Нака попыталась увезти челнок в сторону. Он сделал кульбит. Произошел оглушительный удар. Батуты окутали челнок по периметру, словно толстая крокодилья кожа. Через секунду они рухнули на поверхность; подлетели, словно мяч и снова упали. Подпрыгивая, челнок катился по камням и песку. Приборы искрили, сигнализация задыхалась от крика. Голоса людей постепенно затихали. Челнок врезался носом в песок. Еще удар… Стало совсем тихо. * * * Молчанов пришел в себя, в голове все шло ходуном. Вокруг дымно. Сверкали открытые языки пламени. — Кто-нибудь слышит меня?! Никто не отвечал. — Нака? Командир? Пожар! Тишина. Пламя разрасталось, начинаясь где-то наверху, и скользило по проводке к панели управления. Если баки с горючим при падении дали течь, челнок совсем скоро станет частью марсианской пыли. Молчанов отстегнул ремни, приподнялся. Ноги уверенно стояли на полу. Гравитация… Они на поверхности! Молчанов попытался протиснуться между сидением и баками с горючим к выходному люку. Расстояние между ними было слишком маленьким. Он отстегнул ранец с кислородными баллонами. Молчанов пробрался на карачках к люку. Нащупав ручку, он дернул и надавил на люк. Ничего не произошло. Люк деформировался при падении. Руками его не вскрыть. Огонь распространялся. Молчанов дотянулся до панели приборов и сбил руками часть пламени, которое уже подбиралось к Покровскому. Остальное потушить ему ее по зубам. И если он не откроет люк, они все сгорят заживо. Покровский лежал без движения. Позади него в ящике хранился пистолет. Молчанов перекинулся через командира, открыл крышку ящика и сжал рукоять оружия. Покровский резко схватил его за руку. Молчанов рванул на себя, Покровский держал намертво. Глаза его были кроваво-красными, зрачки сузились до размера горошин. — Пожар! — заорал Молчанов. Покровский не слышал его. Он даже не оглядывался по сторонам. Молчанов вырвался. Из-за дыма почти ничего не видно. Он прицелился наугад и выстрелил. Пуля выбила из иллюминатора осколок стекла с грецкий орех. Само стекло устояло. Он сделал еще несколько выстрелов. Затем приподнялся, схватил пистолет за дуло и принялся стучать по иллюминатору рукояткой, словно молотком. Стекло, изъеденное трещинами, подобно березовой коре, продавилось и через мгновение выстрелило наружу. Резкий поток воздуха с дымом устремился из челнока. Огонь моментально погас. Во рту стоял острый привкус горечи. Кислород в его скафандре на исходе. Молчанов упал на спину. Тело онемело, тошнота прекратилась, как и другие сигналы от внутренних органов. Он чувствовал, как проваливается в сон. Вокруг кто-то ходил, его шевелили из стороны в сторону. Сознание балансировало на грани. Внезапно в легкие поступил поток свежего воздуха. Молчанов задышал быстро и глубоко. На какой-то миг он лишился сознания, но оно быстро вернулось. Предметы обретали четкие очертания. Над ним склонился силуэт с лицом Ричарда Патела. Доктор показал ему большой палец вверх. Молчанов показал жест в ответ. Вместе они помогли подняться с кресла Покровскому. Командир пришел в себя. — Кровь на лице, — сказал Молчанов, указывая на голову Покровского. Капли скатывались с его лба. — Обойдусь, — Покровский взмахнул рукой. Нака пришла в себя последней. Девушка повредила шею и не могла самостоятельно подняться. Для того, чтобы наложить ей бандаж требовалось снять шлем, а сначала нужно восстановить герметичность челнока. Вскрыть люк удалось только через несколько часов усилиями трех мужчин и специальной пилы. Снаружи их встретило белое с фиолетовым оттиском утреннее солнце. На горизонте возвышались высокие горы с острыми краями и гладкими, как лезвие ножа, обрывами. — Наверное, одну из этих сопок мы задели при посадке, — указал Покровский. Челнок лежал на боку, углубившись в песок на несколько метров. За ним тянулся глубокий ров с почерневшими краями. На ветру развивались лоскуты ткани батута. Челноку повезло попасть на узкую песчаную полоску. Если бы приземление состоялось на пятьдесят метров в сторону, челнок развалился бы на части о скальную породу. Солнце светило ярко, но совсем не согревало. Молчанов сделал несколько широких шагов по поверхности и огляделся на собственные следы. Ощущения сильно отличались от виртуальной симуляции и от тех, что он представлял последние месяцы, думая об этом мгновении каждый день. Почему-то оно казалось теперь каким-то обыденным. Молчанов опустился на колени и загреб ладонями непривычно легкую горсть песка. Подбросил ее в воздух. Мелкие песчинки превратились в серую дымку, их подхватил слабый ветерок и унес в неизвестность. Доктор Пател и Покровский сняли с челнока ровер. Рассчитанное на трех человек четырехколесное транспортное средство с широкой базой и массивными шинами почти не пострадало. Компьютер челнока сбоил из-за пожара, поэтому не удалось определить точное местонахождение. В одном была уверенность — они далеко от запланированного места высадки. — Должно быть мы здесь. Форма этой горной цепи совпадает, — доктор Пател указал точку на бумажной карте. — На двенадцать километров промахнулись. Доктор Пател поглядел в сторону горизонта. — Двадцать восемь километров до пещеры. Восемь если поедем напрямую через горную цепь. Покровский покосился на ровер. — Альпинизм как-нибудь в другой раз, док, поедем в объезд. Мы отправляемся сейчас. — Чтобы наложить Наке повязку мне потребуется час, — сказал Молчанов. — Хорошо. Ты останешься и присмотришь за ней, восстановишь связь и отправишь на Землю наши координаты. Покровский направился к роверу. Молчанов последовал за ним. — Я в команде первого контакта. — Правила изменились. — Если бы не я, мы бы все сгорели там, — выплевывал слова Молчанов. Доктор Пател погрузил баллоны с кислородом в ровер. — Экипаж благодарит тебя в моем лице. — Ты не можешь оставить меня здесь. — Еще как могу, летописец. Так надо. Покровский сел в ровер. Молчанов стоял рядом, наблюдая за доктором Пателом, который не без труда тоже погрузился в ровер. Покровский покрутил рулем и проверил электродвигатель на холостую. — Это абсолютно неприемлемо. Только я знаю, как вступить в контакт. — Когда мы вернемся челнок должен быть готов к экстренной эвакуации. — Я должен их увидеть. — Я сделаю для тебя пару снимков, — сказал Покровский, взмахнув фотоаппаратом Наки. Ровер резко сдал назад и остановился. Молчанов отпрыгнул. — Вот это вещь, — воскликнул Покровский. Высокие колеса пробуксовали, выбрасывая песок, и ровер помчался по сухой глади, подпрыгивая на каменных холмиках и быстро удаляясь. Молчанов бросился за ним. — Стой! Молчанов упал на колени и закричал, колошматя кулаками по песку пока ровер не скрылся за горизонтом. В следующий час Молчанов закрыл отверстие иллюминатора герметизированной тканью, а на место люка соорудил некое подобие мягкой двери. Потом накачал воздухом челнок до комфортного давления. Первым делом он снял собственный шлем. Убедившись в безопасности, он аккуратно снял шлем с Наки и прощупал ей шею. — У тебя растяжение мышц. Ничего страшного. Я наложу бандаж. Она взяла его за руку. — Спасибо, что остался. — Не за что. Закончив, он помог ей надеть шлем и подняться. — Лучше отдохни, — предложил Молчанов. — Я должна это увидеть. Нака долго была снаружи. Молчанов тем временем заменил сгоревшие блоки компьютера и вновь запустил его. Теперь он мог сойти и за бортинженера. Наку он нашел в сотне метров от челнока. Девушка сидела, свесив ноги с десятиметрового обрыва. Отсюда открывался прекрасный вид на однообразную светло-коричневую долину. Молчанов присел рядом. — Когда-то я также могла часами сидеть на обрыве большого каньона. Представляла, что это Марс. Забавно, как я старалась не обращать внимания на птиц и синее небо. — Здесь нет синего неба.