— Предатель, — выпалил Покровский. — Бортинженер Покровский я не сообщу об этом инциденте в ЦУП если вы сию минуту прекратите это. Они еще смотрели друг на друга какое-то время. Покровский поднял руку ко лбу и с пренебрежением на лице отдал честь. — Так точно, командир. Покровский покинул модуль. Стивенсон проводил его взглядом и обратился к Молчанову: — Проведи с ним пару сеансов. Я хочу видеть отчет о его психическом состоянии. По спине Молчанова пробежал холодок. * * * Макс налил кофе и осмотрел помещение буфета. С тех пор как он уехал ничего не изменилось, впрочем, как и за прошедшие лет тридцать. Именно столько помещения ЦУПа не видели ремонта. Странно все это. Макс затратил кучу времени и нервов чтобы сбежать, обещал никогда не возвращаться, крестил сердце и клялся всем богам, и вот он снова здесь. Те же завистливые лица, сломанный кофейный аппарат, запах свежих булочек с расплавленным сахаром и, вопреки ожиданиям, странное и пугающее чувство удовлетворения. Вошел Игорь Павлов. Они обнялись. Рукопожатие у друга как всегда — с отдачей стальных тисков. — Еще подрос дядя Степа? — спросил Макс, слегка подтолкнув Игоря лбом в плечо. Выше Макс не доставал даже на цыпочках. — Коротышкам видней, — ответил Игорь. Они рассмеялись. — Теперь ясно почему ты любишь пышечек. У худой от твоего шлепка по заднице кости треснут, — сказал Макс. — Худыми только рельсы подпирать. В голосе Игоря прозвучала обида. Макс рассказал ему о своем путешествии из США, о том, как бесконечно глядел в окно электропоезда, а снаружи весь мир сливался в исполосованную статическую картинку, и как у него затекла спина от неудобного кресла. — У меня бы поселился, матрас лишний есть, — сказал Игорь. — Мне твоего храпа в общаге хватило. — Это всяко лучше, чем жить с тараканами. А еще возле Свалки, там куча всяких ошивается. — Зато они не мешают спать и не разбрасывают тряпье по полу, а по утрам не ищут в нем свежую рубашку. Игорь фыркнул. Снаружи солнце клонилось к закату, а Макс только уплетал утренний завтрак. Иногда ему казалось, что, придя на работу он поднимается на борт Прайма-1479. Он представлял, как парит в невесомости, как наблюдает за звездами в куполе, или дискутирует с Бальтазаром во время прямых эфиров. Макс предлагал свою кандидатуру в экипаж, но НАСА, выписало ему отворот поворот. Американский народ не простил бы Национальное Космическое Агентство за выбор русского на квоту американца. — Не ожидал, что ты так быстро вернешься, — сказал Игорь. — Жду не дождусь чтобы свалить обратно в Хьюстон. — Как там обстановка у янки? Макс ухмыльнулся и покивал. — Там все супер. Не успеваем расходовать бюджет. Оборудование новейшее, сотня глаз в небо круглосуточно. — Класс, — с сожалением протянул Игорь. — У нас по-старому, если бы не миссия, все бы под нож пошли. Ну ничего, как только нас попрут, в НАСА пойдем. У нас там теперь свой парень есть. Игорь подмигнул. Макс ответил тем же. — Что думаешь по поводу произошедшего там? — Игорь указал глазами в потолок. — А что там? Игорь осмотрелся и заговорил шепотом. — Говорят, бунт был. Дядя Ваня схлестнулся с командиром. Они подрались, еле разняли. Ну и сам понимаешь, решили никому не рассказывать на Землю, чтобы не отстранили. — Если они решили не рассказывать, откуда слухи? Игорь пожал плечами и продолжил шепотом. — Дядь Вань еще на Земле говорил, что сожрет янки. А он если сказал, то сделает. — Это отец тебе рассказал- спросил Макс. Игорь кивнул. — Я думал они давно не общаются. Игорь скептически махнул рукой. — Они всю жизнь так. Поругались, разошлись. Встретились через год, бухнули и снова друзья. Они трансляции хоккея вместе смотрят. — Твой отец же за синих болеет. Я помню у тебя дома все в постерах завешено было. Игорь поджал губы, забегал глазами по сторонам. Он делал так всегда, когда не хотел что-то рассказывать. Макс несколько раз кивнул в его сторону и для верности пихнул ногой под столом. — Только никому, — Игорь пригрозил ему пальцем. Макс провел пальцем по шее, затем высунул язык и притворился мертвецом. — В красных у дядь Вани сын играет. Внебрачный он, ну фамилия другая. Дядя Ваня знал о нем, но не признавал, говорил, что не его, алименты не платил, забил в общем. Да и какой из него отец, с его то характером. А потом увидел сына на корте, ну и что ты думаешь — копия, такая же отвратная треугольная ямочка на подбородке, голова квадратная. Короче, дядя Ваня стал сам не свой. Просил сына о встрече, а тот в отказ. Мамка ему наговорила, что батя кинул их, а у того обида, сам понимаешь. Мамка одна растила, померла пару лет назад. Ходил Дяда Ваня в общем на матчи, караулил парня. Как-то раз пробрался в раздевалку, его охрана поймала и вывела. Толпой отметелили, но двоим он хорошо вмазал. Доступ на матчи ему запретили. Теперь вот трансляции — единственная возможность для него сына видеть. Да и не любил он спорт толком никогда. Был бы сын футболистом дядя Ваня бы футбол полюбил. Батя говорит, что в экипаж он пошел чтобы статус получить, сделать что-то показное, ну чтобы броню сына продавить. — А я думал, у меня плохие отношения с отцом, — сказал Макс. Они помолчали. Макс задумался. — Лучше бы твой дядя Ваня на Земле остался. Не хватало там еще его гордыни. Игорь качнул головой и скривил лицо. — Представь, ты бы полетел на Марс без возможности высадиться… Что может быть позорней чалиться на орбите пока другие внизу? — Он сам согласился. — Ну и наивный ты, Макс, — заголосил Игорь. — Свой шанс нужно до последнего использовать. Макс придвинулся к нему. — Знаешь, чем НАСА отличается от вас? — И чем же? — Там все по правилам. Мы думаем только о качестве конечного результата. А вы ищете обходные пути и как бы их красиво нарушить. Игорь собирался ответить и даже успел раскрыть рот. Макс сделал защитный жесть руками, показав, что не собирается дальше спорить. Макс давно понимал, что проблем стоило ожидать — набрали кого попало в экипаж: недалёкий командир солдафон, ученый алкоголик, лабораторная крыса, девочка божий одуванчик, ну и русский Ваня со справкой из психушки. Будь Макс на борту, то навел бы порядок раз и навсегда. — Теперь ясно почему Маккензи третий день на совещаниях пропадает. Приходит, орет пуще прежнего, — рассуждал Макс. — И на тебя? — Зубы сломает. Я без пяти минут начальник управления полетами. — Так тебя можно поздравить? — Рано еще. — Тогда с чего бы тебе… — А с того, что я делаю работу лучше остальных. Маккензи теперь директор, а других кандидатов на бывшее местоу него нет. Не Бруно же он назначит. — Аааа, толстяк то тот вообще странный, вечно шарахается собственной тени. Напоминает мне Головкина Петю, помнишь его?