Нака все не уходила. Напротив, она развела бурную деятельность: в ее руках мелькали проводки, какие-то приборчики, изолента, она вскрыла терминал, орудовала в нем инструментами, как хирург оперирующий брюшину пациента. Молчанов никогда не оказывался в столь нелепой ситуации. Задыхаясь от жары, он сидел в скафандре в полуметре от Наки уже сорок минут (или больше?), словно шпион в окопе. А ему еще требовалось закончить дела в лаборатории — проверить крепление приборов и грузов, чтобы они не пустились в пляс, когда корабль начнет набирать скорость. Наконец, Нака закончила с терминалом, прикрутила его обратно и улетела. Молчанов выбрался из скафандра, словно из газовой камеры. Он хватал ртом прохладный воздух и не мог надышаться. В голове все плыло, мокрое от пота тело чесалось, капельки открывались от него и летали по модулю. Молчанов схватил спецкостюм и принялся обтирать себя им, словно полотенцем. Нака вернулась в модуль. — Андрея-сан. Она вскрикнула и обеими ладонями прикрыла рот. — Эм, привет, — сказал он первое, что пришло в голову. Молчанов был полуголый, с растрепанными мокрыми волосами, слипшимся в бараньи рога. Путей выкрутиться у него не оставалось. Неловкое молчание длилось невыносимо долго. Нака перевела взгляд на скафандр Молчанова раскрытый на распашку. — Вы все время были… — произнесла она сквозь зубы. — Вы видели… Я же тут… Глаза девушки взорвались краснотой. От стыда она чуть не разрыдалась. — Это не то, что ты думаешь, — Молчанов приблизился к ней. Ее взгляд упал ему на трусы. Она зажмурилась и, резко отвернувшись, стукнулась лбом о ближайший скафандр. Молчанов быстро натянул спецкостюм на мокрое тело. Самый отъявленный вояка в армии делает это медленней. — Ты не ушиблась? — спросил он. Она потирала ладонью лоб и не решалась обернуться. Ее трясло, будто облитую ледяной водой. — Я был занят ремонтом скафандра и не заметил, как ты прилетела. Прости, я не хотел тебя напугать. — Почему вы не сказали? Молчанов пожал плечами. — Просто мне очень понравилось, как ты поешь, — выговорил он. Она неконтролируемо хохотнула и тут же поежилась. Слезы выплеснулись из ее глаз, но это не были слезы обиды. — У тебя талант, точно говорю, — подхватил Молчанов. — Я ничего подобного в жизни не слышал. Нака повернулась, но голову не поднимала. — Вы это специально, чтобы меня успокоить. Молчанов закатил глаза, выпрямился и запел: — На-на-наааа. Ла-лаааА. Он пытался воспроизвести нотки мелодии ее песни. Вышло у него это абсолютно ужасно, впрочем, как и должно быть у человека, обделенного слухом и голосом. Нака не смогла долго сдерживаться и улыбнулась, а когда Молчанов перешел на фальцет расхохоталась. Он закончил и поклонился на пример японского самурая. Нака еще какое-то время нервно хихикала. Она уже смогла на некоторое время задерживать взгляд на Молчанове, хотя в глаза смотреть так и не решалась. Она указала пальцем на терминал. Молчанов проследил за направлением. Слева от терминала на липучке висел модуль-компьютер. Молчанов отцепил его и вернул ей. — Мне пора, командир ждет, — сказала она. — Мне тоже, — сказал Молчанов. — Пообещайте, что никому не расскажите об этом, — ее голос опять задрожал. Молчанов изобразил будто застегивает рот на молнию. — А ты пообещай, что больше не будешь зарывать в себе такой талант. Она кивнула и улетела. Молчанов конечно лукавил. Он знал о ее пристрастии к пению из личного дела. В детстве она посещала музыкальную школу в Токио где была лучшей ученицей. Преподаватели прочили ей эстрадное будущее, но девочка все больше тянулась не к развитию вокала, а к многотонным железякам, рычащим огнем. Отец Наки — известный конструктор погиб под завалами после бомбардировки вместе с разработанным им реактором. Матери удалось вывести дочь с потоком беженцев в США. На новом месте им пришлось трудно. Чтобы не умереть с голоду мать скиталась с дочкой по стране, работая то уборщицей, то сиделкой. Нака помогала матери как могла, а когда та заболела девочке пришлось взвалить на себя не только уход за матерью, но и поиск пропитания. После смерти матери до попадания в группу Террос доктора Ричарда Патела следы Наки теряются. Сама она не любила комментировать этот период жизни, ссылаясь на то, что он был тяжелым. Известно, что увлечение фотографией помогло ей зарабатывать небольшие деньги за съемки пейзажей и животных по заказу географического портала в Сети. Позднее она тренировалась в составе первого марсианского экипажа пока не покинула его при странных обстоятельствах. Поговаривали, что Ричард Пател выгнал ее, хотя она утверждала, что ушла сама. Мир так бы и не услышал никогда о скромной японской девушке Наке Миуре, если бы не трагическая случайность. Чарли Хэнлон, отобранный на место второго пилота путем голосования пользователей, за неделю до старта разбился насмерть на своем электрокаре. Нака была одним из десятка дублеров, но, неожиданно для всех выбор пал именно на нее. Так никому неизвестная девочка вдруг очутилась посреди информационного шума, к которому была совершенно не готова. Молчанов покинул модуль и столкнулся лицом к лицу с командиром Стивенсоном. Тот внимательно осмотрел Молчанова, затем перевел взгляд на шлюзовой модуль. — Ты провел там почти три часа. Почему? Стивенсон должно быть проверил перемещения Молчанова по датчику на запястье. Но зачем? — Тестировал скафандры, — быстро ответил Молчанов. Стивенсон переменился в лице. — Ты вскрывал их? — Да, сэр. — Кто сказал тебе это сделать? Молчанов несколько секунд собирался с мыслями. — Никто. Просто решил убедиться, что все порядке перед стартом. — Скафандры протестированы на Земле и опломбированы. Это написано в своде правил безопасности полетов. Доступ к скафандру должен иметь только владелец. — Я не подумал, сэр. — Ты осознаешь последствия своего поступка? Скафандры — это очень сложное оборудование. Сотни людей работали над их подготовкой, они соблюли все процедуры, а ты их нарушил. Как мы теперь можем гарантировать, что скафандры работоспособны? — Я все проверил. Они полностью работоспособны. — Ты не слушал меня. — Простите, сэр. Я… Стивенсон сверлил Молчанова взглядом и ему стало не по себе. — …мне нечего сказать с свое оправдание. — Если хочешь помочь, то должен непременно сообщить мне. Ты не имеешь права заниматься не свойственной тебе работой без моего одобрения. — Да, сэр. Я обещаю, такого больше не повториться. Стивенсон отлетел в сторону, затем обернулся. — Я обязан сообщить об этом инциденте в ЦУП. Подготовь все то, что ты мне сейчас сказал в письменном виде. — Да, сэр. Члены экипажа заняли места в креслах посадочного челнока. В случае неудачного пуска реактора, челнок должен был отделиться от корабля и вернуть экипаж на Землю. «Прайм-1479, это ЦУП. Все готово к запуску. Запуск подтверждаем» — Вперед к звездам, — Покровский выставил руку перед собой. — Предупреждаю, старт с Земли покажется вам пешей прогулкой, господа. Летописец, ты приготовил блевательный пакет? Нака поочередно проверяла крепления каждого члена экипажа. Когда она была рядом с Молчановым, на ее лице мельком отразилась улыбка, предназначенная только ему. Молчанов никак не отреагировал. Нака это заметила, и улыбка так же быстро исчезла с ее лица. Подготовка к запуску затянулась, в ЦУПе нервничали. Командира Стивенсона, кажется, это совершенно не волновала, он действовал по инструкции и, если что-то шло не так начинал все процедуры заново. Наке он не очень-то доверял. Возможно тому виной была смерть Чарли Хэнлона. Скотт и Чарли были друзьями, вместе служили в ВВС. Возможно то, что его место заняла Нака Миура злило командира. Реактор постепенно наращивал мощность. Скорость быстро росла, вжимая членов экипажа в кресла. Запуск прошел штатно, без сучка и задоринки. Мир ликовал, отовсюду сыпались поздравления. На связь выходили какие-то люди — звезды, политики, большинство их них Молчанов не знал. Каждый болтал о мужестве, далее следовали несколько фраз о важности миссии и их личном вкладе — ничего интересного. Нужно отдать должное командиру Стивенсону. Его сознание будто разделилось надвое, одна часть внимательно отслеживала происходящее на корабле, другая отвечала однотипными фразами вроде: «Спасибо, мы вам очень признательны» или «Мы вас не подведем». Рекорд скорости установили на третьем часу. Спустя еще десять члены экипажа смогли покинуть кресла. Основной этап разгона был завершен. Корабль покинул околоземную орбиту и вышел на курс к Марсу. — В течение ближайших двух недель реактор будет работать на полную мощность чтобы двигатель нарастил запланированную скорость. После реактор перейдет в режим экономного расхода исключительно для обеспечения корабля электроэнергией. Всем спасибо за работу, — подытожил командир Стивенсон. Нака, Молчанов, доктор Пател похлопали в ладоши, Покровский присоединился последним, но хлопал громче всех. Стивенсон кивнул и покинул модуль, не дождавшись окончания аплодисментов. В ту ночь Молчанов спал крепко. Ему снилось, что он на небольшой лодке спасался от мощной воронки, создаваемой огромным водопадом. Как бы он не старался грести веслами, его затягивало в водную пучину. На утро ему так и не удалось вспомнить, спасся он или нет.