– Да нашла кое-что в рюкзаке у Самсона… Скоро занесу, чтобы вы могли передать это Кевину. Прощаюсь, вешаю трубку и вновь начинаю листать записи Самсона. Чаще всего на страничках попадается Дэвид Сильвер – хозяин соседнего дома. Под его именем стоит несколько дат (с марта и вплоть до прошлой недели) и список работ: Укрепил расшатавшиеся балясины на перилах балкона. Заменил сгоревший предохранитель. Устранил течь в трубе уличного душа. Таких списков в книжке немало. Самсон выполнял разную работу, и иногда ему за нее платили, – теперь понятно, откуда у него взялись деньги на ресторан и татуировку. Но очень многим людям он помогал бесплатно. Учтен каждый день последних семи месяцев. Каждый продукт, съеденный без спроса из чужого холодильника. Каждая мелкая работа по хозяйству. Он все записывал. Зачем? Надеялся, что бесплатный ремонт как-то оправдает его пребывание в чужом доме без ведома хозяев? Я бегу вниз и нахожу отца и Алану в гостиной. Они сидят на большом диване, а Сара с Маркусом – на маленьком. Все смотрят «Колесо фортуны», но отец, увидев меня на лестнице, сразу вырубает звук. Еще бы, я ведь впервые за день вышла из комнаты. Протягиваю ему записную книжку. – Это принадлежит Самсону. Он берет книжку и начинает ее листать. – Здесь подробный список домов, где он жил, и работ, которые выполнял по хозяйству, чтобы как-то заплатить за проживание. Папа встает, не переставая листать книжку. – Это ему поможет! – Впервые с тех пор, как арестовали Самсона, в моем голосе звучит надежда. – Если доказать, что он пытался искупить свою вину, это поможет защите! Папа вздыхает. Не удосужившись даже просмотреть книжку целиком, он закрывает ее и отдает мне. – Это подробный список всех его правонарушений. Книжка не поможет ему, а только навредит. – Откуда ты знаешь? – Бейя, пока парня обвиняют лишь в двух случаях незаконного проникновения. А если ты отдашь это полиции и они узнают, сколько домов он вскрыл на самом деле, список обвинений вырастет. – Папа сокрушенно вздыхает и делает шаг навстречу. – Прошу тебя, забудь его. Ты слишком молода, чтобы жертвовать всем ради едва знакомого человека. Он совершил преступление и должен понести наказание. Алана тоже встает. – Твой отец прав, Бейя. В данном случае ничего не поделаешь, надо думать о себе. Сара и Маркус сидят в своем гнездышке и смотрят на меня. От их взгляда я чувствую себя никчемной дурой. Они все считают меня никчемной дурой. Никому нет дела до Самсона. Никто не верит в наши чувства. Впервые в жизни я встретила человека, которому небезразлична, а эти четверо думают, что я неспособна отличить любовь от простой влюбленности. Нет, я знаю, что такое любовь, потому что всю жизнь мне показывали, какой она быть не может. – Мама умерла. Когда я это произношу, из комнаты словно высасывают весь воздух. Алана подносит ладонь ко рту. Отец ошеломленно трясет головой. – Что? Когда?! – В тот вечер, когда я тебе позвонила и спросила, могу ли приехать. Она умерла от передоза, потому что всю жизнь, сколько себя помню, была наркоманкой. Никто никогда обо мне не заботился. Ни ты, ни мать. Никто. Я всегда была одна. Всю свою жизнь, черт побери! Самсон – первый человек, который пришел за меня поболеть. Отец подходит ближе. На его лице – сочувствие и одновременно смятение. – Почему ты никогда мне об этом не говорила? – Он проводит ладонью по лицу. – Господи, Бейя… Он хочет меня обнять, но я отшатываюсь. Иду к лестнице. Отец кричит мне вдогонку: – Бейя, погоди! Давай все обсудим! Мой годами копившийся гнев вырвался на поверхность, и теперь я в нем тону. Надо выговориться, пока есть такая возможность. Я резко разворачиваюсь. – Обсудим что? Все мои прочие тайны? Хочешь, расскажу, как я наврала тебе в аэропорту? Мой багаж не потерялся, нет. У меня не было никакого багажа, у меня вообще нет вещей, потому что Жанин забирала себе все деньги, которые ты ей высылал! Мне не доставалось ни цента! Чтобы прокормиться, в пятнадцать лет мне пришлось начать трахаться с парнем за деньги. Так что иди к черту, Брайан, ты мне не отец. Никогда им не был и никогда не будешь! Не дожидаясь реакции или ответа, я поднимаюсь по лестнице и захлопываю за собой дверь в спальню. Секунд через тридцать он ее открывает. – Пожалуйста, уходи, – цежу я равнодушным тоном. – Давай поговорим. – Я хочу побыть одна. – Бейя, – умоляюще произносит отец, входя в комнату. Я подлетаю к двери. Ну уж нет, жалостливыми взглядами меня не проймешь! – Ты девятнадцать лет не принимал никакого участия в моей жизни, а сейчас вдруг решил влезть? Спасибо, я не в настроении! Оставь меня в покое! В глазах отца столько всего намешано – печаль, боль, сострадание… Но я не позволю его чувствам повлиять на мои. Я упорно сверлю его гневным взглядом, и в конце концов он кивает и уходит. Закрываю дверь. Падаю на кровать и прижимаю к груди записную книжку Самсона. Пусть для кого-то это список его жертв – людей, которым Самсон причинил вред, для меня это доказательство, что намерения у него были добрые. Не имея ни гроша за душой, он пытался поступать правильно. Я принимаюсь вновь листать книжку, внимательно читая каждую страницу, трогая кончиками пальцев слова, любуясь небрежным почерком. Прочитываю адреса всех домов, в которых он когда-либо жил. Самсон исписал от руки примерно половину блокнота. Почерк у него рубленый, местами и вовсе ничего не разобрать, словно он дописывал в спешке, боясь, что его застукают. Я открываю книжку с конца и замираю. Последняя запись отличается от остальных, потому что обращена ко мне. Вверху страницы – мое имя. Прижимаю раскрытую книжку к груди и закрываю глаза. Послание короткое, но оно – для меня! Медленно перевожу дух – жду, когда уймется сердце. Затем отнимаю книжку от груди и читаю: Бейя, отец мне как-то сказал, что любовь во многом похожа на воду. Она может быть спокойной, а может бушевать. Пугать. Утешать. Вода бывает разной, однако во всех состояниях остается водой. Ты – моя вода. Быть может, и я стал для тебя водой. Если ты это читаешь, значит, я испарился. А вот ты испаряться не должна. Иди и затопи собой весь мир, Бейя. Это последняя запись в книжке. Самсон как будто боялся, что его арестуют и мы не успеем попрощаться. Перечитываю его послание снова и снова, а по лицу катятся слезы. Вот он какой на самом деле. И плевать, что думают остальные. Я буду ждать его сколько нужно, до тех пор, пока он не выйдет на свободу. А значит, я не могу сейчас уехать. Ему нужна моя помощь. Кроме меня, у него никого нет. Разве можно взять и уехать в Пенсильванию, даже не узнав, какая его ждет судьба? Самсон думает, что совершает доброе дело, но он просто не догадывается, каково мне сейчас. Если бы он знал, то на коленях умолял бы меня остаться. Раздается тихий стук в дверь. – Бейя, можно к тебе? В комнату заглядывает Сара. Сейчас я не готова с ней спорить. Нет сил даже сказать об этом вслух. Я лишь прижимаю книжку к груди и перекатываюсь на другой бок, лицом к стене. Сара ложится рядом и обнимает меня сзади.