– Скорее всего, все сведется к выяснению цепочки, по которой дошел слух, так что дайте ему шанс выглядеть благопристойно. Кто-нибудь голоден? Мы вернулись к болоту, я и Майло пересели в мою «Севилью». Рид поехал следом за нами. По дороге до Лос-Анджелеса Майло спросил: – Какие будут мысли? – О деле или о Риде? – О том и о другом. – Похоже, он вдумчив и готов учиться. Об этом деле еще многое нужно разузнать. – Четыре трупа… – Подобный аппетит вряд ли уймется на четырех, – заметил я. – Я всегда знал, что от тебя можно дождаться слов ободрения. * * * Кафе «Могул» на бульваре Санта-Моника, в нескольких кварталах от полицейского участка, служило Майло вторым офисом. Владелица кафе, в сари и очках, широко заулыбалась, когда Майло вошел в двери, – как всегда, впрочем. Помимо огромных чаевых, она восхищалась им за его службу в полиции – считала кем-то вроде охранного ротвейлера в человеческом образе. Когда следом за ним появился Рид, в котором нельзя было не узнать копа, хозяйка кафе едва не пришла в экстаз. – Омары, – объявила она, усаживая нас за постоянный столик Майло у стены, продолжая улыбаться и одновременно наполняя наши стаканы травяным чаем со льдом. – Я принесу чистые тарелки и вообще всё. – Вообще всё – хорошая идея, – произнес Майло, скидывая свой китель и швыряя его на ближайший стул. Рид аккуратно снял блейзер и повесил на спинку другого стула. Рукава его белой рубашки были короткими и туго облегали его бицепсы. Начался парад блюд. – Должно быть, вы оставляете крутые чаевые, – заметил Рид. – Боже, – вздохнул Майло, – и почему всё в этом мире вертится вокруг денег? * * * Иногда Майло любил поболтать за едой. Но бывало и так, что он рассматривал процесс поглощения пищи как священный ритуал, который не следует нарушать разговорами. Сегодня у него явно был день Священной Трапезы. Мо Рид посмотрел, как Майло откусывает, жует, проглатывает и вытирает лицо, затем быстро подстроился к его темпу и стал опустошать свою тарелку, словно приговоренный к смерти за своим последним ужином. Груды омаров, риса, салата-латука, баклажанов с пряностями и шпината в сырной панировке исчезали с невероятной скоростью – молодой детектив обогнал даже Майло. Сложение у него было плотное, но вряд ли на нем был хоть грамм жира – он был мощным, словно дуб. Как раз в тот момент, когда женщина в очках принесла рисовый пудинг, его сотовый телефон запищал. – Рид слушает… – Брови его, настолько светлые, что их нелегко было рассмотреть, круто изогнулись. – Да, сэр… подождите, пока я найду, на чем записать. – Потянувшись назад, он достал свой планшет и сделал запись. – Спасибо, сэр. Нет, не в этот раз, сэр. И нажал кнопку отбоя. – Директор Рамли говорит, что проследил путь распространения слуха от начала до конца. Юный Брендт рассказал все Сарабет Остер, которая тоже сочла этот звонок забавным. Она поведала о нем девушке по имени Эли Лайт, а Эли рассказала своему парню, Джастину Куперсмиту. Тот решил, что это чертовски смешно, и передал слух своему старшему брату, второкурснику университета Дьюка по имени Лэнс – тот вернулся домой на летние каникулы. Лэнс Куперсмит, похоже, оказался более серьезным, чем все остальные, – именно он позвонил нам. Сказал, что счел это своим долгом. – Его звонок достаточно просто подтвердить. Рид кивнул. – Сегодня утром я запросил отчет о звонке. Он поступил на обычную линию; там разбираются дольше, чем на «девять-один-один», и не делают аудиозапись. Хотите, я сейчас проверю? – Давайте. Пару минут спустя Рид сообщил: – Сотовый номер оператора «Веризон», зарегистрирован на имя Лэнса Аллана Куперсмита, проживающего в Пасифик-Палисейдс. Есть ли смысл ехать туда? – На данный момент – нет, – ответил Майло. – У нас впереди еще долгий день, надо доесть омаров. Достав свой собственный телефон, он запросил ордер на доступ в жилье Селены Басс. * * * Я оставил «Севилью» на вестсайдской парковке и снова сел на заднее сиденье машины Рида. До Индиана-авеню было двадцать минут езды, и Майло воспользовался этим временем, чтобы получить ордер. По телефону ему дали разрешение и сообщили, что бумаги привезут следом. – Вы проследили ее по Интернету? – спросил он Рида. – Да. Ни на какие сайты, где тусуются плохие парни, она не заходила. Я сегодня планировал провести расширенный поиск в «Гугле» по ее имени. Майло залогинился через мобильный терминал в машине Рида и вышел в Интернет. – Хорошо беседовать с Господом напрямую… начинаем… два совпадения, один – точная копия второго… похоже, она учительница игры на фортепиано, представляла на концерте ученика… по имени… Келвин Вандер. Поиск по картинке не дал ничего. – Учителя фортепиано не входят в категорию высокого риска, – заметил Рид. – Ничто так не портит неделю, как грустная песня, – хмыкнул Майло. – А что насчет трех других трупов, лейтенант? – Посмотрим, что обнаружат наши копальщики. А тем временем надо понять, что у нас уже есть. Я высказал свои мысли о человеке, зацикленном на болоте. – Может быть, – обронил Майло. Рид не сказал ничего. * * * Дом Селены Басс, переделанный из гаража, был двухэтажным и располагался за одноэтажным двухквартирным зданием, отделанным белой штукатуркой. В самой большой квартире в этом здании, окруженном декоративными апельсиновыми и банановыми деревьями, проживала хозяйка «поместья», древняя дама по имени Анюта Розенфильд, величественно восседавшая в кресле на колесиках. Веселая горничная-филиппинка провела нас в тесную гостиную, где было не продохнуть от розовых бархатных драпировок, растений в горшках и фарфоровых фигурок на вычурных подставках. – В январе ей исполнится сто лет! Старуха не пошевельнулась. Глаза ее были открыты, но взгляд их казался бессмысленным, а колени ее, похоже, были настолько хрупкими, что не выдержали бы даже веса одной из ее драгоценных фарфоровых куколок. – Это поразительно, – отозвался Майло, останавливаясь поблизости кресла на колесиках. – Мэм, можем мы получить ключи от жилища мисс Басс? – Она ничего не слышит и не видит, – сообщила горничная. – Задавайте все вопросы мне. – Она ткнула себя пальцем в грудь. – Луз. – Луз, можем мы… – Конечно, офицеры! – Она извлекла ключ из кармана своей формы. – Спасибо большое. – С ней все хорошо – с Селеной? – Вы ее знаете? – На самом деле, я ее не знаю, но иногда вижу ее. В основном тогда, когда ухожу. Иногда она тоже уходит. – Когда вы видели ее в последний раз? – Хм-м… вот сейчас, когда вы это сказали, я припоминаю, что не видела ее уже довольно давно. И знаете, я не видела свет в ее доме… уже несколько дней, по меньшей мере. – Она судорожно вздохнула. – А теперь приехали вы… о, Боже!