещение. Серомышин подошел к стонущему Мамедову: — Говорить будешь, Айваз? — В больницу отвези, да? — В больницу отвезу, если скажешь, кто вам звонил по телефону перед нашим приходом? — Кто звонил? Уролог звонил. Сказал стрэлять надо, бежать надо, мэнты идут. — Это кто Уролог? Велиев что-ли? — Какой Велиев? Мэнт ваш звонил. Жук. — Айваз я не понял, Уролог это Жук? — Да Жук. Он главный. Уролог кличка такой. Брат, в больница вези, да? Больно мне… Сыроежкин задумчиво почесав рукой затылок и обменявшись взглядами с Серомышиным, распорядился вынести раненого Мамедова на улицу. Докучаев и Семяненко вынесли Айваза из дома и положили его на снег. Сыроежкин также покинул дом, вышел на свежий воздух и, вызывая по сотовому телефону скорую помощь, отправился к служебному Форду, чтобы связаться по рации с оперативной группой Кировского ГОВД. Предстояла большая работа по осмотру места происшествия с подключением прокуратуры области. За удаляющимся Сыроежкиным в сторону милицейских машин мелкими шажками семенила Соловьева и ковылял Пшенко, стремившиеся поскорее покинуть опасное место. В десятом часу утра начался поздний зимний рассвет. Около поврежденного дома, привлеченные шумом выстрелов и взрыва постепенно собирались местные жители пенсионного возраста. Испуганно выглядывая кучками из-за деревьев, древние старушки вспоминали, что посление бои такого масштаба были в поселке в январе 1944 года. Прибежавшая Валя Воробьева на уцелевшем крыльце домика среди кучи стрелянных гильз перевязывала раненую руку Сени Семенова. Серомышин бегло осмотрев помещения взятого штурмом дома, вернулся в комнату из которой был вынесен Мамедов, где заметил Вову Загуляева, который находился уже рядом с лежащим на полу пистолетом ТТ и протягивал к нему свои руки. — Убери ручонки, Вова. Оставь оружие в покое. На нем пальчики для экспертов. — Хороший пистолетик, Сергей Клавдиевич, мощный. Не то что ваш ментовский Макаров. — Хороший да не твой, я надеюсь. И крови на нем немеряно. Скажи лучше, зачем ты мне сказки рассказывал про Сеню Уролога. Слышал, что Мамедов сказал? — Слышал. Они, Сергей Клавдиевич, все Урологи. И Сеня и Жук. Это же одна банда. Только Жук у них главный Уролог. А над главным есть еще главнее. Вы Сеню не отпускайте. Его арестовать надо и попытать хорошенько — куда доллары спрятал. — Попытаю и Сеню и тебя. — Я то что? — Откуда у тебя граната? Откуда пулемет у Тозика и Айваза? Не ты ли им продал, любитель оружия хренов? — Обижаете…, — надул было губы Загуляев, но вздрогнув замолчал. На улице раздались два пистолетных выстрела. Дико закичал раненый Мамедов. Серомышин выскочил на крыльцо дома. С воем разбегались во все стороны любопытные старушки. Мамедов лежавший у стены дома в ожидании скорой помощи, уже не кричал, а, уронив на бок голову, смотрел безжизненными глазами в сторону леса. В груди мертвеца кровоточили два входных пулевых отверстия. — Застрелился что-ли? — спросил Серомышин у сидящего на корточках перепуганного Семяненко. — Чаго там застрелился! Из леса стреляли. Докучаев туда побежал, сейчас все разузнает. — А ты чего не побежал? Сидишь тут на четвереньках… — А то же чаго и ты… Мне до пенсии осталось меньше чем Докучаеву и две девки растут. Как бы опять отттуда не пальнули. Через несколько минут томительного ожидания со стороны леса появился силуэт Докучаева. С другой стороны, от служебных автомашин прибежал Сыроежкин и, уставившись на труп Мамедова, слушал рассказ запыхавшегося Докучаева: — Дорога там за деревьями. И один человек рядом крутился, которого Загуляев видел. Он и стрелял. Потом сел в машину и уехал. Вот, смотрите, в снегу нашел, метров семьдесят отсюда у березы лежали, — Докучаев раскрыл ладонь и показал собравшимся две медные гильзы. — Тепленькие еще. — От пистолета Макарова, — заключил Сыроежкин, осмотрев находку. — Ваш ментовский пистолетик стрелял, — оживился вездесущий Загуляев как всегда выглядывающий из-за плеча Серомышина. — Помолчи, Вова. Ты на плечах у Серомышина как верный попугай капитана Немо каркаешь всякую чушь, — сердился Сыроежкин. — Этих пистолетов по стране гуляет как сучек бездомных. Докучаев, с чего ты решил что там на дороге у леса только один человек был? Может двое? Может с двух пистолетов стреляли? — С одного стреляли. Один человек. Следы на снегу одного человека. Размер обуви примерно сорок первый. Хочешь сам сходи туда посмотри. — Схожу обязательно. Все лично осмотрю. А что за машина там была, не заметил? — Ухала быстро. Толком не разглядел. На иномарку похожа. Вроде как Опель старой модели. Но не уверен. — А я уверен. Опель Рекорд это был, — заявил Загуляев. — Так может догоним гада? — предложил Серомышин. — Теперь уже не догонишь, — засомневался Докучаев. План перехват неплохо бы ввести. — Это в первую очередь, — доставая телефон решил Сыроежкин. — Семяненко, звони в Кировский горотдел. Пусть дороги перекроют. Где у нас Семенов? — Здесь я, — отозвался сидящий на крыльце разбитого дома Сеня уже перевязанный и укутанный Воробьевой в невесть откуда взявшееся одеяло. — Это ты нам операцию сорвал. — Чего я вам сорвал? Наоборот. Все бандиты убиты. Заложники особождены. Вы меня к ордену должны представить. — Представлю я тебя к ордену Сутулова, — горячился Сыроежкин, осматривая собравшихся и ища виноватых. — Единственный свидетель убит неизвестно кем. Это еще одно нераскрытое убийство. Хорошо хоть не в Купчино, не на нашей территории. И кто такой Уролог — организатор этого бедлама совершенно непонятно. — Чего тут понимать? Жук ваш и есть Уролог, — с уверенностью произнес Загуляев. — Главарь вашей ментовской мафии. А Сеня у них в подручных ходит. — Вова, подозревать сотрудников милиции в таких преступлениях могут только два человека: я и прокурор — со злостью ответил Сыроежкин. — Ты, Вова — мелкая уголовная сошка с карманами полными гранат, молчи лучше пока голову тебе кто-нибудь не оторвал. Семенов услышав эти, справедливые, по его мнению, слова одобрительно закивал головой. — Не ругайся на него, Толик, — вступился за Вову Серомышин. — Он же помочь хочет. И, между прочим, Жук на работу ездит на Опеле — Рекорде. Да и стреляет метко. Я с ним на стрельбы ездил. Отменный стрелок. — Да? — спросил сам себя, почесывая лоб Сыроежкин. В деревне засверкали проблесковые маячки оперативных машин. Перед поврежденным домом появились два милицейских Уазика, служебная Газель криминалистической службы и машина скорой помощи. Участники сражения пошли навстречу коллегам. Снова появились местные жители. Самые бойкие бабки уже окружили медицинский автомобиль и выпрашивали валокордин. На горизонте зимнего неба среди снежных облаков неожиданно появился ослепительно синий просвет, и выглянувшее яркое январское солнце осветило место происшествия. Оперативные службы приступили к работе. Глава тринадцатая Заключительная В десять часов утра следующего дня, Сыроежкин и Серомышин с интересом рассматривали припорошенный снегом Опель — Рекорд, стоявший у окон дежурной части 101 отдела милиции. Из дверей отдела выглянул сердитый Жук. — Чего уставились на мою машину? Купить хотите? — Хотим Вадик, — ответил Серомышин. — А не продается! Серега, иди на совещание. Начальник тебя ждет. Вставит тебе сейчас за вчерашний прогул. И поделом. — А ты, Вадюша, вчера где был? — хитро прищурив глаза, спросил Сыроежкин. — А это не твое дело, во — первых. Выходной я был после вчерашнего суточного дежурства, во — вторых. И в — третьих, чего ты такой любопытный, Толик? — Да я вот смотрю у тебя обувка-то 41 размера, никак будет? Жук задумчиво осмотрел свои туфли, зло ответил: