Кивок. – Сколько тебе лет? – Двадцать. – Где ты вырос? Качает головой – мол, не готов ответить. – Слушай, это ведь даже не личный вопрос! – говорю я. – Если бы ты знала ответ, ты поняла бы, что личный. Самсон прав: это будет непросто. Впрочем, я настырная. Мне надо победить любой ценой – иначе я вряд ли поступила бы в универ. – Сара говорит, ты будешь учиться в Военно-воздушной академии? – Да. – Почему? – Семейная традиция. – О! Лакомый кусочек. Значит, твой отец служил в военно-воздушных силах? – Да. И дед. – Тогда почему вы такие богатые? Военным не настолько хорошо платят. – Для некоторых людей почет важнее денег. – Ты сам хочешь стать военным или тебя заставили поступить в академию? – Сам хочу. – Это хорошо. Уж не знаю, течение виновато или Самсон, но мы оказались почти вплотную друг к другу. Моя правая нога у него между коленей, и я постоянно задеваю бедром его бедро – может быть, даже нарочно. Это бесконечно меня удивляет. Самсон явно не против. – Любимое животное? – спрашиваю я. – Кит. – Любимая еда? – Морепродукты. – Любимое занятие? – Плавание. Я смеюсь. – Типичные ответы пляжного бездельника. Так я ничего про тебя не узнаю. – Может, надо задавать другие вопросы? – ерничает он. Очередная трудная задачка. Мы испытующе смотрим друг на друга, пока я придумываю вопрос, на который действительно хочу узнать ответ. – Сара сказала, что ты не привык связывать себя отношениями. Встречаешься только с девушками, которые приезжают на выходные. Почему? Самсон не отвечает. Похоже, это тоже личное. – Ладно, поняла. Задам вопрос попроще. – Нет, я отвечу, – возражает Самсон. – Просто думаю как. – Он опускается в воду по подбородок. Я делаю то же самое. Мне нравится, что теперь мы можем смотреть только друг другу в глаза, не отвлекаясь ни на что иное. Жаль, в его взгляде невозможно ничего прочитать. – Мне трудно доверять людям. Не ожидала такого ответа. Думала, он скажет что-нибудь избитое: «Не хочу обязательств» или: «Люблю быть сам по себе», – в таком роде. – Почему? Тебе разбили сердце? Он поджимает губы и обдумывает мой вопрос. – Да. Вдребезги. Ее звали Дария. Неожиданный крошечный укол ревности. А ведь он всего лишь назвал имя девушки! Вроде бы надо спросить, что случилось, но я не хочу знать ответ. – Каково это? – Когда тебе разбивают сердце? Киваю. Он отбрасывает в сторону прибившиеся к нам водоросли. – Ты никогда не любила? Смеюсь. – Нет! Даже близко. Никого не любила – и меня никто не любил. – Почему? Тебя любили родители. Они тоже считаются. Снова качаю головой: даже если бы родители считались, мой ответ остался бы неизменным. С отцом я почти не знакома. Мать была неспособна любить. Отворачиваюсь и перевожу взгляд на воду. – У меня не такая семья, – говорю тихо. – Мало кому так «повезло» с матерью. По-моему, она меня даже не обнимала. Ни разу. – Снова смотрю ему в глаза. – Если подумать, меня вообще никто никогда не обнимал. – Разве так бывает? – Разумеется, я обнимала друзей при встрече или на прощание. Но меня никогда не… – …держали в объятиях? Киваю. – Да. Это выражение лучше подходит. Я не знаю, каково это, и даже пытаюсь избегать объятий. По-моему, это будет… ну, странно. – Смотря с кем обниматься. В горле застревает горький ком. Я с трудом проглатываю его и киваю. – Почему ты считаешь, что отец тебя не любит? Он, кажется, неплохой человек. – Он меня совсем не знает. Последний раз я его видела, когда мне было шестнадцать. Да я про тебя знаю больше, чем про него! – Про меня ты знаешь не очень много. – Вот именно. Я вновь поворачиваюсь к нему лицом. Самсон задевает коленом внутреннюю сторону моих бедер, и я радуюсь, что он видит только мое лицо, – тело сейчас целиком покрыто мурашками. – Не знал, что на свете есть люди, похожие на меня, – говорит он. – Думаешь, мы похожи? Хочу рассмеяться, но в его взгляде нет ни намека на юмор. – Думаю, у нас гораздо больше общего, чем ты полагаешь, Бейя. – Ты тоже один на всем белом свете, как я? Самсон, поджав губы, кивает. Видно, что он совершенно искренен и серьезен. Никогда бы не подумала, что у богача может быть такая же кошмарная жизнь, как у меня, и все же по его взгляду я вижу, что он не лукавит. У меня словно глаза открываются: все в Самсоне начинает казаться знакомым и родным.