Покровский взял в руки модуль-компьютер. — Сейчас запустим и посмотрим, как отмытая девка поскачет, — Покровский улыбнулся, затем взглянул на Молчанова. — Не бабахнет, не ссы. Генератор загудел. Покровский кивнул. — Теперь вибрация в норме, — он положил руку на корпус. — Переключение питания с батарей произойдет за одну сотую миллисекунды, никто ничего не заметит, — он нажал кнопку. — Вот и все. Генератор вновь взвалил на себя обязанность превращать энергию реактора в электричество. Молчанов помог собрать инструменты обратно в ящик. — Ты смурной какой-то, — сказал Покровский. — Не много устал. Покровский заговорил игривым голосом: — Я знаю, чего тебе не хватает, — он покивал. — Бабы. Молчанов натянул улыбку. Покровский широким жестом руки обвел модуль. — А что, космонавты не люди? Работа, конечно, отвлекает. А вечером? Ужас как охото, хоть изрыгайся. Так гляди доведет тоска мужика и на косоглазенькую начнешь засматриваться, — Покровский усмехнулся и покосился на Молчанова. — Да, ладно только не говори, что не думал о том, чтобы с ней того, а? Покровский постучал кулаком о ладонь. Молчанов пожал плечами. — Не, ну не поверю, — удивился Покровский. — Она хоть и доска кривоногая, да в голодный год и такая сойдет. Это на бумаге мы тут коллеги, в глаза говорим о вежливости и все такое, но я тебе точно говорю, что кэп и док, в запертых то каютках об одном и том же думают, да мечтают, чтобы марсианки симпатичными оказались, — Покровский погрозил Молчанову отверткой. — Не нужно стесняться желаний. Скажу тебе по секрету, в невесомости это дело совсем по-другому ощущается. — Для сброса напряжения есть видеофайлы на сервере, — сказал Молчанов. Покровский отмахнулся. — Я нее… с этим делом в подростковом завязал. А то руки точность растеряют. Покровский рассмеялся и продемонстрировал пятерню. Кожа на ладони была исполосована, фаланги пальцев покрывали слои огрубевшей кожи почти коричневого оттенка. — Ты спишь на ходу, летописец. Тебе еще песок марсианский проминать, — сказал Покровский и просигналил прощальный жест отверткой. — Иди, отдыхай. Я тут закончу. Молчанов оставался на месте. Покровский взглянул на него выжидающе. — Мне все же нужно написать что-нибудь в отчет. Покровский вздохнул и посмотрел на Молчанова умоляющим взглядом. Лицо у него было вымазано в грязи полосками толщиной с палец. Одна вертикально на щеке, другая через все лицо по диагонали. — У меня и так взысканий хватает. А тут еще тренировки эти. Сам подумай, ну зачем они мне вообще? Я же не высаживаюсь вовсе. — Ты в резерве на случай непредвиденной замены. — Ай, да брось, — Покровский взмахнул рукой, его глаза, вдруг покраснели и он продолжил абсолютно серьезно. — Думаешь мне это нужно? Бегать там с вами в песках. Мое место здесь. Следить за тем чтобы вы добрались в целости и сохранности, а потом вернулись домой. Ну и иногда роботов ваших ремонтировать. Молчанов взглянул на него круглыми глазами. Покровский улыбнулся одной половинкой лица и кивнул. Они помолчали. — Я могу написать, что ты посещал тренировки, — сказал Молчанов. Покровский навострился. — Это круто, летописец. Я тебе признателен, потом за троих отпахаю, обещаю. — Это нужно не мне, а тебе, — сказал Молчанов. Покровский отдал ему честь грязной ладошкой. — Вот что значит наш менталитет, русская взаимовыручка. Это у Янки все, как у компьютеров. У нас же душа. Помнишь? — Кстати, ты оставил свой браслет в тренировочном, — сказал Молчанов. Покровский посмотрел на пустое запястье. — То-то чувствую чего-то не хватает. Видимо, слетел, когда пол по ногам с непривычки стуканул. Меня так замотало, хватался за все вокруг, как пьяная балерина. — Я оставил на столе, рядом с аптечкой. — Обязательно заберу как закончу, спасибо. Молчанов вернулся в каюту. На глаза надавили сонные гирьки. Он втиснулся в спальный мешок, в нем было тепло и уютно. Каюта за последние недели вызывала все больше приятных чувств, сюда хотелось возвращаться в конце рабочего дня, здесь в окружении знакомых и дорогих предметов можно было хоть на мгновение почувствовать себя дома. Какой черт дернул его предложить Покровскому «выход»? Молчанов нарушил тем самым несколько инструкций. Покровский был прав — он на острие ножа. Не секрет, что слухи о его стычке с командиром доползли до ЦУПа. Говорят, Константин Александрович был очень недоволен. Он, конечно, своих не бросает, но до поры до времени, пока эти свои выполняют то, что он от них требует. Отписка Молчанова в Комитет по здоровью не стала бы последней каплей, но увесистым пинком в хрупкую стену терпения Ворошилова безусловно. Омар Дюпре умел доставать даже самых терпеливых. В худшем случае Покровского могли лишить звания и полномочий, но тогда его обязанности распределят между другими членами экипажа. А лишнюю работы Молчанов взваливать на себя не готов, кроме того Покровский будет постоянно маячить перед носом. Быть последним плотником, вбившим гвоздь Молчанов не собирался. Он заполнил несуществующие результаты тренировок Покровского и нажал кнопку «отправить». В эту ночь ему ничего не приснилось. * * * Приготовления к празднованию дня рождения командира Стивенсона проводились в строжайшей секретности. Идея и организация исходила от Наки. Молчанов вызвался помочь. Хотя Ричард Пател и пообещал задержать Стивенсона в лаборатории, командир мог появиться в главном модуле в любую минуту. Для празднования Молчанов предложил старый российский модуль Звезда, который нынче использовался под склад. Переднюю часть освободили от грузов. Здесь обнаружилась отличная площадка для праздничного стола, как и сам стол за которым принимали пищу российские экипажи МКС много лет назад. Молчанов принес свежей зелени. Из запасов достали двойную норму мясных консервов, а еще рыбных, овощное рагу, икру, креветки и фрукты. На стену повесили поздравительную надпись, а вокруг закрепили зеленые воздушные шарики Когда все было готово, Ричард Пател пригласил Стивенсона в грузовой модуль под надуманным предлогом. «С днем рождения Скотт Стивенсон», — гласила надпись на стене. Молчанов, Нака и Ричард Пател в один голос поздравили именинника и похлопали в ладоши. Командир Стивенсон какое-то время растеряно осматривал праздничный закуток, затем поблагодарил присутствующих. — То-то вы мне не давали сегодня отдышаться, Ричард. Доктор Пател пожал плечами, будто не понимал, о чем речь. Молчанов протянул командиру Стивенсону пластиковый пакет с трубочкой. Содержимое напоминало шампанское и пузырилось. Командир Стивенсон поднял «бокал» и долго молчал, подбирая слова: — Я не очень люблю отмечать день рождения. Эм… — он прервался. — Но все равно спасибо вам за это, — он с умилением осмотрел шарики, приклеенные к потолку. — Я не знаю, что и сказать. Я тронут. Присутствующие чокнулись и насладились холодным лимонадом. — В такой повод бы коньяку, — пожаловался Молчанов. — Только через мой труп, — сказал командир Стивенсон. Все рассмеялись. — Ну, а теперь время подарков, — воскликнула Нака. Она протянула командиру ярко-красную коробочку с ленточкой. Стивенсон взял ее с недоверием и легким смущением. Он открывал коробку аккуратно, чтобы ошметки пленки не разлетались. Внутри лежала деревянная фигурка зверька — известного мультипликационного персонажа, одетого в костюм с шикарным галстуком во всю грудь. Стивенсон бережно погладил фигурку по оттопыренным ушкам. Ричард Пател, как и Молчанов покосились на игрушку в легком недоумении. — Это любимый мультфильм Эмили. Младшей дочери. Ричард Пател с пониманием кивнул. — Как-то на день рождения я подарил ей такого же, только плюшевого. Она везде таскала его с собой. Он весь изорвался, внутренности торчали наружу, но Эмели не позволяла его выбросить. Мы купили набор для шиться, и она штопала дырки. Каждый раз плакала — думала, что делает ему больно, — он улыбнулся и вздохнул с тоской. Нет, это говорила не бездумная машина с голосом Скотта Стивенсона, это был настоящий человек. Повисло молчание. — Доктор Пател, как продвигаются ваши эксперименты? — решил разрядить обстановку Молчанов.