Самсон молчит, но и не отказывается отвечать – ждет вопроса. – Ты на кого-то напал? – Нет. Ничего подобного. Ох, слава богу! Заметив мое облегчение, он отводит мои волосы за плечи и приникает губами ко лбу, а после поцелуя вновь прижимается ко мне головой. – Я все тебе расскажу накануне отъезда в колледж. – Если ты решил все рассказать, то почему не сделать этого прямо сейчас? – Потому что остаток лета я хочу провести с тобой. А если я тебе расскажу, ты вряд ли этого захочешь. Не представляю, что может начисто отбить мне охоту иметь с ним дело. Впрочем, сейчас лучше не настаивать. Иначе я сама же перенервничаю и все испорчу. Надо просто подождать. Такими темпами я выпытаю у него всю правду задолго до начала августа. А пока я киваю. Пора завершить откровенный разговор. Вчера Самсон проявил терпение, и сейчас я должна ответить ему по меньшей мере тем же. Самсон опять меня целует – быстро, на прощание. Я молча отхожу от него и иду к двери, потому что никакие слова сейчас не по силам моему бедному голосу. Если мне так трудно расставаться сегодня, страшно представить, что будет третьего августа! На улице уже поджидает Пи Джей. Пес спускается за мной по лестнице и идет к дому, не отставая ни на шаг. Когда я поднимаюсь на веранду, он укладывается на свою лежанку внизу. К счастью, в гостиной никого нет. Я запираю дверь и прокрадываюсь на второй этаж, но, прежде чем скрыться в своей комнате, кошусь на дверь Сары. Хочется рассказать ей про поцелуй. Это странное чувство – желание открыться другому человеку. Про Дакоту я не рассказывала даже Натали. Мне было слишком стыдно в таком признаваться. Тихонько стучу в дверь Сариной комнаты, боясь перебудить остальных. Сара не отвечает. Наверное, она еще на пляже. Я приоткрываю дверь, чтобы в этом убедиться, и тут же ее захлопываю. Сара с Маркусом лежат в кровати, он сверху. Они одеты, но все же я такого не ожидала. Отхожу от двери, а потом вспоминаю просьбу Сары о каком-нибудь намеке. Снова возвращаюсь в ее спальню. Они с Маркусом прекращают целоваться и смотрят на меня. Я подхожу к кровати и поднимаю руку. Сара со смехом бьет меня по ладони. – Так держать! – шепчет она мне вслед. 17 Последние несколько дней были самой благостной, самой безмятежной, лишенной всякого стресса порой в моей жизни. Похоже, рядом с Самсоном у меня в мозгу вырабатывается гормон, о существовании которого я раньше не догадывалась. Я больше не боюсь, что в любой момент могу сломаться. Наверняка дело тут не только в Самсоне, скорее – в комбинации всего, чего я была лишена. Уютный просторный дом, который не сжирают изнутри термиты. Трехразовое питание. Подруга, которая живет в комнате напротив. Океан. Рассветы. В моей жизни теперь даже слишком много хорошего. От такого передоза счастья потом жди ломки. Но, как сказала Сара, летом надо жить одним днем – сегодняшним. О болезненной части лета побеспокоюсь третьего августа. Самсон решил, что по утрам до моего балкона куда проще и безопаснее добираться по приставной лестнице. Я сижу на своем уже привычном месте и ем виноград из холодильника. Снаружи доносится какой-то шум. Мой самый любимый момент – когда голова Самсона возникает над перилами и он мне улыбается. Хотя наш вчерашний вечер, пожалуй, был даже лучше, чем эти совместные утра. Он все-таки уломал меня залезть в воду, мы долго целовались – и ни одна медуза нам не помешала. «Целовались» – это мягко сказано. Мы ласкали друг друга. Насколько это в принципе возможно в океане, когда не запустишь руки друг другу в плавки, иначе сразу пойдешь ко дну. На самом деле, в течение дня нам с Самсоном почти не удается побыть наедине. Выставлять чувства на всеобщее обозрение мне неловко, а Сара с Маркусом чуть ли не всегда рядом. Самсон появляется на балконе, и мы оба улыбаемся. – Доброе утро! – Привет! Я отправляю в рот виноградину. Он перелезает через перила, наклоняется, быстро целует меня и садится рядом. Достаю из пакета еще одну ягоду и подношу к его губам. Он их не открывает, только слегка улыбается, вынуждая меня вложить виноградину ему в рот. Тогда он обхватывает мой палец губами и медленно вынимает. Прожевывает ягоду. – Спасибо. Так, а можно я весь день буду кормить его виноградом? Он закидывает руку за спинку диванчика, и я слегка подаюсь к нему, не прижимаясь, чтобы он не расценил это как призыв к объятиям. Мы молча любуемся рассветом, и я размышляю о том, какой неожиданный оборот приняла моя жизнь. Я думала, что знаю себя, и мне было совершенно невдомек, что в разных условиях люди могут вести себя по-разному. В условиях, когда вокруг все прекрасно и идеально, я даже сумела обрести душевный покой. Я больше не засыпаю с обидой на всех и вся, почти не злюсь на отца. И, как ни странно, немножко поверила в любовь. Здесь я не скептик, потому что могу посмотреть на жизнь сквозь другое стеклышко. Интересно, каким человеком я стану, когда начну учиться в колледже? Буду ли так же довольна жизнью? Буду ли скучать по Самсону? Буду цвести – или увяну, вернусь к своему прежнему «я»? Чувствую себя цветком, который пересадили из тени на солнце. Я цвету впервые с тех пор, как пробилась из-под земли. – Какие на сегодня планы? – спрашивает Самсон. Пожимаю плечами. – По-моему, всем уже ясно, что до третьего августа я совершенно свободна. – Отлично. Хочу арендовать гольф-кар и показать тебе сегодня весь пляж, что скажешь? Я знаю одно уединенное местечко… – Заманчивое предложение. Похоже, он приглашает меня наконец побыть вдвоем. Без свидетелей. Солнце уже встало, и обычно в это время Самсон уходит, давая мне возможность еще поспать. Однако сейчас он не встает, а усаживает меня на колени, откидывает голову на спинку дивана и кладет руки на мои бедра. – Пожалуй, теперь будем любоваться рассветом в такой позе. – Ничего, что я загораживаю тебе вид? Он подносит руку к моему лицу и скользит кончиками пальцев по подбородку – кажется, под ними на моей коже вспыхивают крошечные пожары. – Ты прекрасней любого вида, Бейя. Он обхватывает ладонью мой затылок и привлекает меня к себе. Обнимает обеими руками за талию, но я слегка отодвигаюсь, давая понять, что так делать не стоит. Мне по-прежнему неприятны объятия. В моем понимании они – дело куда более личное, чем поцелуи и даже секс. Мне нравится целовать Самсона. Нравится быть с ним. Но я отказываюсь делить нечто столь сокровенное с человеком, который намерен провести со мной от силы пару недель летних каникул. Самсон целует меня в подбородок, затем в висок. – Мне пора, – говорит он. – Дел невпроворот. Он каждый день чем-то занят – и каждый день чем-то новым. То крышу кому-нибудь кроет, то дорожку чинит. Причем, похоже, делает он это безвозмездно и ради удовольствия, – не знаю, брал ли он хоть раз плату за свои труды. Я сползаю с него и смотрю, как Самсон исчезает за перилами, так и не взглянув на меня. Откинув голову на спинку кресла, отправляю в рот очередную виноградину. Совершенно ясно, что он хочет большего. А я не могу дать ему больше, ведь он сам отказался заплывать на глубину. Для него обнимашки с поцелуями – это мелководье, а для меня они покоятся на дне Марианской впадины. Я скорее займусь сексом без обязательств, чем позволю себя обнять. Да-да, мне давно пора к психологу – прорабатывать травмы детства или еще что. Ну и плевать. Бесплатная океанотерапия пока что творит со мной чудеса. * * * «Уединенное местечко» – это слабо сказано.